Когда старик догнал героя, тот уже был не один – и украдкой щипал себя, убеждаясь, что это ему не мерещится. Убеждаться было в чем: имя «Ивин» принадлежало вовсе не знаменитому воину-фехтовальщику, былому спутнику и товарищу друида, прозванному «Колесо» за умение превращать два своих меча в подобие боевой колесницы, а точнее, в подобие утыканных острыми лезвиями колес этой самой колесницы. Герой Ниал и заподозрить не мог, что «Ивин» зовется черноволосая девчонка не старше его самого, а Колесом ее кличут за пристрастие к невероятным акробатическим трюкам. Ну положим, пройтись «солнышком» великий герой и сам при случае мог, но вот прогнуться назад, вытянуть руки, обхватить себя за пятки и таким вот способом перекатиться по траве шагов на десять, – подобного он доселе не представлял, и уж конечно не видел. А Ивин это проделывала раз сорок в день самое меньшее. Тренировалась. Зачем – объяснить отказывалась, и на все вопросы лишь скалила ровные зубки. Но при этом каждую свою тренировку превращала в показательное выступление какой-нибудь плясуньи из храма Бранвен Любвеобильной, поскольку из одежды в это время носила только пару ленточек. В волосах.

Убедившись, что великий герой со спутницей движутся в правильном направлении, след за собой оставляют достаточно явственный (и по этому следу уже шныряют черные всадники Тетры), друид обогнал их и оставил послание у ближайшего камня-указателя. Даже два послания: одно, явное, для Ивин и Ниала, другое, еще более явное, – для их преследователей. В первом послании сообщалось, что следует повернуть на север, к границам Гитина. Во втором было примерно то же, чуть другими словами. Это должно слегка запутать следы, потому что Тетра везде и всюду видел ловушки. Даже после смерти, хотя чего фомору теперь было опасаться, – ну кроме, понятное дело, собственной Королевы, – старик не понимал.

Подготовив таким образом сцену для первого испытания на многотрудном пути превращения великого героя в великого героя, Кречет обосновался неподалеку от места грядущих событий, приказал себе пробудиться в нужный момент и нырнул в объятия сна.

Приснилась ему, разумеется, бредущая по лесной тропинке спутница великого героя, периодически швыряющая ножи в самого великого героя. Тот должен был либо перехватывать их в полете, либо ловить в самодельную кривобокую корзинку. Две попытки увернуться стоили Ниалу двух кровоточащих царапин на ребрах. Когда в корзинке собрался десяток ножей, Ивин позволила великому герою передохнуть с минуту, отобрала у него оружие и снова принялась за любимое дело. Каковым считала не столько бросание ножей в цель, – это всякий дурак умеет, – сколько доведение своих спутников до состояния кипящего котла Ундри.

Однако, когда путешественники добрались до переправы, Ниал воспрянул духом: оказывается, спутница великого героя тоже умела не все на свете. Уроженка Оверни, зеленоглазая Ивин плавала довольно паршиво, зато у великого героя с этим многосложным искусством не имелось никаких затруднений. Почитай, с детства из речки не вылезал. А речка Гаронна была немаленькой – даже в верховьях раза так в три пошире, чем этот вот мутный поток, который местные по недоразумению считали рекой.

Несколько раз чуть не утопив свою спутницу, Ниал наконец помог ей выбраться на противоположный берег. Вместо благодарности получил в зубы крепким кулачком, что, впрочем, не погасило счастливой ухмылки великого героя. Ивин ответила такой же гримаской, и дальше они уже шли, не слишком выставляясь друг перед другом.

Весьма удачно для них обоих, так как тем же вечером Тетра наконец решился перейти от угроз к непосредственному действию. Отряд черных призраков без особого труда догнал великого героя со спутницей, перепугав их до полусмерти; предводитель призрачных конников, Тетра-фомор, произнес внушительную речь, столь щедро пересыпанную поэтическими перлами древнего гэльского языка, что Ниал уразумел едва одно слово из десяти, а Ивин и того меньше. Прощаясь с жизнью, великий герой презрительно фыркнул в лицо фомору и выдал парочку простонародных выражений не слишком пристойного характера. Черный всадник торжественно воздел правую руку, призывая с темного небосвода разящую молнию. Та не замедлила явиться, грянув оземь около ног Ниала, однако великий герой не ожидал, что молния пройдет мимо цели, потому кувыркнулся в сторону, подхватил с земли смолистую еловую шишку и неблагородно влепил ее благородному скакуну фомора точно промеж глаз. Ошарашенный подобным отношением к славным традициям, вороной конь растворился в воздухе, грозный Тетра вынужден был сделать то же самое, ну а черные призраки последовали за своим предводителем…

Кречет не был уверен, кто из участников испытания пришел в себя первым. Вероятно, это все-таки была Ивин, а уж ее крепкие объятия заставили очнуться Ниала.

Даже во сне друид хмыкнул и отвернулся, углядев, что последовало за этим. Свечку тут держать было явно ни к чему, поэтому старик проснулся и оставил великого героя получать награду за первый свой подвиг. Честно заработанную награду.

Конечно, это не придаст ему сил для следующих испытаний, не наделит полезными способностями и не одарит волшебным оружием. Зато еще один элемент пророчества встал на место. Узнав об этом, Тетра просто вынужден будет доложить о неудаче своей… хозяйке.

Кречет-то знал, что это фомор расценивает происшедшее как неудачу; та, кого друид по-приятельски звал Моррой, чрезвычайно далека от подобных упрощений. Королева Моря достаточно хорошо знала тонкие правила работы пророчеств, чтобы расстраиваться из-за подобных мелочей.

И Тетру она уничтожит не потому, что будет расстроена принесенным известием. А потому, что фомор позволил себе слишком многое, выставив себя в предупредительно-грозной речи воплощением неотвратимости судьбы и предопределенности высшего возмездия. Неважно, что великий герой всего этого не уразумел, да и вряд ли Ниал вообще когда-нибудь сподобится понять, что в точности произошло в тот момент, когда он ощутил в ладони тяжелую шишку, самой природой созданную для метания в цель.