Перевод: Александра Йейл

Редактура: Александра Йейл

Вычитка: Александра Йейл

Русификация обложки: Анастасия Михайлова

Переведено для: https://vk.com/alex_yale

— Морской пехоте не место в гребаной пустыне, — от жгучей боли в плече Слейт так сильно стиснул зубы, что его слова были едва различимы, однако несомый им человек расслышал их, если стон можно считать ответом. Слейт коснулся пальцами запекшейся и свежей крови на камуфляже командира.

Он взглянул на своего начальника. Обычно операциями руководил лейтенант, но капитан воевал уже чертовски долго и всегда казался нерушимым, скроенным из более твердых материалов, нежели существо из плоти и крови. Проклятое болезненное разочарование. Пожилой человек положил голову Слейту на колени и навалился на него огромным телом, казавшимся хрупким, словно мешок сухих листьев. Слишком легким для «мертвого груза».

Скип смотрел на Слейта, и в его глазах по-прежнему плескалось обычное веселье, но уже начинали меркнуть искры жизни. Их темно-зеленый океанский цвет тускнел.

— Чего именно тебе не хватило, сынок? Моря, воздуха или земли?

Слейт ненавидел, когда Скип называл его «сынок». Уважаемый всеми руководитель группы, как правило, называл сынком кого-нибудь из команды — или чаще не из команды — сделавшего что-нибудь настолько феноменально глупое, что вся операция пошла под откос. Но он никогда не называл так Слейта. До сего момента.

Оказавшись здесь, Слейт приобрел печальную известность и носил прозвище «Акула». Обычно все звали его только так. Но командир был в ужасном состоянии, куда худшем, чем Слейт с его охрененно кровоточащим плечом. Скорее всего, серьезное ранение. Не смертельное, если удастся вовремя остановить чертово кровотечение. Но не настолько серьезное, как ужасающая дыра в животе командира. Если Слейт когда-нибудь узнает имя идиота, переславшего им ошибочные координаты, то порвет ублюдка на куски.

— Серьезно? — прорычал он осипшим голосом, пытаясь говорить тихо. — Где упоминается о песке и скалах, старик? Нигде. Переводясь во флот, не рассчитываешь, что твой зад засунут в песок. Меня приняли из-за моего умения плавать на лодках. Может, я многого не знаю, зато знаю это.

— Ой, получается, тебя призвали только ради твоего таланта цеплять на пляже девчонок, да, Акула? Кого ты хочешь обмануть, Гарвард? Тебя призвали, потому что у тебя ум, как стальной капкан, и ты стал лучшим снайпером на этой гребаной планете, — большое тело сотряслось в приступе кашля, и на лицо Слейта попало несколько капель крови. — Кончай ныть.

— Помолчи, Скип, — прорычал Слейт. — Береги силы.

— Слишком поздно для меня, Гарвард. Ты делаешь хорошую мину при плохой игре, и мы оба это знаем, — командир обвил пальцами запястье Слейта. — Просто сделай мне одолжение, когда вырвешься из этой чертовой адской бездны, ладно?

— Что угодно, Скип. Ты же знаешь, для тебя я все сделаю.

— Тогда вернись домой целым и невредимым. Вспомни о своем образовании и сколоти состояние на Уолл-стрит. Или вернись к ловле омаров на Нантакете или к любой другой херне, которой занимался раньше.

«Остров Пиберри», — мысленно исправил Слейт.

Он практически забыл, как выглядит дом. Так или иначе, командир был прав, впрочем, как и всегда. Бескрайние песчаные пляжи. Песок, песок и еще раз песок. Просто… совершенно иной проклятый песок. Песок, искрящийся под летним солнцем, с копошащимися в нем моллюсками и крабами, с гладкими цветными камнями и ракушками разных форм. Простор, пестрые полотенца, расстеленные на тихой глади. Бикини.

Жарящие хот-доги подростки. Малыши со стекающим по подбородкам персиковым соком, омывающие ноги в прибое. Витающий в воздухе кокосовый аромат солнцезащитного крема.

Совсем. Не так. Как. Здесь.

На Слейта волной накатила ностальгическая тоска по месту, которое он когда-то был слишком рад оставить позади.

«Дом».

Ему нужно было убираться отсюда к чертовой матери. Валить домой. Четыре контракта — слишком, мать вашу, много. Ум Слейта больше не мог переварить все это дерьмо.

Пожилой человек снова содрогнулся в конвульсиях. Кровь сочилась из его рта и лилась из зияющей дыры в животе. Скип сжал пальцы на руке Слейта.

— Акула, позаботься о моей девочке. Поклянись мне.

— Клянусь, — прошептал Слейт покойнику в своих руках. Глаза начало щипать, и он, закрыв их, сглотнул внезапно вставший в горле ком. — Позабочусь, Скип. Можешь на меня рассчитывать.

Надвигался шторм.

Стоя возле грубо сколоченного стола, Слейт педантично осматривал разложенные на нем круги теста с сочными фруктами и сливками. Все, чего он хотел — один пирог. Вкуснейший пирог.

Прежде чем Слейт успел выбрать, стоящий перед ним клиент закончил оплачивать покупку и шагнул назад.

Прямо на Слейта.

«Мужчина или женщина?».

Он не знал. Полностью сосредоточившись на выборе, Слейт не обращал внимания на человека перед собой. Скрывавшая покупателя башня из коробок пошатнулась. Пара затянутых в джинсы ног споткнулась, и покупки накренились вправо, влево, а потом вниз.

Удар. Плюх. Брызги. Не менее трех жертв.

Слейт инстинктивно схватил падающего человека за то место, где — предположительно — должны быть локти. Своими мозолистыми пальцами он коснулся рукавов совершенно непрактичной шелковой блузки, едва прикрытой жилетом.

Значит, женщина. Определенно, женщина. Она извивалась в его захвате, как угорь, перенося вес с одной ноги на другую в попытках поймать равновесие и удержать коробки. Слейт окружил женщину руками и, притянув к себе, выровнял как ее саму, так и коробки.

Тут же его окутал манящий аромат дикой земляники. И причиной тому были не несколько пирогов — кажется, яблочных, тыквенных и ореховых — ставших жертвами столкновения, в результате которого развалились на куски и своей ароматной начинкой обрызгали дощатый пол.

Слейт вместе с удерживаемой им женщиной продвинулся вбок, пока она не поставила уцелевшие картонные коробки на стол. Тогда она обернулась.

У Слейта отвисла челюсть.

Стоило Холли Харпер его заметить, как слова благодарности застыли у нее на губах, а зеленые глаза широко распахнулись.

Глаза, в которых бурлило море, напоминавшее Слейту о другой паре глаз, померкнувших в момент, когда кровь их обладателя просачивалась из тела и окрашивала песок пустыни.

— Ну, это, конечно, неожиданно, — прокомментировала Мейси Бейтс — главный специалист по пирогам на Пиберри — осматривая красочный беспорядок и Слейта с женщиной в его руках. Блеск глаз пожилой женщины и выгнутые брови давали основания полагать, что встреча Слейта — блудной островной легенды — с Холли — только прибывшей на остров чужестранкой — вызвала огромный интерес.

— Никто не ждет испанскую инквизицию!^[1]— хором ответили Слейт и молодая женщина.

Глаза Холли стали больше прежнего, и в них замерцал намек на неудержимое веселье.

«Иисус», — в точности, как у Скипа.

Слейт таращился на женщину, в ужасе вспоминая последние слова ее отца и свое обещание умирающему командиру. Клятва, невыполненная до сих пор. Незаконченное дело терзало Слейта. Он ненавидел сбегать от поставленных задач. Это шло вразрез с его природой, которую кто-то мог бы счесть даже слишком твердой. Но данный случай был одним из тех, когда только дурак примется за дело, предварительно не изучив поле боя. И персональное поле боя Слейта стояло сейчас перед ним, отчего его тело охватывала специфическая дрожь, скручивавшая мышцы. В последний раз, когда накатывали подобные ощущения, забивавшие голову ватой, отец Холли захлебывался собственной кровью, смешивавшейся с парой пинт первой отрицательной Слейта.