4. Почему институты свободных демократических государств и в первую очередь такие, как экономика, право и государственная мифология в международной сфере действуют как средства подавления слабых, как оружие ни на мгновение не прекращающейся войны за право диктовать свой закон и судить других?

Деление единой семьи народов на избранных (богами, прикосновенностью ли к исторической истине – неважно) и отверженных, «нецивилизованных», «варварских» племён, и война как единственно возможный способ разрешения конфликта между ними – материи, неотделимые все от тех же стихий демократии и свободы. Вот документ, рождённый ещё средневековым сознанием, в котором отражена именно эта нерасторжимая связь.

«Песнь о Роланде» («Chanson de Roland»), средневековая французская эпическая поэма. Её историческую основу составляют легенды о походах Карла Великого. Роланд – это маркграф Бретонской марки, который в 778 году командовал в испанском походе отрядом бретонцев и погиб в бою с басками в Ронсевальском ущелье, прикрывая отступление франков через Пиренеи. Правда, в поэме христиане (баски) заменены мусульманами (маврами), да и сами события оказываются несколько сдвинутыми во времени. В действительности здесь отражено мироощущение не столько эпохи Карла, франкского короля, впоследствии императора, сколько совсем другой поры (XI—XII веков), когда возродившийся союз европейских народов, впервые объединённых мечом, законом и государственной идеологией Рима, начинает осознавать, что именно его идеалы (и именно его интересы) должны господствовать едва ли не над всем миром. Напомним, что, наиболее ранняя и совершенная – Оксфордская – редакция эпоса была создана около 1170 года.

Гимн рыцарской отваге и чести, воспевание патриотизма – лишь видимая поверхность древнего литературного памятника; противостояние двух миров – добра и света, варварства и зла составляет подлинную суть поэмы. Два эти мира могут сосуществовать только на поле боя, одно лишь оружие может быть посредником между ними. Поэтому «Песнь о Роланде», кроме всего прочего, это ещё и предощущение Армагеддона, последнего и решительного боя, исход которого должен означать окончательное восторжествование ценностей «цивилизованного» мира над зловещим исчадием тьмы. Всмотримся в тех, кто противостоит этому миру.[2]

Легко видеть, что Карлу, а ещё вернее – созревшему для крестовых походов консолидированному наследнику Римской империи – противостоит в сущности весь окружающий мир (эпос не говорит о марсианах и тау-китайцах только потому, что эти племена просто неизвестны древнему сказителю). Кстати, о русах: как говорят комментаторы, в Венецианской рукописи на этом месте так и стоит Ros, то есть Русь. Все зло этого мира сосредоточилось здесь, на поле последней битвы, ополчилось против единственного светоча добра и справедливости, братства героев, заслонивших пути исчадию вселенской тьмы. Но эти герои вовсе не обескуражены соотношением сил; правда – за ними и, они рвутся в решительный бой, от которого до сих пор их удерживало только одно – отсутствие приказа.

Словом, все разделилось на узкий круг избранных и тех, кто является вечным врагом этого мира, и только оружию надлежит утвердить последнюю справедливость в нём.

Конечно, такое заключение способно вызвать не только самые резкие возражения, но и прямое отторжение. Ведь им оскверняется едва ли не самое чистое и святое, чему веками приносились весьма и весьма обильные жертвы. Во всяком случае в европейской культурной традиции демократия и свобода – это своего рода «священные коровы», на которых нельзя даже бросить косой взгляд. Так уж устроено наше сознание, в нём всегда найдётся место для вещей, не подлежащих никакой критике. Впрочем, ему не чужды и противоположности, поэтому в круге обнимаемых им понятий всегда найдутся и такие, к которым неприменимы никакие положительные определения. Так, например, рабство и тирания, как говорят математики, уже «по определению» не могут содержать в себе ничего хорошего. Однако попробуем задаться вопросом, а, собственно, откуда берут своё начало эти представления? Где их истоки, ведь часто одно только обращение к ним позволяет прояснить многое в их содержании.

Участие народа во власти; Восток—Запад. Формы государственного устройства. Демократия и тирания. Институт рабства. Свободные и рабы; количественные оценки. Спарта и Афины. Обеспечение покорности.

Есть некое неписаное правило: когда начала вещей сокрыты от нас, нужно обращаться к античной Греции. В конечном счёте всё в европейской культуре восходит именно к ней. Не будет ошибкой искать там и корни этих идей.