Ах, вот как, «и так далее»! И они надеются найти причину всего этого в моем мозге?

Внезапно меня поразила жуткая мысль: а что, если причина действительно там? Я не имел в виду конкретно себя - но что, если в нашем мозге имеется какой-то внутренний изъян? Означает ли это, что все наши беды происходят, в сущности, не по нашей вине? И если да, то означает ли это, что мы безнадежны, что нам никогда не Справиться со своими недостатками?

Могут ли пришельцы что-то изменить? Допустим, они заглянут в мой мозг и найдут способ помочь нам - остановить голод, навсегда покончить с войнами?

Ладно, всего-то делов! В конце концов, Крок-Док уже копался в моей голове, а потом я встал с операционного стола и пошел как ни в чем не бывало.

- И долго они собираются работать с моим мозгом? - поинтересовался я.

- Речь идет о полном комплексном исследовании, Питер,- ответил Ху-Лан.- Большая часть работы - это сканирование, магнитные и ядерные пробы. У наших врачей очень высокая квалификация… но все-таки полной гарантии нет.

Я с трудом сглотнул; в горле у меня совсем пересохло.

- Гарантии чего?

Ху-Лан посмотрел мне прямо в глаза.

- Гарантии того, что к тебе вернется способность нормально думать,- прошептал он.

Я молча смотрел на Ху-Лана. Несколько минут назад я никак не мог решить, стоит ли заказывать завтрак; теперь мне предложили решить, хочу ли я рискнуть собой ради блага планеты, от которой я отказался.

Долгое время я сидел без движения. Я думал о своем доме и о своей школе. Меня не особенно радовала перспектива превращения в слюнявого дебила ради благополучия Дункана Дугала. Но потом я подумал о тех вещах, которые видел в выпусках теленовостей: о детях с Ближнего Востока, гибнущих под артобстрелами, о младенцах со вздувшимися животами, голодающих в Африке, о маленьких беспризорниках из Южной Америки, которых убивают просто потому, что они путаются под ногами.

- Ты не обязан отвечать сразу же,- сказал Ху-Лан,- И мы не принуждаем тебя. Теперь ты один из нас.

- В самом деле? - прошептал я. Я действительно стал одним из пришельцев в том смысле, что они приняли меня, пустили в свое общество. Но правда ли, что я навсегда отказался от Земли, или моя душа устремлена к звездам, а сердце осталось в Кентукки-Фоллс?

Ху-Лан молчал. Я отвернулся от него. Как много хотелось сделать, увидеть, изучить! Я проторил свой путь к звездам. Я был единственным землянином, вырвавшимся на просторы Галактики, а теперь меня просили рискнуть моим самым драгоценным достоянием ради того безумия, которое осталось позади.

Я потер руку в том месте, где Дункан обычно щипал меня, когда бывал в дурном настроении из-за своих домашних неурядиц.

Мне снова вспомнились африканские дети.

- Когда мы начнем? - прошептал я.

Немного попозже ко мне зашел Броксхольм.

- Ты знаешь, что не обязан это делать,- сказал он.

- Ты думаешь, я должен отказаться?

Он потянул себя за нос.

- Я просто беспокоюсь за тебя.

- Я тоже беспокоюсь,- отозвался я.- Но слушай, я ведь улетел с Земли еще и потому, что там никто не пожалеет обо мне. Так какая разница?

Броксхольм окинул меня задумчивым взглядом.

- Мне кажется, ты слышал часть нашего разговора на Совете и понял, что у нас есть проблемы со связью. Из-за моего спешного отлета с Земли другой наш агент в Кентукки-Фоллс остался без необходимого ему оборудования, поэтому я не могу тебе ничего доказать. Но я уверен, что если бы я мог показать тебе землян, то ты бы обнаружил, что кое-кто очень скучает по тебе. Например, Сьюзен Симмонс.

Я промолчал. Мне не хотелось говорить о своих чувствах к Сьюзен.

Появление Ху-Лана, буквально выпрыгнувшего из стены, прервало нашу беседу. Сегодня он вырядился в зеленые шорты с узором из алых колибри.

- Все готово, Крепта,- сказал он.

Мы с Броксхольмом соприкоснулись лбами, что по обычаю его планеты означало «проститься с достоинством», и я последовал за Ху-Ланом через телепортер в операционную. Крок-Док уже ждал нас.

- Рад снова видеть тебя, Крепта,- серьезно сказал он. Его красные челюсти раздвинулись, но это даже отдаленно не напоминало улыбку. Я кивнул, и он сделал жест, переведенный транслятором как «отдаю должное вашим фолликулам», явно имевший больше смысла для него, чем для меня.

Операция на мозге на борту «Нью-Джерси» - совсем не то же самое, что на Земле. Меня не обрили и не одели в больничный халат. Должен признать, мне почти хотелось этого; какое-то подобие ритуала могло бы подбодрить меня или заставило бы относиться к происходящему с большей серьезностью. Должно быть, от страха я чувствовал себя оцепеневшим и двигался словно во сне.

Короче говоря, Крок-Док положил меня на стол, сообщил мне, что операция проходит под наблюдением нескольких десятков известных специалистов с доброй дюжины планет, а затем вколол мне в ухо какой-то препарат, от которого я моментально отключился.

Через некоторое время ощущение сна возобновилось. Я плыл в серебристо-сером тумане, густом как патока.

Вокруг меня шептали невнятные голоса. В моем сознании проплывали человеческие лица, некоторые знакомые, другие - совершенно незнакомые. Иногда знакомые и незнакомые лица сливались, или лицо, которое я знал всю жизнь, расплывалось и принимало незнакомый облик.

Я видел мисс Шварц, Сьюзен, Дункана и многих других ребят из нашей школы. Если бы я мог размышлять (а я не мог), то, наверное, пришел бы к выводу, что Крок-Док прикасается к нервным волокнам моего мозга, вызывающим те или иные воспоминания.

Я увидел своего отца. Он плакал. Я снова увидел Дункана. Он был испуган. Я пытался позвать его, так как был уверен, что с ним случилось что-то нехорошее, но, конечно же, у меня ничего не получилось - ведь я крепко спал.

Потом я увидел человека, высокого мужчину в костюме. Он сидел за столом в помещении, напоминавшем обычную классную комнату. Там было темно, как будто он заработался допоздна и забыл включить свет. Насколько я мог судить, раньше мне не приходилось видеть его.

На лице этого человека отражались противоречивые чувства. Я не знал, что это было - страх, гнев, печаль или, возможно, все вместе. Чувство было таким сильным, что не поддавалось точному определению. Под воздействием этого чувства лицо мужчины медленно перекашивалось, и вдруг он с такой силой оттолкнул стол, что тот опрокинулся, и все бумаги рассыпались по полу.

Потом он встал, пересек комнату и остановился перед телевизором, стоявшим на столике в дальнем углу комнаты. Его черты все еще были искажены сильным чувством, когда он поднял руку и начал стаскивать с себя человеческое лицо.

Кожа под маской отливала голубым цветом. Появилась щеточка седых усов, комичный нос, огромные глаза…

Это был Ху-Лан! Дрожа всем телом, он поднял руку. Его ладонь начала светиться, разгораясь все ярче и ярче. У Ху-Лана вырвался жуткий стон гнева и боли, и в то же мгновение с кончиков его пальцев ударил мощный разряд энергии, взорвавший телевизор и разметавший его на мелкие кусочки.

Потом вся сцена почернела и пропала. Мне показалось, что я умер.

Когда я очнулся, надо мной склонилось встревоженное лицо Ху-Лана.

- Как ты это сделал? - сразу же спросил он.

- Что? - Мое сознание было еще затуманено сном.

- Ты проник в мой мозг: я почувствовал это. Теперь я хочу знать, как тебе это удалось.

- Но я даже не знал, что сделал это!