Сильвио

   Мне все равно… На трон ведите,

Я вновь готов принять порфиру и венец…

В груди нет воли, сил, желаний… Что хотите

Вы делайте со мной, я буду, как мертвец,

Как бездыханный труп, безропотно послушен,

И нем, и холоден, и к власти равнодушен.

     Народ и войско

На щит царя!

(Сильвио подымают на щит.)

     Сильвио

(про себя)

     Противны мне и дики

   Толпы восторженные крики…

Войска, народ — и всё, что вижу пред собой —

Мне кажется теперь какой-то грезой дальней

Иль сказкой, полною иронии печальной,

И жалок сам себе, в короне золотой,

Я, призрачный монарх — над призрачной толпой!

     Народ

Умрем за Сильвио!

(Войско и народ уносят Сильвио на щите.)

После победы

Над полем сражения высокий холм. Шум битвы. Сильвио в полном вооружении.

     Войска

Привет царю, привет!

     Солдаты

(приводят старого короля Базилио в оковах)

     Монарх, мы привели

Тирана пленного, врага родной земли.

     Базилио

Я вижу: прав ваш приговор,

Неодолимые светила!

Давно влекла слепая сила

Меня на гибель и позор.

И вот — свершилось. Победила

Судьба. Мой сын, не ты жесток,

Не ты казнишь меня, а Рок!

     Сильвио

Пред ужасающею тайной,

Как я — беспомощен и слеп, —

Ты был игрушкою случайной

Непознаваемых судеб…

Нет виноватых! Гнев бесплоден…

Снимите цепь с него… Старик,

Ты был в несчастиях велик —

Иди… прощаю, ты свободен…

Терраса над морем. Лунная ночь. Пир

Сильвио на троне. Базилио, Клотальдо, Беатриче, Придворные. Певец играет на арфе. По знаку Сильвио он умолкает.

     Сильвио

   На что, певец, мне эти звуки?

Должны когда-нибудь они умчаться прочь,

И будут после них еще тяжеле муки,

   Еще томительнее ночь.

   Могильный остов прячет в розы

   Поэтов детская мечта;

Но если правды нет — на что мне красота?

   На что — обман, на что мне — грезы?

Уйди, певец!

     Беатриче

   Ко мне! Я разум усыплю,

Боль ненавистного сознанья утолю!..

(Беатриче хочет его обнять, но он отталкивает ее.)

     Сильвио

Довольно! Факелы и свечи потушите…

Мне страшно быть с людьми! Уйдите все, и пусть

Растет в безмолвии моя немая грусть.

   Вино и чаши унесите!

(Гости уходят, слуги уносят кубки, явства и свечи; остаются Клотальдо, старый король и Сильвио.)

     Базилио

Умом бесстрастным побеждая муки,

Забудь себя, отдай всю жизнь науке.

Могильный прах — и чистый луч рассвета,

Звезду, что перлом в сумраке повисла,

Мечту, что родилась в душе поэта —

Ты разлагай на меру, вес и числа.

Исследуй все в тиши лабораторий:

Гниющий труп и нежный запах розы,

Людских сердец возвышенное горе,

И брызги волн, и вдохновенья слезы.

Тогда спадет с очей твоих завеса,

Поймешь ты жизнь таинственную мира

И в ропоте задумчивого леса,

И в трепете полночного эфира:

Как звук с созвучием — душой смиренной

Сольешься ты с гармонией вселенной.

     Сильвио

Скажи, достигну ли я тайны роковой?

Проникну ль хоть на миг к источнику явлений,

К той грозной глубине, к той пропасти немой,

Что скрыта облаком блистательных видений?

     Базилио

Нет, лгать я не хочу, там, за пределом знаний,

   Тебя наука к Тайне приведет;

Твой ум слабеющий коснется вечной грани —

И больше ни на шаг не двинется вперед.

И как бы ни дерзнул глубоко погружаться

К началам бытия, в природу, человек —

Он будет к роковой загадке приближаться —

     И не решит ее вовек.

     Сильвио

   На что же мне твоя наука?

Чем безнадежнее, чем глубже сознаю

Пред тайной мировой беспомощность мою,

Тем жизнь бессмысленней, тем нестерпимей мука!

     Базилио

Ты к невозможному стремишься…

     Сильвио

           Если так,

Кто в сердце мне вложил безумное стремленье;

Зачем я не могу не рваться в тайный мрак

К тому, что — не обман, не призрак, не виденье?..

Проклятье — знанию! Оно гласит: «Смирись,

   Ты жалкий раб, не царь в природе,

   От смысла жизни отрекись,

Не требуй истины, не думай о свободе».

   Проклятье знанью твоему!

  Оно лишь муки сердца растравляет,

И, как услужливый тюремщик, освещает

   Порабощенному уму

Его огромную и страшную тюрьму!..

     Клотальдо

Наука — ложь. Спасенье там — в природе;

Вернись же к ней, простой рабочей жизни,

К земле родимой, к миру и свободе,

К затишью сел, к покинутой отчизне.

Попробуй жить с крестьянами на воле,

Попробуй взять лопату, плуг иль молот,

И на заре иди работать в поле —

Ты будешь вновь душою бодр и молод.

     Сильвио

О пусть в груди моей — безумная тоска:

За мирный сон души я не отдам сознанья!

   Не надо мне тупого прозябанья,

   Покорности и счастья мужика!

      Проклятье вам! Вы лжете оба,

В груди от ваших слов сильней тоска и злоба.

Там, в мирной тишине жилища твоего,

Старик, ты выдумал слияние с народом,

А ты, король, свою науку, для того,

Чтоб утешать себя хоть призрачным исходом,

   Чтоб хоть миражем заслонить

      Зияющие бездны…

Но я правдивей вас: я смел разоблачить

Трусливый ваш обман, смешной и бесполезный.

Уйдите прочь!

(Базилио и Клотальдо уходят.)

     Сильвио

   Теперь мы, скорбь, с тобой вдвоем.

   Я не дрожу, я не бледнею,

И если узел твой распутать не сумею —

   Я рассеку его мечом!

   Удар — и смолкнет боль сознанья

   Среди мгновенной тишины,

   Удар — и кончены страданья,

   И все вопросы решены…

Там, на глади морской, исчезая вдали,

Блеск луны отражен, как серебряный путь,

Если б мог я умчаться по нем от земли,

Чтобы в лунном сиянье навек потонуть.

Я без дум и без мук невозвратно б исчез

В этом мягком, волнистом тумане небес…

Я бы умер, как отблеск холодной луны,

На трепещущем лоне певучей волны…

Если б знать мне, о чем это волны поют?..

И не та же ли скорбь, как меня, их гнетет?..

Обещая мне вечный покой и приют,

Что-то к пропасти манит меня и влечет…

Слышу, волны, призыв ваш: я скоро приду!..

(За сценой слышатся голоса.)

     Голос Эстреллы, молодой фрейлины

Я должна его видеть!.. Пустите меня!..

     Голос пажа

Король велел никого не принимать.

(Входит Паж со светильником, который он ставит на стол, и Эстрелла.)