– У вас были планы создать семью?

– Были, – подтвердила Зельская. – Мы знали друг друга достаточно давно. Еще до выпускных школьных экзаменов. Мы мечтали… об одном институте, но я не поступила, а он… Впрочем, все это было карточным домиком. Мы не могли даже думать о квартире…

– Что вы знаете о его преступной жизни?

– Ничего.

– Не рассказывал ли он о своих знакомствах в варшавском преступном мире? Например, о Золотой Ане?

Кортель рассчитывал на неожиданность своего вопроса.

– Не рассказывал. Кто эта Золотая Аня?

– Очень красивая девушка, – сказал Кортель. – Окольского видели в ее обществе. Он познакомился с ней недели две назад в кафе «Гранд».

Зельская молча потянулась за сигаретой. Кортель надеялся, что спровоцирует ее на откровенность, но она только тихо проговорила:

– Это на него похоже…

– Не заслуживал доверия, да?

– По-разному. Пан инспектор знает, как это обычно бывает… Метался.

– Что это значит?

– Искал себе место, – сказала она. – Я ему говорила, что нельзя от жизни требовать слишком многого. Надо научиться сперва отказываться от соблазнов.

– Вы умеете это делать?

– Да, – сказала она без колебания. – Временами мне казалось, что я старше его. Он был несчастным… Повторял часто, что не хочет иметь такой дом, как у его родителей. «Это страшно, – повторял он, – жить подобно моему отцу».

– Почему?

– Не видеть перспективы… Он мечтал о приключениях, путешествиях… Он не отличал… – Она заколебалась и умолкла.

– Чего он не отличал?

– Дурного от хорошего, – сказала она. – Это же так просто.

– А вы отличаете? – резко бросил Кортель.

– Да.

– Почему же тогда вы лжете? С самого начала!

Она молчала.

– Вы будете отвечать перед законом, – он четко произнес каждое слово. – Вы подозреваетесь в соучастии. Вы сказали Окольскому, что инженер Ладынь уезжает в Венгрию. Вы утверждаете, что уже давно его не видели! Это ложь! Он был у вас две недели назад и был еще 27 мая вечером. В день совершения убийства.

Зельская снова закурила, но лицо ее оставалось спокойным.

– Мы знаем все!.. – Кортель не любил этой фразы, но повторял ее часто. – Я могу прочитать показания лиц, которые видели вас вместе 27 мая.

– Моя хозяйка, – сказала она тихо.

– Вы подтверждаете? Берете назад предыдущие показания?

– Да, – снова сказала она спокойно. – Я лгала.

– Почему?

Зельская посмотрела на него удивленно.

– Это должно быть ясно, пан инспектор, могла ли я поступить иначе?

Спокойствие этой девушки выводило его из равновесия.

– Он совершил преступление и пришел к вам? И все рассказал, как было?

– Да.

– Я удивляюсь вашему спокойствию и удивительному равнодушию. На следующий день я приходил к вам на работу, спрашивал вас. И вы тогда уже все знали?

– Знала.

– И ни слова об этом! Практически вы являетесь сообщницей…

– Для меня он самый дорогой человек, пан инспектор…

– Даже не будучи мужем или женихом! Что он вам тогда сказал?

Она молчала.

– Вы не хотите отвечать?

– Я думаю, что имею на это право, но я не отказываюсь отвечать, пан инспектор, – как всегда, спокойно сказала Зельская. – Он совершил большую ошибку…

– Ошибку?

– За которую должен поплатиться. Но он не убивал. Он сам это утверждает.

– Он лжет!

– Я знаю, когда он лжет. Вы должны найти убийцу. Бывают же ошибки, когда невиновный человек… Я боюсь такой ошибки… Он пошел с ними, – прошептала она. – Может, даже еще хуже: сам все организовал. Я верю, он никогда больше подобного не сделает…

– Почему?

– Он сказал мне. Он хотел все это пережить… Хотя бы один раз в жизни…

– Прекрасная философия.

– Но уже тогда, когда они входили в особняк, он почувствовал, что происходит что-то неотвратимое, что скажется на всей его жизни. Он хотел сразу уйти – но смог…

– Это байки для влюбленных сентиментальных девушек, – бросил Кортель.

Казалось, что она этого не слышала.

– Они шарили внизу, а Болек побежал наверх. Он увидел свет в кабинете Ладыня. Его охватил страх. Болек хотел убежать… Дверь кабинета была приоткрыта, и он увидел лежащую на полу девушку. Тогда и произошло с ним что-то странное, он словно стал невменяемым. Болек кричал и чувствовал, что кричит. Потом он выбежал из особняка, не сказав ни слова тем двоим.

– И пришел прямо к вам.

– Да…

– Вы знали о готовившемся ограблении своего шефа?

– Нет.

– Лжете! Вы знали этот особняк?

– Да.

– И Окольский слышал именно от вас о выезде Ладыня.

– Может быть.

– И вы так спокойно говорите об этом! В лучшем случае, я повторяю, в лучшем случае вас ждет потеря работы, ибо трудно предположить, чтобы инженер Ладынь захотел иметь секретаршей девушку – подругу вора, который после ограбления приходит к ней искать убежища… И она его легко принимает…

– Не мучайте меня… – тихо проговорила она.

– На каком основании вы ему верите? Он зашел в кабинет Ладыня и убил человека. Погибла девушка моложе вас: Казимира Вашко. По крайней мере, запомните, пожалуйста, это имя! Не чувствуете ли вы, что в какой-то мере ответственны за ее смерть?

Она опустила голову, и Кортель не мог видеть ее глаз.

– Убил. Может, от страха, а может, не соображая, что делает. Ведь вы ему не сообщили, что у Ладыня есть домработница, которой он оставил ключи от квартиры. А может, Окольский был в связи с нею?…

Зельская молчала.

– Где сейчас находится Болеслав Окольский?

– Не знаю.

– Вы снова лжете. Итак, где он?

Ответа не последовало.

– Что вы делали вечером 27 мая, когда вышли из своей комнаты? Куда пошли?

– Гуляли по улицам.

– Долго?

– Долго.

– А дальше?

– Я попрощалась с ним.

– Где прячется Болеслав Окольский? Советую признаться. Вы знаете, что грозит тому, кто оказывает содействие преступнику? Мы его и без вас найдем, но каждый лишний день – вы слышите, – каждый день уменьшает его шансы. Если он придет сам, это будет принято во внимание при вынесении приговора.

Кортель ничего не добился.

Подходя к площади Трех Крестов, Кортель все время думал о Зельской. Минуя садик, он прошел около кафе «Виляновское». Все столики были заняты; в зале недалеко От дверей он заметил Басю. «Мы же условились в „Античном“, – вспомнил Кортель и вдруг увидел рядом с Басей Зосю Зельскую. Они сидели рядом, почти вплотную друг к другу, поглощенные разговором. Недалеко от стойки ел мороженое сержант Милецкий. Он заметил Кортеля, кивнул ему головой и разложил на столике „Вечерний экспресс“.

Инспектор застыл в размышлении на углу Аллей Уяздовских, ожидая, когда можно будет перейти улицу, и пошел по площади Трех Крестов в сторону кафе «Античное».

Его Бася и Зося Зельская, подозреваемая в укрывании преступника, вместе за одним столиком! Такого он не ожидал.

В «Античное» Бася пришла, опоздав на несколько минут. Она сильно запыхалась и была возбуждена. Отказавшись от кофе, попросила взять сок из черной смородины. Подкрасив губы, Бася спросила, свободен ли он сегодня вечером, и принялась бойко рассказывать о новостях сегодняшнего рабочего дня.

Он ждал, когда она заговорит об этом сама.

Она спросила, как он планирует провести в этом году отпуск. Кортель буркнул, что не имеет понятия. А она может пойти в августе или в сентябре. Мечтает поехать в Болгарию. Сможет ли он что-либо сделать? Кортель молчал. Бася пристальнее посмотрела на него.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего.

– И все же что-то случилось.

– А ты не хочешь мне что-нибудь сказать?

– Нет… – Она заколебалась. – Пожалуй, нет. Во всяком случае, не сейчас.

Кортель решил дальше не тянуть.

– Ты знаешь Зосю Зельскую?

Она вспыхнула и снова потянулась за пудреницей.

– Ты видел нас вместе в «Виляновском», да?

– Да.

– Это моя подруга, – сказала Бася. – Младшая сестра подруги по учебе. – И добавила: – Я знаю, что ты занимаешься этим делом.