140 псалом. Любимый. Алексей многие из псалмов любил читать по-русски, и кое-что запоминал. И сейчас, пожалуй, самое время. Сняли бы наручники, куда мне бежать-то… ведь ясно же, что не убегу. Можно и не затягивать так сильно. От боли временами хочется выть. Скула еще ноет и живот.

Вожди их рассыпались по утесам, и слышат слова мои, что они кротки. Как будто землю рассекают и дробят нас; сыплются кости наши в челюсти преисподней. Но к Тебе, Господи, Господи, очи мои; на Тебя уповаю, не отринь души моей! Сохрани меня от силков, поставленных для меня, от тенет беззаконников.

Алексей вдруг поймал себя на том, что улыбается. И боль как будто отступила. Нет, давит там что-то, но это, в сущности, такие мелочи…

Ничего не будет. Немного подержат и отпустят. Завтра точно. Сделать ничего нельзя, но как-нибудь можно отболтаться. С кем не бывает. Комэска, может, поворчит, но не всерьез, я на хорошем счету.

- Старцев? - Алексей словно очнувшись, посмотрел на копа.

- Да.

- Встать. Идите вперед.

Уже, подумал Алексей, и адреналин снова толкнулся в кровь. Ничего же страшного… ничего. Что они сделают? Ну, на ментоскопе прогонят - так что мне, привыкать? И скрывать нечего.

Охранник привел его не в тот кабинет, куда водили всех задержанных националистов, а в другой конец коридора, где в маленьком простенке, за еще одним постом охраны, находилась администрация отделения.

- Садитесь, пожалуйста, - вежливо сказал начальник отделения. Алексей сел напротив него, руки по-прежнему скованы, сзади безмолвной тенью застыл охранник. Рассеянный свет падал сверху, лампа была где-то над головой Алексея, а начальник за столом сидел в тени, его лицо было трудно разглядеть.

- Вы - Алексей Старцев, пилот "Пулково-1", бывший ликеид? - спросил начальник.

- Да, - Алексей подумал, что с ним говорят не в меру вежливо… неужели ликеид, даже с приставкой "бывший", внушает такое почтение? Или просто прием манипуляции?

Лучше бы наручники сняли.

- Воронин, капитан полиции, - представился начальник, - Ну что ж… я рад в какой-то мере, что мы встретились.

Попросить его, что ли, чтобы наручники снял? Так ведь побоится, подумал Алексей. Я ведь могу и заехать. Дубинку отобрать вон у охранника и вообще уйти.

- Я знаю, что вы непричастны к этой банде, которую мы сегодня задержали, - сообщил капитан Воронин, - Тем не менее, ваше задержание было законным. По статье 146, вы знаете. Вы человек военный… по крайней мере, были военным, и должны понимать…

- Я понимаю, - сказал Алексей, - Но если вы знаете о моей непричастности, может быть, уже пора меня отпустить?

- Не так быстро, господин Старцев. Не так быстро. Вы приехали на собрание по просьбе вашего друга, Ярослава Смолина. Верно?

- Да, - сказал Алексей осторожно. Славка все равно у них давно в списках, так что никакой разницы нет.

- Он позвонил вам с мобильного телефона?

- Да, - сказал Алексей. Ну вот, вранье - а что делать?

- Что он сказал вам конкретно?

Господи Иисусе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного.

- Он сказал, что у него нет машины, и он хотел бы… ну, чтобы я его отвез домой.

- И вы так сразу откликнулись на его просьбу? Уже вечер… ваша жена в больнице. Вы бросили детей и поехали?

- Да, - коротко ответил Алексей.

Господи Иисусе…

- Так вот, господин Старцев. Увы! Никакого звонка от господина Смолина вам городская сеть не зарегистрировала.

Алексей усмехнулся. Нашел, на чем ловить.

- В сети тоже бывают сбои, - сказал он, - С вероятностью… э…

- Кроме того, городской сервер ВН отметил звонок в 18.30 в вашу квартиру с терминала квартиры Смолина. В то самое время, заметьте, когда Смолин уже находился на собрании… Вас попросил и предупредил кто-то другой. Кто?

Алексей стиснул зубы и снова повторил Иисусову молитву.

- Вы, наверное, и сами можете это определить, - сказал он спокойно.

- Вас предупредила подруга Смолина Катерина Лескова, - констатировал Воронин.

- Вы с ней уже связались? - спросил Алексей деловитым тоном, как бы беря инициативу допроса в свои руки.

- Мне кажется, здесь вы должны отвечать на вопросы, а не я, - Воронин слегка повысил тон, - Так о чем вас предупредила Лескова?

Алексей вздохнул. Куда клонит начальник было, в общем, ясно. То, что на самом деле совершил Алексей, тянуло на "сознательное пособничество террористическим элементам" и, соответственно, психодиспансер. Если удастся, конечно, доказать, что евразийцы были террористической группой (что сомнительно).

- Ну о чем… о том же самом, разумеется, - сказал он устало, - о том, что она беспокоится за мужа, и хочет, чтобы я отвез его домой на машине. Это мой друг, второй пилот, и естественно, меня тоже волнует его состояние. Но я не понимаю, почему такие проблемы. Разве группа, куда входит Смолин - террористическая? Это же чистые теоретики, насколько мне известно.

- У нас есть другие сведения, - сказал Воронин холодно.

Алексей пожал плечами. Ясно, что содержание разговора с Катей им неизвестно. Если Славку не гоняли на ментоскопе. Во всяком случае, можно продолжать выкручиваться.

- Я ничего такого не подозревал. Смолин прекрасный пилот, хороший товарищ, дисциплина на высоте. У меня никогда не было к нему претензий. Если бы я заподозрил, что он террорист, я первым принял бы меры. Поверьте, мне не нужен террорист в экипаже.

Воронин прищурился.

- Старцев, прекратите изображать из себя ликеида. Вы им давно уже не являетесь. Вы все время хотите продемонстрировать мне свою полную невинность и лояльность. И однако! Вы состоите на принудительном учете в психологической консультации по поводу вашего членства в ортодоксальной церковной организации. Это раз! Несмотря на то, что с вами регулярно работают психологи, вы не показываете даже тенденции к уменьшению участия в делах этой сомнительной секты. Мало того, за эти годы у вас уже было два задержания…

- Случайных! - вставил Алексей.

- Случайных ли? Или обусловленных направленностью ваших интересов - безусловно, антиликейской и консервативной. И даже при этом задержании - первое, что вы делаете - это устраиваете драку в камере! Именно вы! Не сидящие там националисты, а именно вы, случайный человек! Вы оказываетесь зачинщиком скандала и даже избиваете коллегу по несчастью! Он теперь находится в медицинском изоляторе!

Алексей пожал плечами и продолжал молиться про себя.

- Вы достойный потомок инквизиторов и грязных зверей-крестоносцев! Да, теперь я понимаю, если такие мракобесы, как вы, дорвутся до власти, вы уничтожите всех! Всех, кто посмеет что-либо пикнуть против засилья ваших догматов!

- Вам что нужно от меня? - тихо спросил Алексей. Воронин сразу сбавил тон.

- Ну что ж, господин Старцев. Если вы хотите серьезного разговора, то давайте поговорим. Попробуйте убедить меня в том, что все это не так. Что вы честный человек, и ваша церковь никак не связана с националистическими элементами. Что на собрание вы попали случайно. Есть у вас аргументы в свою пользу?

- Даже странно, - Алексей снова пожал плечами, - Какие могут быть аргументы? Почему я должен доказывать свою невиновность? Где и в чем я согрешил против общества? И наша церковь, тем более… Меня проверяют полностью в Социале два раза в год. Вы знаете, что там невозможно что-либо скрыть, даже тайные внутренние побуждения… Что я еще должен доказать? И церковь… у нас половина на учете состоит, и всех проверяют так же тщательно.

- К сожалению, - сказал Воронин, - не удается охватить все население сетью психологического контроля. Поэтому - именно поэтому - существует полиция, служба Безопасности, и кроме психологических, необходимы также иные меры… Так вот, господин Старцев, бывший ликеид. Я верю в то, что еще не все потеряно для вас. Я обращаюсь к вам, как к ликеиду - помогите нам! Вы знаете, как нам трудно. Вы знаете, от какой чумы мы защищаем народ. Да в конце концов, ведь не случайно же вы поддали этому типу в камере… Вы же не с ними, верно?