- Ну, Агния, - вступила Лилия (она и вчера была здесь), - Так нельзя. У тебя совсем нет чувства юмора!

- Садись, Агния, играй, - мягко подсказал отец. Девочка сделала шаг к роялю. Внутри словно натянутая струна дрожала… натяжение становилось все сильнее, сильнее - вот-вот порвется. Еще можно все превратить в мелкий, незначительный эпизод, в шутку. Еще можно вернуть мирный, спокойный вечер.

Струна порвалась.

Агния сначала не поняла, что произошло. Ей просто захотелось все объяснить Анжеле. И всем объяснить. Все-все. Что ей плохо так. Что она меньше всех, и она не может так все хорошо делать, как другие. Что ей нужно немножко внимания. Чтобы кто-нибудь с ней посидел, поговорил. Рассказать кому-нибудь про мертвую птичку, которую она вчера видела. Про то, что поссорилась в школе с подружкой. Она не может быть, как все другие в Центре, хорошим сотрудником. Но когда она вырастет, то будет - сейчас просто ей нужно немножко времени. И она не может два раза в день медитировать, ей тяжело… ей часто даже просыпаться по утрам не хочется. И надо иногда говорить друг с другом, а не только музицировать и читать стихи. Надо обсуждать все, что случается…

Ей очень многое хотелось сказать. Но слов не было. Вместо слов вырвался какой-то дикий, нечленораздельный рев. В этом реве было все, все, что накопилось за годы. Так кричат младенцы, не умеющие говорить, требуя молока. Но Агния не была младенцем. И едва прекратив кричать, она уже готова была провалиться сквозь землю от стыда… Рев вылился в истерику, в непрекращающееся, дикое, захлебывающееся рыдание. Анжела бросилась к ней, взяла на руки, властно прижала к себе. Больше всего Агнии хотелось, чтобы ее отпустили. Для этого нужно было перестать рыдать. Но она не могла остановиться. Перед всеми - какой стыд - перед всеми, тут и Лилия сидела, и Лада, и Маргарет, и Володя… Теперь все увидят, какая она ненормальная, истеричка. Люди пришли отдохнуть, послушать концерт. А вместо этого - дикие вопли. Эти мысли жгли ее как огнем и отнюдь не способствовали успокоению. Но кое-как Агнии все же удалось подавить рев, перевести его в тихие всхлипывания. Анжела опустила ее на пол.

Агния тихонько отошла в угол. Все говорили разом.

- Ну, так нельзя. Нервную систему подтянуть надо, - говорил Володя.

- Может, мед давать? - это Лилия.

- Успокойся, лапочка, ничего страшного, - Маргарет гладила ее по голове.

- Тихо, - сказал отец. Он никогда не кричал, всегда говорил негромко. Но все его слышали. Наступила тишина. Глаза отца закрылись, голова слегка откинулась, словно кто-то невидимый запрокинул ее. На лицо заметно надвинулась бледность. Так отец сидел примерно минуту. Потом открыл глаза, словно бы с трудом.

- Я видел старца, - сказал он медленно, - Белого, с серебряной бородой, с посохом. И это был Святой Серафим. Он подошел ко мне и сказал: хочешь уберечь дочь от темных сил, помоги ей… Мы должны все вместе помедитировать. Агния, сядь в центре круга.

Агния медленно поднялась на ноги и пошла к центру. Словно приговоренная на казнь. Она уже понимала, готовится что-то страшное, но не знала еще, что - и от этого было еще страшнее.

Ей больше и в голову не приходило что-то говорить, требовать, доказывать. Она чувствовала себя кругом виноватой и готова была на все. Ей было страшно, очень страшно - но даже в голову не приходило ослушаться, убежать. И так уже испортила все, что только можно. Истеричка.

Все сели кругом, в позе "лотос", отец зажег свечу.

- Устремляйте свои мысли к Агнии, - сказал он, - Мы должны ей помочь! Думайте о ней с любовью!

Медитация началась. И тут Агния обнаружила, что она, оказывается, прекрасно умеет чувствовать энергию. Все-таки научилась.

От каждого из медитирующих шел плотный, тяжелый поток. Это был свет и тепло, но свет этот жег, а от тепла становилось душно… почти невозможно дышать. Желтоватый свет этот сливался в единый купол, и купол поднимался над Агнией, и давил на нее, давил… В груди становилось все больнее. Но Агния не смела шелохнуться. Больше всего от боли разрывалась голова. Ее раздирали ужасные мысли… так, наверное, чувствуют себя грешники в аду - страшные, терзающие мысли. Я хуже всех. Я недостойна любви, света. Я темная. Ко мне направляют потоки любви и света, а меня они жгут - это говорит о том, что я очень темная. Я не имею права жить. Эта мысль становилась все ярче, все отчетливее, вытесняя остальные. От нее даже какое-то облегчение наступало. Я не должна жить. Все так любят меня! Я плохая, я испортила людям вечер, а они мне все простили, они все меня любят, хотя я недостойна быть среди них! Но разве они не понимают, как мне плохо сейчас? Нет, не понимают - но они любят меня! Они любят… а я не умею любить. Не умею думать о других. Я ужасный, ужасный человек. Я чудовище. Я мучаю всех окружающих, не даю им жить. Хуже меня нет… Мысли вращались по одному и тому же замкнутому кругу.

Когда медитация завершилась, все по одному подходили к Агнии, обнимали ее, целовали, говорили, что любят ее, что все будет хорошо. Агния сидела точно мертвая, кивала головой… Да, спасибо вам за вашу любовь. Вы все очень хорошие. Очень. А я больше не буду жить. Вот и все. Все очень просто - я не буду жить, и все. Она еще сидела, пока вечер продолжался - играли другие, потом все разошлись, и Агнии можно было уйти. И она ушла в темную, пустую кухню. Она села за стол, и стала думать о том, как лучше умереть. Эти практические мысли частично отвлекали от боли. Ей всегда казалось, что проще всего - выпить какую-нибудь отраву. Но где же ее найдешь? Агния открыла шкаф. На нижней полке стояло средство от тараканов. Ага! Агния обрадовалась. Она взяла банку, раскрыла ее. Просто белый порошок. Наверное, лучше всего в воде растворить. Агния взяла стакан, налила из-под крана воды. Снизу доносились оживленные голоса, отец и Анжела провожали гостей. Об Агнии уже никто не вспоминал. Сейчас Анжела придет загонять ее в кровать. Надо успеть выпить до тех пор. Агния поспешно стала разводить порошок. Потом попробовала на вкус. Гадость невероятная. Агния замерла со стаканом в руке. Потом вспомнила все происшедшее. Нет, надо выпить. После такого жить нельзя. Надо же - хотеть смерти и не быть в состоянии выпить горькое лекарство! Агния отхлебнула большой глоток. Ее тут же вырвало. Она просто ничего не могла с собой сделать! Ее вывернуло на пол, и все остатки ужина, вегетарианских котлет и печенья, и вкус травяного чая - все было в этой рвоте, а под конец пошла желчь. Потом пустые потуги, уже ничего не было в животе, а судороги все трясли пищевод.

Чьи-то шаги послышались в коридоре. Агния вдруг представила, что войдет Анжела, станет отмывать пол, ласково ругаясь и подшучивая, по обыкновению, а может быть, пожалеет ее, проявит свою любовь… Отведет за руку в кровать, уложит. Девочка вскочила как ужаленная. Вылила стакан в раковину, включила свет, схватила тряпку и стала быстро убирать следы своего бессилия.

Она успела.

И потом боль стала тише, Агния напилась воды из-под крана и лежала всю ночь без сна.

После медитации читали стихи. Агния украдкой вытерла слезы. Кажется, все прошло. Она чувствовала себя вполне нормально. Ей уже не было так стыдно.

Читала Лилия - она была не только целительницей, но и поэтом-контактером, записывала стихи, которые приходили из Космоса.

Пока сознанье ваше спит,

И кундалини в недрах дремлет,

Вас Ангел Белый не хранит,

И Бог Всевышний не приемлет.

Пока глаза играют роль

Открытых ставней в мир страданья,

Вас не покинет сердца боль,

И не исчезнут испытанья.

Пока не знаете, зачем

Меняете по жизням тело,

Пока из всех земных проблем

Проблема взяться вам за дело,

Пока лишь по своей вине

Горючие вы слезы льете -

Вы спите, люди, в страшном сне,

Вы спите, вовсе не живете.* */С. Бондаренко/

Все помолчали, вслушиваясь в эхо только что прозвучавших строк.

Я своя здесь, я все-таки своя, подумала Агния. Мысль наполнила ее радостью. Нет, я буду жить. Пусть я несовершенна. Может быть и хуже всех. Ну и что? Я буду расти, буду стараться… рядом с такими людьми… - Я почитаю стихотворение Даниила Андреева, - отец раскрыл любимый томик в кожаном переплете.