Через собратьев ты переступаешь,

Но успеваешь, всё же успеваешь

Знакомым огрызнуться на ходу:

«Салют! День добрый! Хау ду ю ду!»

Для созидания

В коробки-здания

Ты заползаешь, как в загоны на заклание.

В поту и рвении,

В самозабвении

Ты создаёшь - творишь и рушишь в озарении.

Люди, власти не имущие!

Кто-то вас со злого перепою,

Маленькие, но и всемогущие, -

Окрестил безликою толпою!

Будь вы на поле, у станка, в конторе, в классе,

Но вы причислены к какой-то серой массе.

И в перерыв - в час подлинной свободы -

Вы наскоро жуёте бутерброды.

Что ж, эти сэндвичи - предметы сбыта.

Итак, приятного вам аппетита!

Нелёгкий век стоит перед тобой,

И всё же - гутен морген, дорогой!

Дела семейные,

Платки нашейные,

И пояса, и чудеса галантерейные...

Жена ласкается,

Цена кусается,

Махнуть рукою - да рука не поднимается!

Цену вежливо и тоненько

Пропищит волшебник-трикотажник.

Ты с невозмутимостью покойника

Наизнанку вывернешь бумажник.

Все ваши будни, да и праздники - морозны.

И вы с женою как на кладбище серьёзны.

С холодных стен - с огромного плаката

На вас глядят весёлые ребята,

И улыбаются во всех витринах

Отцы семейств в штанах и лимузинах.

Откормленные люди на щитах

Приветствуют по-братски: «Гутен таг!»

Откуда денежка?

Куда ты денешься?

Тебе полвека, друг, а ты ещё надеешься!

Не жди от ближнего,

Моли Всевышнего -

Уж Он тебе всегда пошлёт ребенка лишнего!

Трое, четверо и шестеро...

Вы, конечно, любите сыночков!

Мировое детское нашествие

Бестий, сорванцов и ангелочков.

Ты улыбаешься обложкам и нарядам,

Ты твёрдо веришь: удивительное - рядом!

Не верь, старик, что мы за все в ответе,

Что дети где-то гибнут, - те, не эти.

Чуть-чуть задуматься - хоть вниз с обрыва!

А жить-то надо, надо жить красиво.

Передохни, расслабься. Перекур!

Гуд дэй, дружище! Пламенный бонжур!

Ах, люди странные,

Пустокарманные,

Вы - постоянные клиенты ресторанные,

Мошны бездонные,

Стомиллионные

Вы наполняете - вы, толпы стадионные.

И ничто без вас не крутится:

Армии, правительства и судьи, -

Но у сильных в горле, словно устрицы,

Вы скользите, маленькие люди.

И так о маленьком пекутся человеке,

Что забывают лишний ноль вписать на чеке.

Ваш кандидат - а в прошлом он лабазник -

Вам иногда устраивает праздник.

И не безлики вы, и вы - не тени,

Коль надо бросить в урны бюллетени.

А «маленький» - дурацкое словцо,

Кто скажет так - ты плюнь ему в лицо.

Пусть это слово будет не в ходу.

Привет, Мак-Кинли, хау ду ю ду!

1973

Баллада о Кокильоне

Жил-был

учитель скромный Кокильон.

Любил

наукой баловаться он.

Земной поклон за то, что он

Был в химию влюблён,

И по ночам

над чем-то там

Химичил Кокильон.

Но, мученик науки гоним и обездолен,

Всегда в глазах толпы он - алхимик-шарлатан,-

И из любимой школы в два счёта был уволен,

Верней, в три шеи выгнан непонятый титан...

Титан

лабораторию держал

И там

он в муках истину рожал.

За просто так - не за мильон,

В двухсуточный бульон

Швырнуть сумел

всё, что имел,

Великий Кокильон.

Да мы бы забросали каменьями Ньютона,

Мы б за такое дело измазали в смоле!

Но случай не позволил плевать на Кокильона, -

Однажды в адской смеси заквасилось желе.

Бульон

изобретателя потряс.

Был он -

ничто: не жидкость и не газ.

И был смущён и потрясён,

И даже удивлён:

«Эге! Ха-ха!

О эврика!» -

Воскликнул Кокильон.

Три дня он развлекался игрой на пианино,

На самом дне в сухом вине он истину искал...

Вдруг произнёс он внятно: «Какая чертовщина!..»

И твёрдою походкою он к дому зашагал.

Он днём

был склонен к мыслям и мечтам,

Но в нём

кипели страсти по ночам.

И вот, на поиск устремлён,

Мечтой испепелён,

В один момент

в эксперимент

Включился Кокильон.

Душа его просила, и плоть его хотела

До истины добраться, до цели и до дна, -

Проверить состоянье таинственного тела,

Узнать, что он такое: оно или она?

Но был

в великом опыте изъян -

Забыл

фанатик намертво про кран.

В погоне за открытьем он

Был слишком воспалён -

И миг настал,

когда нажал

На крантик Кокильон.

И закричал безумный: «Да это же коллоид!

Не жидкость это, братцы, - коллоидальный газ!»

Вот так, блеснув в науке, - как в небе астероид -

Взорвался - и в шипенье безвременно угас.

И вот -

так в этом газе и лежит,

Народ

его открытьем дорожит.

Но он не мёртв - он усыплён,-

Разбужен будет он

Через века.

Дремли пока,

Великий Кокильон!

А мы, склонив колени, глядим благоговейно,-

Таких, как он, немного - четыре на мильон!

Возьмём, Ньютона, Бора и старика Эйнштейна,

Раз-два, да и обчёлся - четвёртый - Кокильон.

1973

Прерванный полёт

Кто-то высмотрел плод, что неспел,

Потрусили за ствол - он упал...

Вот вам песня о том, кто не спел,

И что голос имел - не узнал.

Может, были с судьбой нелады

И со случаем плохи дела,

А тугая струна на лады

С незаметным изъяном легла.

Он начал робко - с ноты «до»,

Но не допел ее не до...

Не дозвучал его аккорд

И никого не вдохновил...

Собака лаяла, а кот

Мышей ловил...

Смешно! Не правда ли, смешно!

А он шутил - недошутил,

Недораспробовал вино

И даже недопригубил.

Он пока лишь затеивал спор,

Неуверенно и не спеша,

Словно капельки пота из пор,

Из-под кожи сочилась душа.

Только начал дуэль на ковре,

Еле-еле, едва приступил.

Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,

И судья ещё счёт не открыл.

Он хотел знать всё от и до,