2

В трактире Евдокимова уже собрались было гасить лампы, когда начался скандал.

Скандал начался так. Сперва в зале все выглядело благообразно, и даже трактирный половой Потап сказал хозяину, что, мол, нынче бог миловал - ни единой битой бутылки, как вдруг в глубине, в полутьме, в самой сердцевине загудело, будто пчелиный рой.

- Батюшки-светы, - лениво изумился хозяин, - вот, Потапка, сглаз твой, черт! Ну надо ж было каркать, черт!

- Хоп, - весело сказал Потап, - момент. Сейчас переговорим... - И словно провалился в омут, вознеся кулаки над головой.

Тут хозяин вспомнил, как еще до наступления темноты шибко застучало сердце, когда он глянул в дальний конец. Там в мутном, сумеречном сиянии окна сидели за столиком двое. Один, высокий и худой, так себе, не стоящий внимания, похожий на птицу, хватившую лишнего, словно бы спал. Другой, странного вида, в поношенном гороховом пальто, будто барском по покрою, в пышных соломенных бакенбардах, надменно вскинул востренький подбородок. Такой пропившийся барин, допивающий остатки былого благополучия, низвергнутый с казенной службы. Барин, барин, истинно барин - вот как качнул ладонью, подзывая Потапку, хотя угощенье заказал не барское: тертая редька и это... вдруг вот так по-извозчичьи утерся рукой, вместо того чтобы платочком, пусть дырявеньким, да с гордостью. Нет, так вот прямо ладонью и утерся. И пока его компаньон клевал носом да вроде пытался что-то сказать, но не мог, этот, в гороховом, потягивал да подливал из зеленого штофчи-ка и жевал свою редьку, пока не зажгли лампы. И тогда хозяину показалось, что лохматая тень странного человека наклонилась влево, к соседнему столу, где сидели два аккуратных студента: то есть сам он сидел вроде неподвижно, а вот тень его...

Тут-то сердце у хозяина и застучало. И он сказал По-тапу:

- Чего это они сидят, слова не скажут?

- Ох, - засмеялся Потап успокоительно, - да пущай сидят. Другие тубаретками кидаться зачнут, а эти сидят... Пущай их.

Потом Евдокимов отвлекся к своим хлопотам, и так почти до самой полуночи жизнь не обижала его, когда в том конце началось...

- Хоп, - весело сказал Потап, - момент, сейчас переговорим. - И словно провалился в омут, но тотчас же вынырнул обратно, пуская красные пузыри. Хоп, неудача, - сказал он виновато и закричал на весь зал: - Братцы, наших бьют! Православные, вступайтеся! - И умчался за городовым.

Впрочем, трудно было утверждать с определенностью, что там дрались: дерущихся хозяин не видел, только безумные тени метались по стене. Однако как это вспыхнуло, так тотчас и погасло. Два аккуратных студента пробирались меж столиками к выходу, а тех двоих что-то не было видно.

"Неужто убили? - холодея, подумал Евдокимов. - Эти вот вон энтих..." Опытный его глаз примерился к двум аккуратным душегубам. Они переминались с ноги на ногу. У самого высокого на тонкой шее подрагивал кадык, белые губы были закушены; второй, бородатый, держался за щеку. Хозяин загородил им выход грудью, бородой, лицом, переполненным ужаса.

- А гороховый где?.. А денежки платить, господа хорошие?.. А я-то на что?..

- Что за чушь! - сказал бородатый студент. - Какой еще гороховый?.. Там ваш постоялец свел счеты со своим другом, дал ему по физиономии...

- Вот рукав мне залил, - сказал высокий. - Чего вы от нас хотите?..

- Я знаю, чего хочу, - сказал Евдокимов, - знаем вас...

Он стоял, растопырившись, ощетинившись, умирая от страха, и городовому пришлось его отодвинуть, чтобы войти.

Потап проскользнул следом, прикрывая ладонью разбитый нос.

- Потапушка, - ужаснулся хозяин, - кто ж тебя, черта, эдак?

- Они-с, - сказал Потап.

И все поглядели в темный конец зала. Наступила тишина. Все поднялись со своих мест, трезвея. Никто не уходил. Всем хотелось знать, что будет.

- Наконец в глубине послышалась возня, и странный человек в гороховом пальто появился на свет. Он медленно двигался на хозяина, то ли прихрамывая, то ли пританцовывая, и Потап вдруг оживился, похлопал высокого студента по плечу.

- Ничего, ребятушки, держись за Потапа... Глядите, как нынче подновинские дело делають! - И оборотился к странному человеку: - Хоп, они оживели-с, прочухались... Ну, иди сюда, иди-иди... Это кто ж там идет, такой бриллиантовый? Не вижу, не вижу, кто... Эй, православные, шире круг, по русскому обычаю... Сейчас сделаем...

А странный человек все приближался, наклонив голову с укором, хотя глаза были широко раскрыты и затаенная конфузливая улыбка покоилась на губах.

Теперь хозяин разглядел его. Росту гороховый был небольшого, хотя в самый раз, не широк в плечах, но и не тщедушен; в руке держал измятый кошелек. Из-под распахнутого пальто выглядывали крахмальная манишка в пятнах и черный распустившийся галстух.

- А кто там идет? Кто? Не вижу... - негромко проговорил Потап в тишине. - Сейчас, момент, я только спрошу у них, как они вон энтих господ задирали, - и кивнул студентам по-приятельски, - сейчас, сейчас... Ассигнациями плачу-с...

Утром хозяин утверждал, что в тот момент он отчетливо видел, как над головой странного человека вспыхнуло и погасло сияние.

- Чего головку-то наклонил? - выкрикнул Потап. - Аи свету боишься?.. Эх, подновинские!

Странный человек остановился, поднял голову и, презирая выставленные кулаки Потапа, сказал негромко:

- Ну, будя, будя тебе... Ну чего вы, ей-богу? Я дружка своего маленько поучил. А вам бы только кулаками махать... Интересно мне, как вы готовы человеку антра

ша кинуть, ежели он не в себе... Садитесь, господа, по своим местам, пейте, ешьте... Ах, мезальянс какой!..

- Позволь, позволь, - сказал Потап, - позвольте, сударь. Я обиды не потерплю-с. Я ассигнациями плачу...

Но странный человек даже не глянул в его сторону, а глянул на двух студентов и сказал:

- Ежели что, пардон, извините... Хотя я вижу ваши благородные лица, эскузе муа, нету в вас ко мне зла. Это хорошо. Это преотлично. Со злом что? Куды с ним?.. А рукавчик почистить можно... - И он повернулся к Потапу и так посмотрел на него, что половой опустил руки. - Ну вот, теперь вы, мон шер. Пожалейте себя, а то не ровен час сгорите весь... - Тихая улыбка тронула его сухие губы. - Чего уставился? Эвон у тебя нос какой! А ты не суйся под руку, дружок... - При этом он провел ладонью, словно разрубил воздух, и две половины воздуха распались, отлетели друг от друга - так крепок и точен был удар.

"Ладный какой", - подумал хозяин.

Тут все, неподвижные и притихшие, оборотились к городовому как к последней надежде... Дюжий городовой словно очнулся ото сна и медленно направился к странному человеку. Заметив это, Потап ожил.

- Дозвольте-ка мне, - сказал он городовому. - Момент, все сделаем. Вы, значит, с энтого боку заходи-те-с... - И крикнул странному человеку: - Ты мне зачем по носу дал! - и победителем оглядел толпящихся вокруг. - Теперь мне сколько, значит, причитается получить? А? Никто не знает? А вот глядите, как подновинские дело делают. Хоп, - и он сделал шаг в сторону обидчика.

В это время бородатый студент сказал своему приятелю:

- Да он и не пьян вовсе, этот, в гороховом. Видишь?

- Отдай козлу двугривенный, и дело с концом, - сказал высокий, кивнув на хозяина.

- Отдать я отдам, - ответил его приятель, - да чертовски уходить не хочется. Чего это мне уходить не хочется?

- В результате досталось половому, - сказал высокий. - Сроду не видал ничего глупей... Ну, поглядим, что он теперь делать будет, этот лямур-тужур...

Городовой медленно приблизился к странному человеку и вдруг замер.

- Вы его не хватайте, - посоветовал Потап, - он дерется. Вы его вдарьте сразу. Не бойтесь, я подсоблю. Момент... Господа студенты, сейчас он у нас в ножках валяться будет...

- Михал Иваныч, - сказал городовой, - а я вас и йе признал-с.

Странный человек опустил голову и тихо засмеялся. И тут же забулькал первый ряд столпившихся, за ним остальные. Все тихо смеялись, кроме студентов.