— Я спросить хотел.

— Спрашивайте.

В ответ — молчание.

— Ну спрашивайте же!

— Вы плаванием занимались? Вот вопрос так вопрос!

— В смысле?

— Ну, в детстве… В спортивной школе — занимались плаванием?

— Нет, не занималась. Вы за этим сюда пришли? Чтобы про плавание спросить?

Он улыбнулся — растерянно и пробормотал — смущенно:

— Кажется, да.

— Тогда наша беседа благополучно завершилась. Всего вам доброго…

— Иван.

— Что?

— Я сказал — Иван. Меня так зовут, Иван.

Диана с трудом сдержала смех: вот ведь, в самом деле, настоящий чудак, а она его за маньяка приняла. Чудак, маньяк… Бред какой-то… Домой давно пора, Танюшка заждалась ее уже, наверное…

— Иван, я за вас искренне рада.

Не дав ему возможности снова что-нибудь сказать, снова улыбнуться или смутиться, Диана быстрыми шагами направилась к остановке. Завидев выползающий из-за угла автобус, она прибавила шагу и успела-таки в последний момент вспорхнуть на подножку.

Теперь, три месяца спустя, в окружении ноября, в короткой джинсовой куртке с отворотами из бежевого искусственного меха, в джинсах-шароварах, в кепке, с прямыми волосами до плеч и появившейся откуда-то челкой, она уже не была похожа ни на дельфина, ни на русалку, ни на сексапильную стриптизершу.

Она была совершенно обыкновенной. И даже цвет глаз в вечернем свете фонарей тоже казался обыкновенным. Темно-синим. Или темно-зеленым, не важно.

Интересно, подумал Иван, зачем он все это затеял? Может быть, и в самом деле ему все эти три месяца не давал покоя вопрос о детской спортивной школе? Теперь он получил па него ответ. Теперь он знает, что она не занималась плаванием в детской спортивной школе. Теперь-Теперь она едет в автобусе.

А он уже прогревает остывший двигатель и безмолвно матерится, что приходится прогревать его так долго. Куда он, интересно, собирается сейчас ехать? Очень, очень даже интересно…

Стрелка — указатель температурного режима двигателя — наконец добралась до необходимой отметки. Иван нажал на педаль газа и быстро помчался вслед за желтым «Икарусом», не вполне понимая, какова его конечная цель. Над этим он и раздумывал по дороге, тормозя возле каждой остановки и напряженно вглядываясь в силуэты пассажиров, покидающих салон. И еще над тем, что бы все это значило.

Это не значило ровным счетом ничего. Он просто обманывает сам себя, потому что ему надоело жить в пустоте, поэтому и приходится придумывать для этой пустоты декорации. Потому что, если бы «это» и в самом деле для него что-то значило, он бы не стал ждать целых три месяца, прежде чем признаться себе в этом. Три месяца, с ума сойти…

Но, с другой стороны, если все «это» для него вообще ничего не значит — тогда какого черта?! Спустя три месяца?! Какого черта он прется за этим автобусом? Чтобы успеть выучить наизусть его номера, большие белые цифры на желтом фоне, прежде чем автобус скроется в автобусном парке? Может быть, в этих цифрах заключен какой-то магический код?

Иван успел еще порассуждать на тему, что бы «это» значило, добрых минут пятнадцать. Рассуждал бы и дальше, но «это» внезапно вышло из автобуса, отелилось от толпы пассажиров и зашагало прочь от остановки в глубь квартала. Легкой, почти невесомой походкой, несмотря на то что на ногах у «этого» были не модельные туфли, а тяжелые ботинки на рифленой подошве.

Иван лихо свернул к бордюру и торопливо выпрыгнул из машины. Не зная никакого другого магического кода, он трижды повторил про себя цифры, все это время маячившие перед глазами, вместе с буквами и кодом региона. Один раз — слева направо, другой раз — справа налево, третий раз — отдельно буквы, отдельно цифры и отдельно — код региона. Магический код должен был сработать — он верил в это и больше ни о чем не думал, потому что попытка рефлексии сейчас привела бы его к полному краху и заставила бы сесть на тротуар и просидеть на этом тротуаре до утра. Как когда-то в турецкой гостинице между этажами. Впрочем, в ту ночь он все же ночевал в номере…

— Диана!

Она застыла на месте, словно громом пораженная. Стояла некоторое время, не оборачиваясь, и только в гот момент, когда Иван уже оказался у нее за спиной, наконец явила ему свое разгневанное лицо:

— Послушайте, вы ненормальный, да? Вы меня зачем преследуете? Я ведь сейчас милицию позову! Вы на машине за мной ехали, да? На машине?

— На машине, — пришлось признать очевидное.

— И зачем?

«Сам не знаю», — чуть было не сорвалось с губ. «Просто так» — тоже не вариант. «Будьте моей женой» — неактуально для замужней женщины. «Я вас люблю» — банально и в любом случае сомнительно… «Вы потеряли телефон, а я его нашел» — и откуда потом взять этот потерянный телефон? Про спортивную школу уже спрашивал…

— Двести тридцать пять. Эм, эс. Шестьдесят четыре.

— Что — шестьдесят четыре?

— Код региона.

— Вы ненормальный, да?

— Это номер автобуса, на котором вы ехали.

— Вы ненормальный?

— Не знаю. Может быть. Вы верите в магию чисел?

— Вы ненормальный.

— Не верите?

— Не верю. Отвяжитесь от меня.

— Я теперь тоже не верю. Я и раньше не верил. А пока сидел в машине, верил. А теперь…

— И не смейте за мной ходить.

— А теперь опять не верю.

— И даже не вздумайте.

— А если?..

— Мне до дому два шага осталось. А на двери подъезда кодовый замок. А внутри еще охранник. С автоматом. И еще у меня муж. Ужасно ревнивый. И ребенок, кстати. Больной. Вам это все надо?

— Нет, — честно признался Иван. — Не надо.

— Тогда всего доброго. Надеюсь, что я в последний раз с вами прощаюсь…

Последние слова она не проговорила, а уже прошипела. Не сказала, а ужалила. Иван стоял на месте и смотрел вслед, будто околдованный этим ее змеиным ядом. Парализованный.

Она уже скрылась за углом пятиэтажки, а он все стоял на месте и слушал ее голос, который почему-то никуда не исчез:

«Вы — ненормальный…»

— Где мои невидимки? Кто-нибудь видел моих невидимок? Черт, в этом доме никогда не бывает порядка!

Лора ходила по квартире, безуспешно пытаясь отыскать книгу любимого писателя, которая называлась «Невидимки». Открыв кухонный шкаф с посудой, она придирчиво оглядела полки.

— Привет, кстати. — Диана, повесив в шкаф куртку, задумчиво оглядела пространство: и правда беспорядок. Хотя откуда взяться порядку в доме, где квартируются две совершенно беспорядочные личности вроде Лоры и Мура и проживает абсолютно бешеный ребенок?

Абсолютно бешеный ребенок уже выскочил из комнаты и сиганул Диане на шею:

— Мамочка!

Танюшка, обхватив Диану руками за шею и ногами за талию, едва не задушила ее в объятиях.

— Соскучился, поросенок? — Она чмокнула дочь в теплую щеку. — Как ты себя чувствуешь? Прошла температура? Лоб вроде холодный…

— Кто-нибудь видел моих невидимок?! — снова простонала Лора из соседней комнаты.

— Интересно, каким это образом можно увидеть невидимок. На то они и невидимки, чтобы быть невидимыми. Увидеть их невозможно.

— Она еще и издевается. Нет, вы подумайте только! Я тут сижу с ее ребенком, время свое трачу в качестве бесплатной няньки, пока она прохлаждается. А она приходит домой и вместо того, чтобы сказать мне спасибо, — издевается!

— Ужасно соскучилась, мам!

— И никто над тобой не издевается. Я просто рассуждаю…

— Рассуждает она!

— Я тоже соскучилась. И тоже ужасно. Танюш, слезай, а? Мне переодеться нужно. Я ж не могу как кенгуру…

— Ура! Мам, давай ты будешь кенгуру, а? А я буду кенгуренком! Ребенок кенгуру называется кенгуренком? Или кенгуренышем?

— Дианочка, ну вспомни, вспомни, пожалуйста, куда я ее положила, а? Ну родная моя, любимая, хорошая, золотая, вспомни…

— Кенгуренком, кажется… Но можно и кенгуренышем тоже… Лора, я не могу вспомнить. Это ведь ты ее положила, а не я. Если бы я положила… Тань, слезь, прошу тебя, а?

— Может, под диван? Я под диваном еще не смотрела!