Удачливый бизнесмен, сидящий за крайним столиком в компании колоратурной Маруси, покуривающей богемный «Беломор», уже махал ему рукой, призывая составить компанию. На столике у супругов стояла пара бокалов вина и лежала на тарелке большая гроздь светлого винограда.
— Меня, кстати, Евгений зовут, — протянув руку для пожатия, радостно и приветливо провозгласил бизнесмен.
— А меня — Иван.
Опустив на столик рюмку с ракией, Иван пожал руку бизнесмена.
— Значит, решили все ж таки прийти посмотреть стриптиз?
— Стриптиз? — почти удивившись, переспросил Иван и сразу же вспомнил про этот стриптиз и про то, как не собирался и не хотел идти его смотреть. Черт, вот ведь… Только стриптиза ему сегодня не хватало… Да уж, не иначе, придется все же звонить Байраму и расставаться с сотней… У него ж ведь есть еще деньги, он все равно маме в аэропорту духи купит… Да и не в деньгах дело…
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове.
— Через час начнется, — весело проинформировал Евгений. — Французская танцевальная группа… Потом еще какая-то московская стриптизерша с сольной программой… Говорят, сногсшибательная стриптизерша! А потом турецкое трио… В общем, на любой вкус…
Маруся выпустила в этот момент струю дыма прямо ему в лицо:
— Поменьше оптимизма, Женик! Не забывай, что я рядом…
— Да ладно тебе, Марусь, — примирительно проворчал Женик, поморщившись. — Я ж… Ты ж…
— В общем, танец — это искусство, — подвела итог Маруся и затушила в пепельнице окурок. — Вы со мной согласны, Иван?
— Вполне согласен, Мария…
— Меня вообще-то зовут Наталья. А Маруся — это моя домашняя кличка. Знак особенной и нежной любви супруга, — пояснила Маруся. — Так вот, продолжу свою мысль. Поскольку танец — это искусство, значит, не грех прийти и посмотреть на это искусство. Но если некоторые из присутствующих мужчин надеются, что этот танец будет иметь яркую эротическую окраску, — они глубоко ошибаются. Это отель, в котором отдыхают семейные пары, и ни одна уважающая себя жена не потерпела бы грязных порнографических плясок на этой сцене. Так что «стриптиз» — это всего лишь яркая этикетка. Это рекламный трюк, не более того. А на самом деле стриптиза никакого не будет. Вот увидите.
— Наверное, Маруся, ты права… — изо всех сил стараясь не выглядеть расстроенным, согласился Женик.
На что Маруся спокойно ответила:
— А я всегда права.
Некоторое время они неторопливо и спокойно беседовали об искусстве и о достоинствах и недостатках местных спиртных напитков. Иван за это время успел уговорить три стопки турецкого самогона, с каждым разом все больше убеждаясь в том, что первое впечатление зачастую бывает обманчивым. Опорожнив третью, он сходил к стойке и принес четвертую.
В этот момент свет на сцене потух, а через мгновение вспыхнул вновь, высветив ярким лучом замершую в центре фигуру ведущего. Анис, в огненно-красной цыганской рубашке навыпуск, с широкими рукавами, с ослепительной улыбкой на лице и распущенными по плечам волосами цвета воронова крыла, некоторое время молча стоял на сцене, дожидаясь, пока публика утихнет. Рядом с ним, точно так же ослепительно улыбаясь, очень скромно стояла Анечка в белом сарафане — ей, как обычно, в вечернем шоу отводилась скромная роль переводчицы. Худенькая блондинка Анечка и крупный брюнет Анис вместе выглядели просто восхитительно и всегда улыбались друг другу.
— Добрый вечер, — послышался наконец глубокий, с легкой хрипотцой, очень мужской и очень сексуальный голос Аниса. — Добрый вечер, дамы и господа… Сегодня, как и всегда, мы приготовили для вас вечернее шоу… Необычное шоу… Сегодня только для вас… Только для вас, прямо из Парижа… Танцевальная группа… Необыкновенно красивое и захватывающее… Очень эротичное зрелище… Надеюсь, среди наших зрителей сегодня нет тех, кому еще не исполнилось восемнадцать… Итак, встречайте — Диана и Лора!
Послышались первые, робкие и нестройные, аплодисменты. Анечка скороговоркой перевела на русский речь конферансье, смысл которой и без того всем был понятен — сейчас наконец начнется этот долгожданный стриптиз…
— Никакого шеста даже нет, — прошептала Маруся. — Значит, и никакого стриптиза не будет…
Снова потух свет. В абсолютной темноте и полной тишине было слышно только, как поют цикады. Иван сидел в первом ряду, поэтому смог различить едва заметное движение — колыхнулся занавес, что-то светлое промелькнуло и застыло в правом углу сцены.
Потом послышалась музыка. Иван сразу, по первым аккордам, узнал музыку из фильма «Кабаре» и даже успел подумать, что музыка эта для стриптиза абсолютно не подходит, она слишком душевная, слишком красивая, она будет отвлекать внимание на себя. Вспыхнувшие наконец два ярких световых пятна осветили фигуры танцовщиц.
Иван откинулся на спинку стула, подумав с некоторым разочарованием: избитый прием. Одна черная, другая белая. Черная — в белом, белая — в черном. Интересно, которая из них — Диана, а которая — Лора? Мулатка была хороша — двести двадцать вольт сексуального заряда чувствовались в ней даже сейчас, когда она была абсолютно неподвижна. Черные кудри длиной ниже пояса были старательно вымазаны каким-то средством для волос, подавляющим их пышность, но вместе с тем не сковывающим свободы, не лишающим жизни. Алый чувственный негритянский рот, большие карие глаза и грудь, наверняка накачанная силиконом, но скромно, без излишеств. Вполне могла бы такая грудь уместиться в одной ладони, и тесновато было бы ей совсем чуть-чуть. Дерзкий пирсинг в ушах и на правой ноздре, неимоверное количество серебряных браслетов на тонком запястье. Хорошая штучка. Наверняка очень вкусная штучка.
Вторая девушка была менее выразительной с точки зрения представителя белой расы и, конечно, не такой экзотичной. Белокожая, черноглазая, с пышными светло-русыми волосами, струящимися легкими волнами чуть ниже плеч. И размер груди маловат, такая грудь утонула бы в его ладони. Ручки тоненькие, ножки тоненькие, бедра почти неразличимые — не девушка, а ветряная мельница. Такой бы колесом по сцене ходить, а не эротические танцы отплясывать.
Иван снова перевел взгляд на мулатку, предвкушая собственные впечатления чуть ниже пояса. Ну и эстетические, конечно, тоже. Права ведь Маруся: танец — это искусство…
Маруся и вправду оказалась права: никакой это был не стриптиз. Это был танец на грани стриптиза. Но какой танец!
Суть постановки в принципе тоже не отличалась большой оригинальностью: белая девочка изображала недотрогу, а черная девочка пыталась довольно агрессивно сломить ее сопротивление. Недотрога у белой девочки получалась прекрасно, очень натурально, и Иван не раз с удовольствием замечал практически настоящий, совсем не наигранный страх в ее черных глазах, когда мулатка особенно активно начинала ее домогаться.
Но потом все вдруг изменилось. Белая девочка то ли не выдержала натиска, то ли ощутила внезапно всю прелесть своей искусительницы — и стала вдруг мулатке поддаваться. Сначала робко, потом все более раскованно, все более активно… Теперь напряженное внимание было приковано уже к ней, и только к ней, и Иван вдруг заметил, какая она гибкая, какая нежная, какая страстная, и почувствовал, как безумно она хочет эту мулатку… и, черт бы их побрал… ведь он даже ревнует и безумно завидует этой мулатке, что не он, а она сейчас… вот сейчас уже, прикоснется… вот, почти прикоснулась…
Самым потрясающим было именно то, что за все время танца девчонки так и не коснулись друг друга. Ни разу. Но когда стихли последние аккорды музыки и танцовщицы застыли, стоя вплотную, спина к спине, сплетя кисти рук и уронив голову на плечо одна другой, у всех возникло стойкое ощущение только что случившегося прямо перед глазами полноценного соития двух страстно жаждущих друг друга женских тел.
Женских, черт бы их побрал, в этом-то и была вся пикантность ситуации. Широко известная в недавнем прошлом попсовая группа с названием, которого Иван уже не помнил, со всеми своими сольными выступлениями, клипами и провокационными интервью едва ли могла быть хоть однажды столь убедительной в глазах публики.