— Почему в одиночку?

— Несчастья происходили только с одиночками. Лагута решил разом покончить с тайной Кики. И был найден мёртвым под ракитой. Тоже паралич сердца, только на лице не ужас, а улыбка.

В маленьких глазках Соколова заискрился интерес.

— Видимо, он разгадал тайну!

Лорка мрачно улыбнулся.

— Разгадал.

Соколов оглядел Лорку, оглядел неторопливо, с ног до головы.

— А теперь вы туда? — спросил он с любопытством.

— Теперь мы.

— Н-да, — Соколов проговорил это весьма многозначительно, вытирая платком лоб и щеки, — хочется вам позавидовать, да, может быть, лучше посочувствовать?

— Что ж, спасибо и за то и за другое, Александр Сергеевич.

Заканчивая свой утренний туалет, Лорка надел светлую тёплую куртку из мягкой кожистой ткани, похожей на замшу. Легко и непринуждённо, как первоклассный танцор, он прошагал в прихожую и возле вешалки-гардероба прочитал рекомендации по верхней одежде, которые выдавались автоматикой в соответствии с погодой. Коррективов он вводить не стал. Механическая рука подала ему из открывшейся в стене ниши сначала плащ, а затем и шляпу, по широким полям которой надлежало стекать возможному дождю. Засветив зеркало, Лорка, скептически щуря свои зеленые кошачьи глаза, вгляделся в своё отражение. Повёл могучими плечами и усмехнулся.

— Может быть, ты просто трусишь, командир? — спросил он вполголоса у зеркала. — Признавайся, тут нет никого постороннего.

Он протянул руку, чтобы ущипнуть своего зеркального двойника за нос, но тот, конечно, тоже протянул свою руку. Лорка прищёлкнул пальцами и засмеялся.

Шляпа ему определённо не нравилась. Он надевал её и так и эдак, и по-всякому было плохо. В конце концов он снял её, нахлобучил на механическую руку, которая не замедлила переправить её в нишу, и, обернувшись, спросил, повысив голос:

— Альта, ты скоро?

— Скоро, — ответил чистый грудной голос.

— Я подожду тебя на воздухе.

— Хорошо.

Щёлкнув запором, Лорка вышел из дома и остановился на площадке широкого полукруглого крыльца.

Мир спал. Неподвижный влажный воздух казался густым, как кисель: сделай шаг — и увязнешь, запутаешься в зыбкой полупрозрачной трясине. Но это лишь казалось; несмотря на свою влажность, воздух был лёгким и тёплым, как дыхание.

Сбежав по ступеням крыльца, Лорка миновал голый кустарник, вышел на шероховатую пружинистую дорожку, очень ловко имитированную под песчаную аллейку. И остановился, поджидая жену.

Деревья тоже спали, плавая в тумане, похожем на молоко, разбавленное водой. Поблизости это были ещё настоящие деревья со стволами и ветвями, можно даже было угадать осеннюю пестроту тяжёлых листьев. А дальше деревья быстро теряли реальные очертания, превращаясь в ажурные абстрактные орнаменты. Спали и птицы. И только звонкая, чистая, как детский голос, капель оживляла этот влажный мир, погруженный в светлую дрёму.

— Лорка! — послышался голос Альты — две глубокие ноты, первая повыше, а вторая пониже.

Лорка огляделся, ему почудилось, что голос её прозвучал над самым его ухом, и тихонько откликнулся:

— Ау!

Он отчётливо слышал звуки шагов Альты, хотя её совсем не было видно за туманом и кустарником. Можно было угадать, как она сбежала по ступеням, сделала несколько замедленных шагов по земле, а потом деловито зашагала по дорожке. Этот чудной воздух-студень, воздух-дыхание был удивительно звукопроницаем. Теперь Федору стала ясна загадка чеканного звона капели, хотя всего-то с ветки кустарника срывались и падали в лужицу серые бусинки воды. Лужица недовольно морщилась, а сухой лист-кораблик приветливо кланялся на игрушечных волнах.

Альта пришла лёгкая, оживлённая, весёлая. На тонком тёмном лице, будто вырезанном из морёного дуба, — неожиданно светлые глаза. Лорка знал, что они голубые, почти синие, но под стать этому туманному утру казались сейчас серыми. Капюшон плаща откинут, тяжёлые волны волос припущены седой пылью влаги.

— Ты здесь?

— Нет, — засмеялся Федор. — Но иногда я здесь бываю.

Засмеялась и Альта. Голоса звучали как колокола, словно Лорка и Альта находились не под открытым небом, а под гулкими сводами. Альта даже подняла голову и посмотрела вверх, рот её чуть приоткрылся, за вишнёвыми губами проглянула сахарная полоска зубов. И Лорка посмотрел наверх, а там ничего, серое рыхлое небо, и не поймёшь, высоко оно или низко. Прислонясь к Федору плечом, Альта тихонько сказала:

— Как в храме!

— В соборе Святого Петра, — серьёзно подтвердил Лорка. — Сейчас из тумана выйдет белобородый епископ в золочёной тиаре. И тайным словом навеки свяжет наши души.

Альта посмотрела в туман, поёжилась от влажного воздуха и подняла на Федора серьёзные светлые глаза.

— Зачем нам с тобой епископы, Лорка? Мы и так связаны навеки. Правда?

— Наверно, правда.

Её глаза сразу потемнели.

— Почему «наверно»?

— Значит, просто правда.

Она на улыбку не ответила, показала, что сердится на неуместную реплику, прошла по дорожке вперёд и лишь потом обернулась через плечо.

— Пойдём.

Лорка нарочно не сразу догнал её, ему нравилось смотреть, как она идёт. Альта двигалась неслышно, почти невесомо, точно плыла в тумане.

Черно-серый куст, большим глупым веником выплывавший из тумана, вдруг шарахнулся, из него кто-то выскочил и удрал. Альта замерла, вытянувшись стрункой, подоспевший Федор легонько обнял её за плечи.

— Птица. А может быть, заяц, — успокоил он.

Альта огляделась вокруг, зябко повела плечами:

— Как-то не так сегодня. Тревожно. Правда, Лорка?

Федор огляделся и грустно подтвердил:

— Правда.

— Это потому, что Тим погиб, — тихо сказала Альта.

Лорка помрачнел и ничего не ответил. Некоторое время они шли молча. Альта время от времени взглядывала на Федора, но он не замечал, или делал вид, что не замечает, её взглядов.

— Каково сейчас Валентине, — вдруг вырвалось у Альты.

Лорка удивлённо взглянул на неё и нахмурился.

— Она ничего ещё не знает.

Альта остановилась на полушаге.

— Как?

— Да так, — недовольно проговорил Лорка, — меня просили пока ничего не говорить ей.

Тёмный румянец выступил на щеках Альты.

— Почему? — сурово спросила она.

— Не знаю. Просто попросили, — с тенью раздражения ответил Лорка.

— Каждый имеет право на свою радость и на своё горе, — сказала Альта, и голос её дрогнул, — и никто не имеет права на ложь и обман.

— Мы не лжём, Альта, — примирительно сказал Лорка, — мы молчим.

— Молчание хуже, трусливее лжи.

Лорка отвёл взгляд.

— Ты права. Я обещал молчать.

— Иногда обещание можно нарушить. — Альта снова пошла вперёд и сказала тихо и убеждённо: — Бедная Валентина! Она и ко знает ничего. Это вдвойне жестоко.

Лорка одобрительно взглянул на неё. Есть вещи, подумалось ему, которые до конца способна понять только женщина. Ведь и правда, беспечность незнания — разве она не оборачивается потом изощрённой жестокостью?

— Ты права, Альта, — вслух повторил он, — я сегодня же расскажу ей обо всем.

Она молча взяла его за руку. Дорожка вилась между кустами, почтительно обходила большие деревья, прыгала через канавы. Возле одного деревца Альта остановилась и прислушалась, склонив голову набок.

— Слышишь? — вполголоса спросила она Лорку.

Федор прислушался и кивнул головой. Дремлющая роща сонно шептала тысячами дробных шелестящих голосов. Это капли и капельки воды падали с ветвей на влажную землю, на ковёр увядших разноцветных листьев. Лорка покосился на грустное отрешённое лицо Альты, вздохнул, а потом чуть улыбнулся, положил свою большую ладонь на тонкий ствол, поднял лицо вверх и крепко встряхнул деревце. Оно дрогнуло и обрушило на них заряд крупного свежего дождя. Альта гибко метнулась в сторону, а Федор так и остался стоять, потряхивая мокрой головой, только глаза зажмурил.

— Сумасшедший! — преувеличенно сердито ворчала Альта, вытирая лицо платком.