Германия, осень-зима 1928 года (21 месяц до рождения нового мира)

Уходящий в бесконечность фасад, узкие, зажатые между пилястров окна - архитектор явно силился придать готическую легкость гигантскому, тянущемуся на целый квартал амбару. Бесполезные старания. Неуклюжие, до пошлости утилитарные арки выходящего на октагональную площадь парадного подъезда не оставляли места воспетому в Нотр-Дам де Пари стилю.

Вид изнутри оказался гораздо интереснее. За тяжелыми, больше похожими на крепостные ворота дверями, после вестибюля и короткой лестницы, открывался огромный атриум. Солнечные лучи свободно проникали внутрь сквозь свод стеклянной крыши. Поддерживающие конструкцию исполинские колонны отделаны расписной лепниной и превосходным розовым мрамором. По низу, до высоты человеческого роста - обшивка из дубовых панелей. Наборный паркет сделал бы честь любому королевскому дворцу.

Но такие мелкие детали сперва не заметны - взгляд притягивают огромные часы и расположенная почти под ними, на небольшом возвышении-алтаре, бронзовая статуя женщины высотой в четыре человеческих роста. Издали ее можно принять за богиню правосудия, только почему-то изрядно погрузневшую и без весов. Однако если подойти ближе и разобраться в деталях, становится ясно - скульптор изобразил простую крестьянку с корзиной, полной даров природы.

Что это? Пантеон? Гробница? Храм? Конечно нет! Хотя последнее недалеко от истины - это действительно храм, но... торговли. Залы берлинского универмага Wertheim 1928 года отличаются от пошлого кафельного эрзаца торгово-развлекательных центров 21-го века как золото от латуни. Тут все по-настоящему, без китайских подделок. Поразительная роскошь интерьеров, вышколенная обходительность персонала, высочайшее качество товаров. Можно спросить любую фрау, и она охотно подтвердит - так было и десять, и двадцать лет назад; так же будет всегда. Удивительное постоянство для страны, в которой дети все еще играют старыми купюрами в миллиарды марок.* Еще более удивительна вера в благополучие неотвратимо приближающегося будущего.

Лишь один человек в магазине, а скорее всего и во всем мире знает, чем грозят столице Германии следующие десятилетия.

Это я.

Алексей Коршунов, студент-электрик из Екатеринбурга - уместно добавить - того, что остался в декабре 2014 года. Мне двадцать четыре года, здоров, не женат, вредных привычек приобрести не успел. Однако по нелепому капризу судьбы сумел оказаться "не в том месте не в то время", а посему попал вместо дружеской вечеринки с петербургскими почитателями игры Ingress в заснеженный ночной Ленинград 1926 года.

К счастью, не с пустыми руками. Смартфон LG G3, паспорт, деньги и прочие мелочи давали мне неплохой шанс на признание и как минимум "интересное" будущее - в совместной работе с большевиками СССР. Вот только распорядился я эдаким богатством с непостижимой глупостью. Мобилка и куча записанных в ее памяти книг и учебников до сих пор, надеюсь, лежат в тайнике на чердаке одного из ленинградских домов. Пропал бумажник с документами - уличные карманники вытащили его в первые же часы прогулки по улицам "колыбели революции". Меня же, как выделяющегося из толпы, работнички ГПУ без всяких затей арестовали прямо на улице и определили в тюрьму - Шпалерку. Спустя год осудили на три года концлагерей и отправили на Соловки, не по вине, а вместо неизвестного мне до сих пор тезки - Обухова, контрреволюционера, скаута и потомственного дворянина.

Весной 1929 года мне удалось, как выяснилось чуть позже, совершить почти невозможное: бежать в Финляндию с Кемьской пересылки, той что на берегу студеного Белого моря. Двести километров, если посчитать по прямой, потребовали целого месяца - совсем не увеселительной прогулки. Пришлось продираться через карельские леса, реки и озера, тонуть в болоте, голодать, коротать ночи зарывшись в мох, сторониться не только чекистских постов, но и простых крестьян. А еще - убивать.

Теперь Берлин. Странный выбор для беглеца из триэсэрии - всему миру известно, что бывшие россияне предпочитают Париж, Прагу или Белград. Почему же я избрал иной путь? Краткий ответ прост: исключительно из-за денег, никакой иной симпатии к будущей столице проклятого третьего рейха я не испытываю.

Но если уходить в подробности, придется начать издалека.

Мне повезло с учителем истории в школе, мне нравился этот предмет в вузе. Что-то запомнилось из художественной литературы, новостей, случайных постов друзей на ВК. Но при всем этом из неинтересного и скучного времени между двумя величайшими войнами в памяти отложились лишь несколько десятков фактов, с точностью хорошо если до года. Приход к власти Гитлера, НЭП, индустриализация, великая депрессия, коллективизация, Голодомор, чистка тридцать седьмого года, интервенция в Маньчжурии... пожалуй и все на этом. Под грамотными наводящими вопросами, без сомнения, удастся вспомнить много больше, но в любом случае - без гаджета 21-го века ни один здравомыслящий человек не поверит моим рассказам.

Таким образом, если я не попаду на чердак дома по адресу Ленинград, проспект Маклина, 20, туда, где в тайнике рядом со старой винтовкой лежит смартфон - меня ждет вполне заурядная жизнь. Молодости, инженерного образования, знания языков и памяти о перспективных направлениях науки и техники хватит для безбедной жизни в богатых Соединенных Штатах, далекой Австралии или тихой Южной Америке. Ближе к старости, по всей вероятности, удастся разбогатеть играя на бирже. При определенном везении есть шансы на скромную отраслевую славу изобретателя каких-нибудь специфических транзисторов, или наоборот, удачливого коммерсанта средней руки, вовремя поставившего, скажем, на производство пуговиц для военной амуниции или продажу телевизоров.

Просто, надежно, и... недостойно!

Можно ли ради личного благополучия упустить уникальную возможность дать старт новому миру, изменить незавидное будущее родной страны? Страшно думать о таком уже сейчас! А что делать спустя чертову дюжину лет, когда огненный вал второй мировой покатится по планете? Упереть дуло себе в висок?! Ведь как ни уходи от глупого пафоса, нельзя отменить примитивный и глупый факт: никто кроме меня не сможет спасти десятки миллионов, погибших в этой мясорубке.

А еще... наедине с самим собой стоит быть честным до конца - я хочу отомстить и я хочу прославиться. То есть порой, редкими бессонными ночами, меня терзает страх: спасение людей суть удобный повод. На самом же деле обнаглевшее честолюбие готово загнать тело в смертельный капкан из-за одной лишь надежды стать знаменитым - как Ленин, Троцкий, или хотя бы Ельцин. Ничуть не лучше дрожь предвкушения скорого расчета по долгам, с процентами, за унижения тюрьмы и концлагеря, свои и тех, кто успел стать близок и дорог.

Здесь и сейчас я стараюсь не искать окончательный ответ на вопрос "что важнее". Боюсь, он не понравится моей совести. Сперва нужно пройти первый, самый простой квест - вернуть в свои руки смартфон. Для этого, как говорил кто-то из великих, всего три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги.

Судьба на моей стороне - уже подкинула недвусмысленный намек. Почти годовое заключение в "библиотечной" камере Шпалерки позволило найти Учителя. Именно так, с большой буквы. Чех Кривач-Неманец, профессор и полиглот, свободно владеющий десятком европейский языков и диалектов, придал блеск моему "хорошему" английскому, довел до очень неплохого уровня немецкий и заложил прочные основы французского. А еще, перед уходом на гибельный соловецкий этап, он подарил мне пароль на доступ к банковской ячейке франкфуртского Metzler Bank. По его словам, там еще чуть не со времен Гражданской войны "застрял" неплохой куш от одной из секретных операций Коминтерна.