– Понял я твой ход мысли, Игореша, и полностью его разделяю, – кивнул Семин, рукой отламывая кусочек камамбера и отправляя его себе в рот, – и, более того, добавлю, что по моему опыту, по моей личной статистике наши красотульки находят там себе записных уродов и стариков на тридцать лет себя старше.

Игорь не удержался, хохотнул и чуть было не поперхнулся при этом: – Ага, и что самое забавное, эти ублюдки европейцы, чтобы нашим бабам там служба в их уродо-старческих постелях медом не казалась, понапридумали массу унизительных для них юридических тонкостей.

– Я знаю, – кивнул Семин, проглатывая дольку лимона. – Чтобы этот французский паспорт отработать, она должна честным трудом за шесть лет супружества всю себя доказать, или он в суде потом ее паспорт еще оспорит, и выгонят ее из Европы в шею!

– Ага, – хмыкнул Игорь, – сколько хренокилометров члена ей, бедной, придется облизать, прежде чем вожделенную парижскую прописку получит?

Принесенную Витькой бутылку выпили.

Потом выпили еще другую, которую Игорь из кухонного шкафа достал.

Потом перешли в кабинет, где, уже сидя на ковре, допивали третью, из бара.

– Жалко Ритку, – икая, подытожил Игорек.

– А че не женился, если жалко, – спросил Витька, глупо и пьяно улыбаясь.

– А ты че не женился, засранец? – переспросил Игорь, откидываясь на стянутую с дивана подушку.

– Давай за нее, чтоб у нее все получилось, – предложил Семин.

– Давай, братан, давай!

Семин криво усмехнулся. Вспомнил, что когда увидал их вместе на гонках в Монлери, не мог избавиться от искушения – мысленно представить себе их в постели. Риту и этого presque nabot (Сноска: Почти лилипут (карлик).) – мужа ее…

Во-первых…

Во-первых, эффект интереса к подробностям этого их марьяж-мезальянса вспыхнул в голове и в сердце у гонщика Витьки хотя бы потому, потому что Ритка по-прежнему волновала его. Не он бросил ее, наигравшись в любовь, а она ушла от него к Игорю Сохальскому. И как-то Витька то ли сам по пьяной голове додумался до сентенции, ставшей потом сакральной для него, то ли Антошка ему сказал, даже неважно кто, но замечательная суть сказанного была в том, что от таких женщин, как Ритка, мужчины сами не уходят…

Да, не уходят.

А значит, получается, что Сохальский не мужчина? Он-то как раз от Ритки ушел – бросил ее! Но Сохальский мог быть тем исключением из правила, что подтверждало само правило.

А Ритка никогда не переставала волновать Семина. И избавление от донимавших его мечтаний он всегда находил в Риткиной сопернице – в скорости. В единении ревущего мотора с бешеным вращением колес, едва-едва балансирующих на грани потери сцепления с крутой и опасной дорогой.

И выматывание нервов скоростью, опасностью и риском было хорошим лекарством от любви.

Женщин у Семина было предостаточно.

Красивых, длинноногих и даже иногда неглупых.

Но такой, как Ритка, не было.

И поэтому – накатывало.

Накатывала порою на сердце давящей волной тоска.

Тогда, на втором, на третьем курсе, отпустил Ритку к Сохальскому, не стал биться с Игорьком в бессмысленной драке… Именно потому что в бессмысленной, и именно потому и отпустил. Это был ЕЕ, Ритки, выбор. И ни кулаками, ни какми завоеванными кубками гран-при всего мира нельзя было ее тогда удержать в ЕЕ выборе. Потому что полюбила она.

А когда Сохальский ее бросил, взять ее снова… Подобрать Ритку, как объедки с барского стола, Витька не мог в силу своей не поддающейся его воле гордости. Так и обречены они оба были на то, что не связалось у них. У Ритки и у Семина.

И жил Семин с болью в груди. То затихающей, то снова накатывающей и давящей сердце.

Так что, когда он увидел ее мужа, этого мосье Эро, Семин пришел в состояние необычайного сексуального волнения. И причиной этого волнения был тот сексуальный мезальянс, что со всей очевидностью являла эта пара. Красавица Ритка – тонкая, стройная, гибкая, высокая, длинноногая, с русой косой до пояса, и этот… карлик – ниже Дэнни де Вито на пятнадцать сантиметров.

И глядя на этот мезальянс, на эту несовместимую, по его мнению, супружескую парочку, Виктор стал ловить себя на том, что в голову к нему лезут всякие непристойности.

Так, первым делом, пожимая Гийому руку и говоря свое дежурное "аншанте", Витька вспомнил школьный анекдот про Вовочку… И едва не хихикнул, с трудом совладав с собой.

Карлик!

Карлик!

Карлик…

Анекдот был смешным.

А суть анекдота обостряется тогда, когда он кстати рассказан. Или просто вспомнен.

Учительница в первом классе просит детей назвать слово на букву…

На букву "Х"…

Вовочка тянет руку…

Нет, думает учительница, нельзя Вовочке позволить говорить, непристойность матерную скажет обязательно, и дает слово Леночке, и та кричит: – ХВОРОСТ,

Правильно, Леночка,- радуется учительница.

А теперь, дети, назовите слово на букву "П"…

Вовочка снова тянет руку…

Нет, нельзя ему, думает учительница и вызывает Оленьку. "ПТИЧКА, ПТИЧКА", – кричит Оленька.

Правильно, – радуется учительница…

Но надо бы и Вовочку спросить – отметок у него в журнале мало положительных.

Ну, набрала учительница воздуха в легкие и говорит: "Давай, Вовочка, назови нам слово на букву… На букву "К"!" И сама думает: "Нету на эту букву матерных слов!" А Вовочка радостный встает и кричит:

КАРЛИК! И выдержав паузу, добавляет: Во-о-от с таким вот здоровенным членом!

Витька вспомнил это свое первое впечатление от встречи с Гийомом и угрюмо усмехнулся…

И снова поймал себя на мысли, что ему все же интересно – а как там у них ЭТО?

Это самое? И неужели, неужели она любит ЭТО с ним?

Недаром, недаром мудрые и искушенные в вопросах силы образного возбуждающего воздействия на страсти человеческие – древние греки придумали Минотавра, которому бросали на растерзание самых красивых девушек… Ведь не возбуждает с такой же силой картина обычного соития красивого юноши с красивой девушкой, как возбуждает картинка обладания нежным женским телом какого-нибудь чудовища!

Возбуждение – через возмущение.

Возбуждение через протест сознания, что так не должно быть.

А еще, а еще сила эффекта возбуждения, что вызывает мезальянс, состоит в том, что изначально мужчина представляет себе акт обладания женщиной как акт подчинения ее себе, сопровождаемый и унижением, и причинением ей боли.

Это пришло от тех времен, когда штурмом взятая крепость или город на три дня отдавались солдатам на разграбление. А может, и с еще более ранних времен, когда, чтобы продолжить свой род, мужчины одного племени дикарей набрасывались на мужчин другого племени и насиловали самок прямо на трупах их соплеменников. Где уж там до нежных любовных ласк, когда пятеро солдат хватали женщину за волосы и волокли ее на сеновал! Но это приводило всех свидетелей происходившего в небывалое возбуждение! И это факт.

Оттуда этот теперешний накат возбуждающей волны? Когда видишь в порножурнале картинки белокурой девушки в мускулистых лапах двух, а то и трех негров?

Витька задумался над этим.

Задумался, потому что ЕМУ БЫЛО ИНТЕРЕСНО, КАК ТАМ У НИХ В ПОСТЕЛИ – У РИТКИ С