Город действительно сохраняет прошлое, запечатлевая его в своей структуре, архитектурных сооружениях, архивах. Городской ландшафт «схватывает» настоящее и сохраняет его для будущего.
Эвристично определение В.Л.Глазычева: «город есть пространство возможностей», неутилитарное место обитания, самовоспроизводящаяся система деятельностей, не сводимая к материальному производству и его непосредственному обеспечению. Такой подход раскрывает город как единство двух объектов: «земного», материального, и «небесного», информационного, объясняет «прописанность» города в знаковых пространствах, указывает на важнейшее свойство города – соединять реальное с экзистенциальным. Это свойство налагает обязательное требование на архитектуру города – по крайней мере, одно из городских зданий в обязательном порядке должно иметь выход в «тонкий мир», в социальное трансцендентное. В разные эпохи роль такого «знакового здания» могли играть Храм, Собор, Суд, Ратуша, Университет, Горком Партии. Одним из признаков кризисного характера современной эпохи является отсутствие в современной городской застройке однозначно воспринимаемого экзистенциального символа.
В логике В.Л.Глазычева город отличает от деревни именно «застроенность» информационного уровня, наличие собственных, принадлежащих только этому месту знаков, однозначно «читаемых» всеми людьми, принадлежащими данной культуре. Многие города Древнего Мира и возникали первоначально как храмовые, культовые центры географически распределенного сообщества: Ниппур в Месопотамии, Дельфы в Элладе, Мекка на Аравийском полуострове.
Особый статус город имеет в социосистемном формализме.
Социосистема есть способ существования носителей разума. В своем развитии она проходит несколько последовательных фаз: архаичную, традиционную, индустриальную, когнитивную. Социосистема связывает материальное, знаковое и коммуникативное пространства, тем самым обеспечивая конвертацию информации в материальный ресурс, в конечном итоге – пищевой.
Четыре вида деятельности: познание (присвоение новой информации), обучение (воспроизводство информации), управление (структурирование информации), производство (конвертирование информации) – обязательны для социосистемы вне всякой зависимости от ее особенностей, происхождения, фазы развития.
Естественным является вопрос о минимальной социосистеме, способной устойчиво воспроизводить себя. Таких «первичных», «базисных», «фундаментальных» социосистем за всю историю человечества оказалось всего две: город и национальное государство, причем только город представлен во всех фазах развития. Не зря Библия приписывает его создание уже второму поколению людей: «И познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха. И построил он город; и назвал город по имени сына своего: Енох»
Город является фундаментом любой социальности, поскольку представляет собой минимальную систему, поддерживающую и воспроизводящую все четыре базовые деятельности или, что то же – связывающую три «человеческих» пространства. При этом город, в отличие, хотя бы, от национального государства, ограничен территориально, фиксирован, конкретен. Другими словами, он не только связывает пространства между собой, но и структурирует каждое из них.
Эта пространствосвязующая функция является важнейшим проявлением города.
Толкование города, как социальной ячейки, поддерживающей четыре социосистемных процесса, приводит к неожиданным выводам относительно деревни. Именно универсальность города делает его плохим конвертором информации в иные формы ресурсов. В этой логике деревня должна рассматриваться как высокоэффективный и высокопроизводительный преобразователь уже накопленной социосистемой информации в пищу. Она не занимается познанием и не требует управления. Воспроизводство информации происходит в деревне внутри отдельного хозяйства – как конверсия от основной деятельности. Деревня, однако, полностью зависит от города в отношении орудий труда и практически лишена способности к выживанию в быстропеременных средах.
В целях «включить деревню в коммунистическое строительство» советская власть инсталлировала в ней все социосистемные функции в форме триады «сельсовет – школа – клуб», что, наряду с формальной коллективизацией, превратило деревни в «плохие города», сразу же начавшие терять население. В перспективе это привело к острому продовольственному кризису. Советская власть преуспела также в строительстве «индустриальных деревень» – «городов», выстроенных вокруг структурообразующего предприятия и культивирующих единственный вид деятельности. Опыт показал, что такие «квазигорода» либо быстро деградируют, либо развиваются в «нормальный город», даже если для этого полностью отсутствуют условия.
В настоящее время можно говорить о продолжении процесса социокультурной переработки городом деревенского населения, но в ином масштабе и в иной логике – Мировой Город поглощает Мировую Деревню.
Город создал деревню, как механизм своего продовольственного обеспечения. По мере роста производительности труда ценность деревни непрерывно падала, и в какой-то момент «содержание» деревни городом становилось нерентабельным. Начинался массированный процесс социокультурной переработки: города разрушали деревню, сгоняли ее жителей с земли и адсорбировали «ионизированное» население, за несколько лет превращая его в городское. В каких-то случаях этот процесс мог идти в два этапа: сначала создавались «рабочие предместья», своего рода «индустриальные деревни», затем, в следующем поколении, они объединялись с городом в единую неутилитарную структуру.
В настоящее время можно говорить о продолжении процесса социокультурной переработки городом деревенского населения, но в ином масштабе и в иной логике – Мировой Город поглощает Мировую Деревню.
Способность «уплотнять» и структурировать информационное пространство, «привязывая» информацию к земле, но не к отдельным людям-носителям привела к быстрой анимализации древних городов. Города начинали «вести себя»: у них возникал характер, появлялись особые предпочтения, желания, или, напротив, отвращение к чему-то или кому-то, вокруг этих личностных проявлений, усиливая их, создавалась специфическая городская мифология – города рождали Богов и сами становились Богами… пары Вавилон – Мардук, Афины – Афина, Дельфы – Аполлон, Иерусалим – Яхве – лишь наиболее известные. По видимому, информационные оболочки города были первыми информационными объектами2, с которыми столкнулось человечество, и, во всяком случае, первыми информационными объектами, обладающими душой (эгрегорами). Римляне не случайно ввели понятие «гения города». Впрочем, уже древние шумеры знали о существовании невидимой, но действенной субстанции, связанной с городом, защищающей его, но переходящей при падении города к победителю.
Одушевленность города может рассматриваться как одна из его наиболее существенных характеристик. Можно с полным основанием заключить, что «смерть» информационного объекта, отождествляемого с городом (или его отсутствие ab initio, с самого начала, ab urbe condita), низводит город до статуса индустриальной застройки.
Города не вечны, но живут достаточно долго, и с этим связана еще одна их важная функция, времясвязующая. Иногда приходится слышать, что города – источники инноваций, в то время как село сохраняет традиции. В действительности, село не может сохранять ничего из сферы культуры – это противоречит его базовой функции информационного конвертора. Город же действительно сохраняет прошлое, запечатлевая его в своей структуре, архитектурных сооружениях, архивах. Городской ландшафт «схватывает» настоящее и сохраняет его для будущего.