– На джунгли, вернее. – Бо поднялся. – Хотя я надеюсь, что когда-нибудь смогу назвать их садом, – заметил он, когда они направились к выходу.

Он прав: сад на самом деле похож на джунгли, с тяжелым сердцем согласилась Джез. В траве высотой едва ли не до пояса годами накапливался мусор; все заросло сорняками; несколько деревьев нужно спилить; теплица, за которой когда-то любовно ухаживала ее бабушка, почти развалилась.

Джез не могла не вспомнить, как в детстве играла в этом саду. Она пряталась в кустах, наслаждалась пикниками с бабушкой и дедушкой на зеленой лужайке, качалась на качелях под яблоней, мечтая о времени, когда у нее будет собственный дом, собственная яблоня с качелями и дети, весело играющие под ней.

Сейчас, в двадцать пять лет, она перестала верить, что мечты когда-нибудь станут явью…

– Катастрофа, не так ли? – послышался раздраженный голос Бо Гэрретта.

Джез заставила себя встряхнуться. Она здесь для того, чтобы работать, а не предаваться грустным воспоминаниям.

– Я бы не сказала, – возразила она. – Но мне придется убрать весь мусор, прежде чем мы начнем приводить сад в порядок.

– Тогда вы более оптимистичны, чем я. – Гэрретт покачал головой. – Иногда я спрашиваю себя, о чем я думал, покупая это, – пробормотал он.

Джез посмотрела на него.

– Искали собственный рай? – глухо предположила она, чувствуя, что возвращение в старый дом взволновало ее больше, чем ей хотелось признаться. – Простите. Мне не следовало…

– Не имеет значения. – Он резко отвернулся. – Вы можете начать в среду утром?

– Да, конечно…

– Тогда считайте, что вас наняли. Теперь, если вы не возражаете… У меня есть дела.

Джез вовсе не возражала, потому что у нее возникло острое желание сбежать из этого дома. Для одного дня воспоминаний более чем достаточно.

– Вам нужно знать, сколько будет стоить работа…

– Просто делайте ее, – нетерпеливо сказал Бо Гэрретт, стремясь поскорее закончить разговор. – И пришлите мне счет.

– Э-э-э… – Джез сделала гримасу, смущенно отводя глаза. – Мне потребуется, чтобы сюда доставили контейнер для мусора, и еще…

– Джез, если вам нужен задаток, чтобы покрыть первичные расходы, почему вы его не попросите? – раздраженно перебил ее Бо.

– Потому что ненавижу просить деньги у людей, вот почему! – Она сердито посмотрела на него, почувствовав себя уязвленной.

– Тогда стоит ли удивляться, что покрышки на вашем фургоне лысые, что ваш бизнес рушится на глазах, а одежда, которую вы носите, украсила бы пугало! – язвительно заявил он и, широко шагая, пошел в кухню.

Потеряв дар речи, Джез беспомощно смотрела ему вслед, потрясенная тем, что он внезапно набросился на нее.

Тот факт, что каждое слово Бо Гэрретта – правда, вовсе не служило ей утешением.

Фургон действительно старый, он достался ей после смерти отца, как и садовый центр. Что касается одежды… Она не может вспомнить, когда в последний раз могла позволить себе купить что-то новое.

Но чтобы Бо Гэрретт сказал ей это!..

– Извините, – услышала она тихий голос у себя за спиной.

Джез замерла и поспешно смахнула навернувшиеся на глаза слезы. Нельзя, чтобы Гэрретт увидел, что довел ее до слез.

– Джез…

– Не нужно извиняться за то, что вы сказали правду. – Она быстро повернулась к нему, старательно избегая его взгляда.

Бо Гэрретт покачал головой и тяжело вздохнул.

– Я немного… Мне не следовало срывать на вас свое плохое настроение.

Прежде чем ответить, Джез провела по губам кончиком языка.

– Возможно, мне тоже следовало быть посдержаннее. – Она поморщилась. – Это все из-за этого места. Я…

– Что? – Бо Гэрретт устремил на нее требовательный взгляд.

Джез почувствовала, что серые глаза завораживают ее; так, наверное, чувствует себя кролик, когда попадает в свет фар, – загнанным в ловушку, загипнотизированным, неспособным пошевелиться.

Стремление сохранить неприкосновенность личной жизни заставило ее отвести глаза и рассмеяться.

– Ничего особенного, – беспечно сказала она.

У него был такой вид, будто ему хочется возразить, но так как Джез явно не желала вдаваться в подробности, он пожал плечами и протянул ей чек.

– Возьмите. Этого должно хватить на первоначальные расходы.

Взглянув на чек, который он вручил ей, Джез поняла, что сумма, указанная в нем, вероятно, покроет стоимость всей работы.

Гордость боролась в ней с нуждой – и нужда победила. В конце концов, решила Джез, работу она сделает, и ее труд будет стоить приблизительно столько, так что она никого не обманет. Кроме того, если она примет чек сейчас, это будет означать, что ей не только удастся оплатить большинство неотложных счетов, но и поесть что-нибудь другое вместо консервированных бобов и тостов с помидорами.

Представив себе жареного цыпленка, Джез почувствовала, что у нее потекли слюнки.

– Спасибо, – глухо сказала она, засовывая чек в карман джинсов. – Итак, в среду, в восемь утра.

Гэрретт поморщился от громкого стука, донесшегося со двора. Когда Джез приехала, Деннис все еще возводил леса, готовясь чинить крышу.

– Приезжайте в девять, – предложил Гэрретт. – Раз этому месту суждено превратиться в строительную площадку, я хочу наслаждаться покоем хотя бы до девяти часов.

Так как он принял приглашение Мэдлин и побывал в прошлую пятницу у нее на вечеринке, покоя в ближайшем будущем ему не видать, подумала Джез. Каждая хозяйка в деревне, начиная с Барбары Скотт и заканчивая Бетти Бут, хорошенькой молодой женой приходского священника, будет приглашать его на обед или ужин. Он не сможет отказаться. Хотя Джез чувствовала, что Бо Гэрретта не особенно беспокоит, обижает он людей или нет. Но это его проблема. Ее непосредственная задача – обналичить чек, чтобы у нее наконец-то появились деньги.

– Мне это подходит, – откликнулась она и, уже собираясь уйти, заметила: – На вашем месте я бы присматривала за Деннисом. У него есть привычка возводить леса, а потом забывать, для чего они предназначены.

Бо решительно сжал губы.

– Со мной этот номер не пройдет.

Вполне возможно, решила Джез, возвращаясь к фургону. Даже Деннис, всячески старающийся увильнуть от работы, должно быть, уже понял, что Бо Гэрретта лучше не выводить из себя.

Ей тоже следует иметь это в виду, если она не хочет потерять работу. Если бы только старый дом священника не пробуждал у нее ярких воспоминаний. Воспоминаний о том, что она предпочла бы забыть.

– Что, черт подери, вы делаете? Услышав гневный вопрос Бо Гэрретта, Джез нахмурилась и повернулась, пытаясь удержать руках большой камень.

– Что вы сказали?

Утро было ветреное, но через завесу волос, упавших ей на лицо и глаза, она разглядела, что он решительно направляется к ней.

– Я спросил, – раздраженно проворчал Бо, – понимаете ли вы, чем занимаетесь? – Взяв из рук Джез камень, он с силой швырнул его в тачку.

Отведя волосы с глаз, она посмотрела на него.

И пожалела, что сделала это.

Не потому, что Бо Гэрретт был мужественно привлекателен в выцветших джинсах и темно-синем свитере. Но он был так разъярен, что багровый шрам на его лице проступил с ужасающей отчетливостью. Она испуганно сделала шаг назад и провела по губам кончиком языка.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь выбрасывать эти камни…

– Мне наплевать, если вы разобьете эти камни на мелкие кусочки и развеете по ветру! – резко прервал он ее. – Я хочу знать, почему вы вообще их таскаете!

Джез пришла в замешательство.

– Но я же сказала вам, чем буду заниматься. Мне нужно убрать мусор, иначе я не увижу, какую работу необходимо произвести.

Она приехала в старый дом около часа назад; Бо Гэрретт, очевидно, уехал, потому что на подъездной дороге его машины не было. Один только Деннис прилежно стучал молотком на крыше. Поэтому Джез вошла в сад через боковую калитку. Она почти наполовину заполнила контейнер, который доставили день назад, старыми велосипедами и всяким мусором, не имевшим никакой практической пользы. Ее удивило, как могла попасть в заросли сорняков ванна – насколько Джез знала, Бо Гэрретт сделал ремонт только в кухне, – но как бы там ни было, ванна последовала в контейнер вслед за другим мусором.