Глава 2

Пьемур затаил дыхание и прислушался, обеспокоившись, что люди могут увидеть его. Сделав большую петлю назад, продираясь сквозь густые джунгли и изрыгая проклятия, он, в конце концов, достиг места, которое Фарли показала ему, и чуть не упал с Дуралея от испуга, услышав чьи-то голоса на пляже. Нужно быть осторожнее: еще немного, и он просто вывалился бы на пляж и разоблачил себя! Пьемур медленно возвратился по своим следам, отойдя на безопасное расстояние туда, где смог привязать Дуралея, для надёжности оставив с ним и Фарли — она умела добиваться от скакуна спокойствия и тишины.

Пригнувшись даже ниже предела своих физических возможностей, он медленно приблизился, ни на миг не отводя глаз от двух мужчин.

Пьемур, пытаясь вспомнить каждую деталь того, что подслушал в Вейре Древних, и надеясь, что густые травы и гигантские папоротники скрывают его, встал на колени и посмотрел сквозь завесу из пышных растений. Должно быть, одним из этих двоих был мужчина, о котором упоминал Т'реб во время спора с Б'наем. Называл ли он имя? И каким образом он собирается помочь Т'ребу реализовать его так называемый план?

Его чувства обострились, он внимательно слушал мужчин, которые, находясь от него всего в дюжине шагов, казалось, совершенно не подозревали о том, что их подслушивают. По их виду Пьемур решил, что они из Холда, хотя мог об этом только догадываться. Один из них, долговязый мужчина с прической, похожей на метлу, неожиданно повернулся в сторону Пьемура, сделав широкий жест руками, охватывающий весь этот участок густого леса. На мгновение ему показалось, что мужчина смотрит прямо на него, и Пьемур замер. Он чувствовал, как кровь пульсирует у него в горле, а сердце, учащаясь, стучит в груди, подобно рокоту барабанов.

Не забывай дышать, напомнил он себе и осторожно вдохнул, так же тихо выдохнув. Пот стекал с его макушки, минуя брови и оставляя дорожки на его лице. Пьемур почувствовал себя совершенно беззащитным здесь, на земле, поэтому быстро осмотрел окружающие деревья и кусты, чтобы найти более безопасную точку для наблюдения.

Второй мужчина был не таким высоким, как первый, у него были волнистые волосы медного цвета и шрам на верхней губе. Высокий мужчина пробормотал что-то, но Пьемур не разобрал слов. Медноволосый посмотрел на своего собеседника, и, поскольку он стоял лицом к арфисту, его следующие слова были легко различимы.

— Всё это кажется мне необычным, Тулан. Всё это, я имею в виду, — и мужчина раскинул руки с широко расставленными в стороны пальцами.

Второй мужчина — Тулан — нахмурился.

— Всадник сказал мне, что он хочет, чтобы ему нарисовали именно это место! Что ты можешь знать о том, чего он хочет? Ты совсем недавно узнал его. Я — тот, с кем он имеет дело, а не ты, Крэмб!

Нотка презрения в голосе Тулана была очевидна для Пьемура. Он удивился, когда человек по имени Крэмб, совсем не отреагировал на столь грубое замечание. Отведя взгляд, он увидел дерево с ветвями, которые могли бы стать идеальным укрытием для него. Сейчас или никогда, подумал юноша.

Стараясь не шуметь, Пьемур подкрался к дереву и посмотрел на толстую ветвь над ним. Она росла на высоте всего около двух метров от земли. Пьемур был не очень высок, но он был компактного телосложения, и всё это время, проведённое в разведке и картографировании Южного Континента, добавило силы его мышцам ног. Слегка присев на корточки, он опустил руки по бокам, сжав кулаки, затем глубоко вздохнул и одним мощным прыжком взлетел в воздух, достигнув ветки, и крепко ухватился за неё обеими руками. Крупная птица взлетела со своего насеста где-то над ним, заставив ветки задрожать и зашуршать листья. Пьемур хотел глубоко вздохнуть, но вместо этого задержал дыхание, повиснув неподвижно на ветке.

— Что это было? — спросил Тулан, пристально глядя в сторону Пьемура.

— Всего лишь птица, Тулан, — сказал Крэмб. — В этих местах полно птиц и диких животных.

Тулан отвернулся от дерева, и Пьемур выдохнул, воздав хвалу Первому Яйцу за отсутствие любопытства у этого человека. Он медленно подтянулся на ветку, где и уселся, оперевшись на ствол дерева и вытянув ноги перед собой. Он чувствовал себя хорошо укрытым густой листвой, при этом ясно различая людей внизу.

Крэмб лизнул языком шрам на верхней губе и направился к Тулану. Пьемур наклонился вперед, намереваясь рассмотреть, что так потрясло Крэмба. Медленно, стараясь не издать ни звука, он вытащил из-под туники подзорную трубу с одним объективом, упакованную в небольшой мешочек, который он носил на поясе. Ему выдали её для составления карты небес Южного Континента вместе с Н'тоном, и он нашел её полезным инструментом для разведки. Теперь он направил объектив на лицо Тулана.

Это что, огромный пузырь слюны у него на губах? Пьемур скорчил гримасу, убедившись, что это так, но не мог удержаться, чтобы не смотреть на него: Тулан говорил, и пузырь двигался вверх и вниз, иногда растягиваясь тонкой нитью между губами, затем снова возвращался на место.

Пожалуйста, оближи свои губы, Тулан, а то я меня сейчас вырвет, — про себя умолял Пьемур.

— Я считаю, что это странный выбор. Вот и все, — сказал Крэмб. Он снова облизнул губы, и Пьемур внезапно поймал себя на том, что облизывает свои губы тоже.

— Ладно, не суетись… здесь есть, кому за тебя думать! — громко сказал Тулан, затем сделал паузу и добавил, — Я знаю, что нужно делать. Ты здесь, чтобы рисовать, вот и приступай к работе, — рявкнул он. — Осколки, как здесь жарко! — он вытер пот с лица рукой, оглядывая поляну. — Ненавижу жару!

Какой ужасный характер у этого Тулана, решил Пьемур. В противоположность ему, Крэмб казался довольно приятным человеком, и Пьемур удивился, почему тот связался с таким омерзительным типом, как Тулан.

Пьемур смотрел, как Крэмб потянул за два кожаных ремня, скрещенных на его груди, перекинув их через голову, чтобы снять ранец из сыромятной кожи, висевший у него за спиной. Он открыл его и вытащил маленький складной стул. Затем порылся в ранце и достал кусок мела и грифельную доску среднего размера.

— Не торопись, Крэмб. Мне нужно время, чтобы отдохнуть, — Пьемур услышал властный окрик Тулана с места, где тот обосновался у основания толстого ветвистого дерева. Он увидел, что долговязый мужчина сложил руки за головой, затем вытянул ноги вперёд, скрестив одну над другой, и закрыл глаза.

— У тебя его будет полно, Тулан. Это будет только грубый набросок, который я сейчас нарисую на доске. Затем я скопирую мою работу на хороший пергамент, добавлю деталей, и только потом нарисую окончательный вариант в цвете. После того, как я его закончу, нужно сделать еще один рисунок, когда небо станет темным. Ты же говорил, что именно этого хотел Т'реб.

— Угу, — подтвердил Тулан, даже не потрудившись взглянуть на своего собеседника.

Крэмб наклонил голову и принялся затачивать острым ножом свой стилус; Пьемур заметил довольную улыбку мужчины, когда тот бросил короткий взгляд на сонного Тулана.

Пейзаж этой части побережья Южного Континента был действительно прекрасен, размышлял Пьемур, оглядев береговую линию, насколько хватало взгляда. Возможно, это даже самое красивое место на всём Перне, подумал он и почувствовал беспокойство, что его могут испортить в результате выполнения какого-то плана, который эти два человека осуществляли для Т'реба.

Подготовив всё к работе, Крэмб быстро закончил набросок и принялся перерисовывать пейзаж на тонкий пергамент, который осторожно достал из своего ранца и закрепил на тонком куске коры, расположив его затем у себя на коленях.

Устроившись поудобнее на дереве, Пьемур задумался, почему, ради всего святого, Т'ребу понадобился рисунок именно этого места. Сделав глубокий вдох, он заставил себя немного расслабиться. Тулан тихо храпел в тени, одной рукой, развёрнутой ладонью вверх, прикрыв глаза, словно в притворном ужасе. Я бы лучше поглядывал вокруг, — подумал Пьемур, — а не спал, как этот парень Тулан. Мастер Робинтон послал его фиксировать какие-либо необычные происшествия с участием Древних, и сон на работе не добавил бы ему авторитета в глазах своего Мастера. Уж в этом он не сомневался.

Мысль о Мастере-Арфисте навеяла Пьемуру воспоминания о его жизни в Форте. Одна лишь мысль об этом вызвала острую боль сожаления, которую Пьемур ощутил, как физический удар в грудь. Он упрямо мотнул головой. Пусть его жизнь в качестве ведущего солиста и закончилась, ему повезло, и он всё еще ученик Мастера-Арфиста! Воспоминание о событиях, имевших место три Оборота назад, перед тем, как его голос сломался, вспыхнуло в его голове, и он закрыл глаза, заново переживая каждую деталь.

В этот день он находился в главном музыкальном зале: хор исполнял невероятно сложное произведение в стиле а капелла, сочинённую Мастером Домиком. Никогда еще Мастер Домик не сочинял такой сложной музыки. Пьемур, как обычно, солировал, а участники хора изо всех сил пытались довести до совершенства все эти диссонансы и контрапункты, которые делали этот мадригал таким уникальным — и трудным для исполнения.

— Нет, нет, нет! — закричал Домик, его голос возвысился до крика на последнем слове, одновременно с этим он стучал своей палочкой по дирижерскому пульту. — Вы звучите, как стадо визжащих скакунов, пожираемых Нитями. Ради всего святого, читайте ноты! Последняя фраза поётся совсем не так! — лицо Мастера композиции краснело от гнева и крика всё больше, и мальчики и девочки из хора начали смущённо поёживаться на своих местах, что только усиливало очевидную ярость их учителя.

— Пьемур. Прошу, — сказал Домик, глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, затем снова постучал палочкой, другой рукой пригласив Пьемура выйти со своего места в ряду учеников и встать лицом к хору. Встав рядом с Мастером Домиком, Пьемур увидел, как открылась дверь в музыкальный зал и вошел Мастер-Арфист Перна, за которым следовал Подмастерье Мастера-Арфиста Сибелл.