– Здесь он, голубчик. Прораб, дом-то не упадет, пока мы тут возимся?

– Да, вроде не должен, они похоже раз только и стукнули, а дом крепкий.

– Ну, тогда, Валера, давай сюда, поможешь. А вы все пока подождите.

Мусатов со стажером через шалаш пробрались в уцелевшую часть комнаты. Там уже ощутимо пованивало. Над трупом кружилось облако мух.

– Ну, что, стажер, завтрак на пол не выложишь?

– Нет, товарищ старший лейтенант, и не надейтесь.

– Ладно, тогда посмотрим, что скажешь. Стой тут и осмотрись. Что видишь?

– Мужика придавило, несчастный случай.

– Торопишься, стажер, торопишься. Ты видишь, где шар лежит? Ну, придавило бы ему ноги, от этого такой битюг навряд ли помер бы. Ладно, давай сначала фотографии сделай, запиши, как лежит, во что одет. Протокол на улице напишем. А я пока вещдоки соберу.

Мусатов подождал, пока стажер сделал несколько фотографий, сам он аккуратно подобрал с пола валявшиеся там белые листы и папку, положил их в пластиковый пакет. Перед одним листом, на котором лежала тонкая черная пластинка, он остановился, задумался и осторожно положил пластинку в отдельный пакет.

Пробравшись к окну, он крикнул – Мужики, давайте по одному. Анатолий Семенович, вам, наверное, лучше снаружи подождать, там на четвереньках лезть надо.

– Так может, я его знаю. Ну-ка, ребята, подсадите, – обратился он к строителям.

Внутри дома вылезший из шалаша участковый долго отряхивался, потом подошел к покойнику.

– От ты, чтоб тебе! Это же Гриня! А эти два козла мне вчера сказали, что он за билетами уехал.

– Владимир Лукич, а ты что скажешь? – обратился Мусатов к пожилому медэксперту.

– Да, понимаешь, Михаил, умер он явно еще вчера. Отчего, пока непонятно, вскрытие внесет ясность. Но могу сказать, что не оттого, что его придавило. Одна нога у него явно цела. Видишь, шар на стенку опирается, а снизу просвет между шаром и стенкой немаленький. Откатить бы его немножко, все равно вытаскивать как-то придется…

Ушко шара, за который был привязан трос, удачно привалилось к стенке сверху. Взявшись за трос, трое строителей без труда слегка откатили шар, обложили его со всех сторон кирпичами. Медэксперт снова склонился над трупом.

– Вторая нога у него сломана в лодыжке, но от этого не помирают. Он через три недели как зайчик на лужку скакал бы. Скорее всего, перелом позвоночника.

Все выбрались, сначала на четвереньках через шалаш, а потом через окно, обратно. Участковый, чертыхаясь, пытался достать занозу из ладони.

– Чего они там рубили? Чуть не со спичку толщиной занозу загнал!

– Кто рубил? – не понял Мусатов.

– Да хрен их знает, кто! Когда на карачках лезли, там зачем-то ямка в полу вырублена. Я ладошкой попал и на тебе, еще заражение будет.

– Дайте-ка, я гляну, – подошел к участковому медэксперт. Он вытащил из сумки пинцет, вынул занозу, смазал ладонь участкового зеленкой и заклеил лейкопластырем ранку.

Мусатов тем временем быстро, тем же путем, вернулся в дом. Через пару минут он снова вылез во двор.

– Владимир Лукич, вызови труповозку. Мы сейчас составим протокол осмотра, понятые подпишут и могут быть свободны. А вы, Анатолий Семенович помогите мне какие-то концы от этих бомжей найти. Вряд ли это они грохнули своего приятеля, есть тут запиночки разные, но знать что-то должны. Валера, а ты отвези на экспертизу вот эти листочки с папкой и кусочек вот этот. С ним поосторожней, хрупкий. Пусть отпечатки посмотрят и по мере возможности определят, что за спец мог бумаги эти написать. Бумаги в папке лежали, это ясно, но обычно такую папку в руках не носят, в чем то она должна была лежать. Анатолий Семенович, что у них было, когда они к вам приходили?

– Только по рюкзаку, больше точно ничего.

– Ну, значит, все-таки был третий. Они, вряд ли сюда вернулись бы, разве что бросить последний взгляд на Гриню, но такие люди избытком сентиментальности обычно не страдают. А кто-то проделал проход, по которому мы к покойному ползли, и, похоже, использовал домкрат. Мужики, – обратился он к строителям, – а у вас домкрат из автокрана не пропал?

– Да у меня инструменты в ящике под замком, но на всякий случай схожу, проверю, – откликнулся один из строителей и рысцой направился к своему поверженному Голиафу.

– Не-е, замок висит, и все на месте, – радостно сообщил он, вернувшись.

– Так, Валера, давай в темпе попробуй снять пальчики с рычагов управления краном, это в кабине крановщика. Может чего получится. Анатолий Семенович, а у вас каких-то данных с их паспортов не осталось?

– Да я скопировал на всякий случай на ксероксе в домоуправлении.

– О, хоть тут повезло! Занесите мне, пожалуйста, сегодня.

Через пятнадцать минут милицейская машина уехала, участковый ушел, и только трое строителей все еще сиротливо торчали около автокрана, словно ожидая, что он вот-вот сам встанет и примется крушить дом с надломленной крышей.

Навороченный «Гранд-Чероки» резко вывернул из левого ряда в крайний правый, по пути подрезал «жигуленка», который, отчаянно тормозя, взвизгнул шинами. Джип медленно покатил вдоль Новослободской и остановился возле дома номер пятьдесят шесть. Из машины вышли четверо: невысокий крепыш лет сорока с характерным азиатским прищуром и короткой черной косичкой, два бритых шкафообразных качка, похожих как родные братья, и Вальтер.

– Наверное, корпус второй во дворе этого дома, – обращаясь к Вальтеру сказал крепыш, – давай, пешком пройдемся.

– Пешком, так пешком. Слушай, Чингиз, может, охрану в машине оставишь? А то у меня все время такое чувство, что я с вертухаями по зоне топаю.

– Времена не те, Вальтер. У меня с коломенскими проблемы. Зачем лишний раз подставляться. Хотя если возьмутся серьезно, то никакая охрана не поможет. Гошу Чемпиона помнишь?

– Обижаешь, на память пока не жалуюсь.

– Так его в прошлом году рядышком завалили. Только вышел из Селезневских бань, прямо в лобешник пулька прилетела. От такого уберечься трудно. Тут помощь серьезной конторы нужна, которая информацию собирает, анализирует, у которой сеть осведомителей, компьютеры.

– И что, есть и туда подходы?

– Ну, не так чтобы на самом верху, да это и не нужно, но есть. Сейчас кругом такой рвач идет, такие пироги делятся, что люди прежнюю осторожность потеряли. Особенно, если посмотреть, что верхние делают. Так что жить легче стало, деньги многие прежние проблемы быстро решают.

– А новых проблем не приносят?

– Еще какие! Беспредельщиков много. Раньше редко кто закон переступал, наш закон, конечно. А сейчас такое творят…

Они прошли под аркой, вышли во двор. Печальное и одновременно умиротворяющее зрелище предстало их взору. Посреди двора на боку, как гигантский мертвый жираф, валялся огромный автокран. Поодаль за ним, как крылья огромной птицы, взмахнули две половинки надломленной и просевшей посредине крыши старенькой трехэтажки. Вдалеке в углу двора возле такой же трехэтажного дома стояли большой грузовой фургон и микроавтобус, куда грузились пожитки видимо кого-то из чуть ли не последними покидающих квартал жильцов. А неподалеку от крана за старым, почерневшим от дождя, снега и ветров, дощатым столиком, за которым сиживало не одно, наверное, поколение местных доминошников, расположились три мужика. Но мерные удары, доносившиеся от столика, свидетельствовали отнюдь не о том, что там забивают «козла», мужики чистили воблу. Стол был вперемежку уставлен добрым десятком в основном пустых бутылок пива и водки. Сидельцы дошли уже до того состояния, когда восприятие окружающего пространства сужается до размеров, достижимых рукой, протянутой за очередным стаканом. Поэтому на появление новых действующих лиц они никак не отреагировали и продолжали возбужденный разговор на, как бы выразился какой-нибудь маститый зарубежный лингвист, «русском дворовом сленге». Из разговора явствовало, что основным желанием сидевших за столом было установить противоестественные половые отношения между опрокинутым краном и субъектом, который его опрокинул, причем кран в этих отношениях должен был бы выступать в активной роли, а субъект в пассивной.