Когда я схватила свой маленький клатч и бросила последний взгляд на девушку в зеркале, я пожала плечами:

- Наши глаза разного цвета. Твои ореховые, а мои какого-то странного оттенка карих.

Челси приобняла меня за плечо и посмотрела на нас в зеркало. Прислонившись головой к моей голове, она сказала:

- Наши волосы похожего цвета. Я изменяла свой цвет так много раз, что забыла, какой он на самом деле. И ореховый близок к золотому. Этот цвет, я всегда использовала, чтобы описывать твои глаза - золотой.

- Ладно, сестричка. И если я не вернусь к полуночи...

- О нет. Я не буду посылать кавалерию до завтра. Ведь у Чарли́ имеется кое-какая жизнь, чтобы исследовать. Я не из тех сестер, которые ставят таймер на часы. Нет волшебной тыквы или хрустальной туфельки. Чарли́ будет здесь всю неделю. Часы, пробьющие полночь, не имеют силы.

Настоящее

- АЛЕКСАНДРИЯ!

«Алекс», - молча исправила я.

Приветствие моей матери эхом отразилось от стен огромного фойе, когда она быстро вышла из гостиной, цокая по полу высокими каблуками, и направилась ко мне с широко распростертыми объятиями.

Я почувствовала краткое удовлетворение при виде неё, но оно быстро улетучилось, как только Алтон вышел из-за угла всего в нескольких шагах позади нее. Конечно, он следовал за ней по пятам. Не дай Боже, если я даже на несколько секунд останусь наедине с матерью за пределами его слышимости.

- Мама, - пробормотала я в ее плечо, когда она обняла меня.

Почти сразу же она приняла холодный вид и оттолкнула меня на расстояние вытянутой руки.

- Посмотри на себя. Ты больна? Выглядишь бледной. Я думала, вы будете отдыхать до возвращения в Нью-Йорк. Это все эта ужасная девчонка, не так ли? Что она делала с тобой?

- Александрия.

От ледяного тона Алтона в воздухе похолодело. Игнорируя его, я сфокусировала взгляд на матери.

- Я в порядке. Просто устала, вот и все. Перелет занял почти целый день.

- Моя дорогая, вот почему тебе следует летать частным самолетом, а не коммерческими авиалиниями, все эти задержки вылетов смешны. Тебе следует отдохнуть, но сначала мы поедим. Марта накроет ужин.

От одной мысли о том, чтобы сидеть в столовой с матерью и Алтоном, любое чувство голода бы исчезло.

- На самом деле, мама, я бы хотела уладить все дела, которые вы посчитали настолько важными для моей немедленно поездки в Саванну. Затем я хотела бы уехать.

- Уехать? - её идеально накрашенное лицо сморщилось, а глаза сузились. Я не была уверена, сколько у нее было встреч со своим пластическим хирургом, но мне было интересно, могла бы её кожа быть подтянута еще сильнее.

- Ерунда. Брэнтли! Брэнтли!

- Да, мадам.

Это был удивительный трюк, которым обладал весь хорошо обученный персонал дома. Они могли материализоваться из воздуха. В один момент они исчезали, и вы были одни. В следующий - они рядом с вами. Если они были действительно хорошо обучены, и им хорошо платили, они так же могли быть слепыми и немыми к окружающей действительности. Работники поместья Монтегю были одними из наиболее подготовленной прислуги на земле.

- Где сумки Александрии? Вы отнесли их в её комнату?

- Мадам...

- Мама, я попросила Брэнтли оставить их в машине. Надеюсь, мы завершим эту семейную встречу, и я смогу вернуться обратно в воздух. Рейс уже запланирован...

- Брэнтли, - голос Алтона перекрыл наше обсуждение: - Забери сумки мисс Коллинз и занеси их в ее комнату. Ты можешь поставить машину. Мы не будем покидать поместье.

Хотя я приосанилась, мои губы не шелохнулись, наученные опытом. Вот так Алтон объявил будущее и приговорил меня к тюремному заключению за воротами поместья Монтегю.

Мать потянулась к руке Алтона и повернулась ко мне.

- Дорогая, ты поздоровалась со своим отцом?

- Нет, мой отец умер. Мне ненавистно быть той, кому приходится сообщать тебе эту скорбную весть.

Глаза Алтона сузились, в то время как Аделаида делала все возможное, чтобы сгладить мой комментарий.

- Александрия, ты всегда раздраженная, когда устала. Теперь выкажи Алтону уважение, которое ему полагается.

Если бы только я действительно могла, но я была совершенно уверена, что моя мать говорит не буквально.

- Алтон, здравствуй. Ты даже представить себе не можешь мое разочарование, когда я узнала, что на выходные ты не будешь на одной из этих твоих встреч загородом.

- И пропущу это семейное воссоединение? Я и помыслить о таком не мог.

Моя кожа превратилась в лед, когда он протянул руку и похлопал меня по плечу. Держа руку там, в молчаливом напоминании о своем превосходстве, он сканировал меня взглядом сверху-вниз. Медленно его глаза-бусинки двигались от моих балеток, синих джинсов и джемпера, к моим волосам, стянутым в конский хвост.

- Что же, я рад, что ты не приняла предложение своей матери о частном самолете. Уверен, они приняли бы тебя за кого-то из персонала. Опять же, если бы ты летала частным рейсом, по меньшей мере, весь мир бы не увидел, как ты шляешься по аэропортам, как какая-то обыкновенная...

Свирепый взгляд матери остановил его резюмирование.

- Обычная двадцать-с-чем-то летка? - спросила я сквозь стиснутые зубы.

- Ну, дорогая, ты выглядишь немного измученной. Почему бы тебе не пойти в свою комнату и привести себя в порядок? Встретимся в столовой через пятнадцать минут.

Я повернулась к Брэнтли, готовая сказать ему забыть об указе Алтона Фицджеральда и забрать меня обратно в аэропорт, но он, конечно, исчез, испарился в невидимое мистическое место. Скорее всего, сейчас он доставлял мои вещи в комнату. Если я не поспешу, какая-то бедная молодая женщина из персонала будет распаковывать вещи прежде, чем я успею подняться по лестнице. Интересно, что она подумает о моем вибраторе. Это была первая мысль с тех пор, как меня забрали из аэропорта, которая вызвала улыбку на моем лице. Честно говоря, меня не волнует, если это станет главной темой на кухне. Поместью Монтегю нуждалось в хорошем смехе.

- Мама, ты знаешь, я сейчас обустраиваюсь в Нью-Йорке. Мне много чего нужно сделать до начала занятий. У меня нет времени блуждать по поместью Монтегю.

Она взяла мою руку и подвела меня к большой лестнице.

- Никто не просит тебя бродить, дорогая: иди прямо в свою комнату и спускайся вниз. Ты так давно не была дома. Не забудь соответствующе одеться к ужину.

Она сжала мою руку, как будто делая мне какое-то одолжение:

- Я сделала несколько покупок. К тому же, я уверена, что вещи в чемодане помялись. - Она поцеловала меня в щеку. - Просто загляни в шкаф.

С каждым шагом вверх по лестнице я теряла частичку жизни. Когда я вошла в главные ворота, я была Алекс, двадцатитрехлетней выпускницей колледжа. Менее чем через десять минут я снова стала Александрией Чарльз Монтегю Коллинз, подростком, пойманным в башню лжи и обмана. Если бы я только могла подниматься по лестнице все выше и выше. В отличие от подростка, я могла вернуться во время чистейшей невинности.

Как далеко я должна вернуться назад?

Я закрыла глаза и вдохнула знакомые ароматы. Даже спустя четыре года ничего не изменилось. Запертые двери в неиспользуемых комнатах выглядели как солдаты вдоль коридоров, убеждаясь, что я сделала все, как мне было сказано. Им не нужны автоматы на плечах. Стеклянные дверные ручки, отблескивающие кристаллическим светом, и были их оружием, запертыми порталами нуждающихся земель.

До потери невинности я представляла, что поместье Монтегю было и вправду замком, и я в нем была принцессой. Со слов мамы, так меня называл мой отец - его принцессой. Но принцесса, которой я воображала себя, была больше похожа на одну из книжных рассказов, которые я читала в детстве, о девушке, запертой в башне.

И тут одно воспоминание замедлило мой шаг. Я не думала о нем годами, но оно такое яркое, будто это происходит сейчас.