Беатриче подозрительно рассматривала мутный, почти черный напиток: нет, ничего похожего на жучков, морских коньков и прочих тварей… Скорее всего, отвар процежен. В конце концов, если что-то попадется, она не станет разжевывать, а выпьет все залпом…

Однако выпить зелье оказалось нелегко. Некоторое время назад в одном медицинском журнале появилась статья о китайских лечебных травах. Тогда она лишь пробежала ее глазами – не интересовалась проблемами так называемой парамедицины, по выражению коллеги Томаса. И вот сейчас, совсем некстати, вспомнила: там говорилось еще о нарушениях в работе почек и печени после приема китайских трав. Так что ничего хорошего ожидать не приходится. К тому же беременность…

– Выпей, даже если тебе противно! – Маффео ободряюще улыбнулся. – Запах и вкус и правда необычные. Но ты привыкнешь. Это хорошее лекарство, поверь мне. Отвары, приготовленные Ли Мубаем, не раз мне помогали справиться с недугом. Как прописал мастер, его надо пить в горячем виде, чтобы дать растечься по твоему чи. Выпей!

Беатриче с сомнением посмотрела на него. Здешние люди, естественно, верят в целительную силу трав – не знают ничего лучшего. Но она-то из двадцать первого века: знакома с антибиотиками, противовоспалительными, болеутоляющими средствами и даже родовыми ингибиторами. А ей предлагают испробовать на себе эту дикую фитотерапию…

– Пожалуйста, Беатриче! Ты не поправишься, если не выпьешь этот чай.

Она медлила, понимая, что волей-неволей придется выпить это варево, хотя бы из вежливости. А потом как-нибудь вывернется, не будет пить до конца.

Сделав над собой усилие, она поднесла чашку ко рту и сделала глубокий вдох. Удивительно – от напитка не исходит запахов мокрой плесени или тухлой рыбы, чего она ожидала. У снадобья незнакомый, но интересный и приятный аромат… Осторожно сделав первый глоток, она поразилась отличному вкусу напитка. Больше всего напоминает бульон, приправленный карри. Еще один глоток – и совсем новый, ни с чем не сравнимый вкус: в нем всего понемногу… Очень скоро чашка опустела.

Беатриче сразу ощутила на себе благотворное действие лекарства. Казалось, каждая клеточка ее тела впитывает его, подобно кактусу в пустыне, жадно, быстро поглощающему капли редкого дождя. Она протянула Маффео пустую чашку, борясь с желанием попросить еще одну.

– Вот и хорошо! – Маффео сиял, словно вытянул счастливый билет в лотерее.

Можно во всем довериться ему, поняла Беатриче. Он единственный на этом свете, кому она готова рассказать всю правду, он поймет ее. Между ними установилась прочая невидимая связь, возникшая с самого первого мгновения, – неосознанная, но ясно ощутимая.

– Я должна поговорить с тобой, Маффео!

Его лицо на миг приобрело серьезное выражение.

– Знаю. – И показал на край кровати. – Можно?

– Конечно.

– А у тебя хватит сил? Подумай, разговор непростой для нас обоих. Тебе и мне придется узнать то, что нас сильно взволнует, потрясет, а может быть, даже испугает. Ты готова к этому?

Она задумалась, а он ждал молча.

– Думаю, что готова!

– Хорошо. – Маффео испытующе и в то же время ласково взглянул на нее. – Могу я задать тебе первый вопрос?

Беатриче кивнула.

– В каком году ты родилась?

Она смутилась, задумалась: какую дату назвать? Например, 1235 год? Конечно, это рискованно: дата неправдоподобно уменьшит или, наоборот, увеличит ее возраст… Ведь она не знает точно, какой год здесь. Нет, сказать надо правду. Почему – не может объяснить, просто интуитивно чувствует, что так нужно.

– В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году нового летосчисления, – спокойно, четко проговорила она.

Он закрыл глаза и побледнел.

– Боже всемогущий!..

– Знаю, в это трудно поверить.

Беатриче вдруг испугалась своих слов – Маффео, кажется, вот-вот хватит удар. Цвет лица у него меняется от бледного до пурпурного, на лбу выступили капельки пота, тяжело дышит… Она взяла его руку, нащупала пульс, который страшно участился, сделался слабым. А у нее нет ничего под рукой: ни тонометра, ни нитроглицерина, ни адреналина – ровным счетом ничего. Фатальная ассоциация с Бухарой…

– Маффео, тебе дурно? Что с тобой?

– Все в порядке. – Он ладонью вытирал со лба капли пота.

– Это правда, Маффео?

– Да-да, все хорошо.

Он выглянул в окно. Лицо его окаменело, лишь в уголке левого глаза подергивался нерв, выдавая волнение. Беатриче растерялась, не зная, что делать и говорить.

– Как ты сказала? – Маффео медленно повторил дату: – Одна тысяча… – голос дрожал, – девятьсот шестьдесят девятый? – В полной растерянности замотал головой. – Ожидал всего, но такое… – Он глубоко вздохнул. – Хотя, честно признаться, догадывался – с того самого момента, как увидел у тебя в руке камень. Сразу понял, что ты явилась не просто из другой части света, но… вероятно, из будущего. Он помолчал, перевел дух. – К такой цифре, правда, не был готов. Помилуй, Господи… ведь между нами шесть столетий!..

Беатриче облегченно вздохнула – Маффео пришел в себя, кризис миновал. Пульс успокоился, лицо приобрело нормальный цвет.

– Прости, Маффео, я поступила неосторожно. Мне надо было… – И умолкла: до нее только сейчас дошел истинный смысл его слов.

Вспомнила Мирват, любимую жену эмира Бухары: как пыталась объяснить ей, что явилась к ним из будущего. С молодой женщиной тогда случилась истерика. Она разразилась бранью, обозвала Беатриче лгуньей и ведьмой – естественная реакция на столь экстравагантное, да просто безумное утверждение.

Маффео реагирует совсем иначе. Сказал даже, что ожидал всего, но не такого… Она нахмурилась.

– Тебя совсем не поразили мои слова?

– Нет, совсем не поразили. Хотя…

– Но, Маффео…

– Думаю, сейчас моя очередь кое-что тебе рассказать. – На лице его мелькнула смущенная улыбка. – Когда мы тебя нашли и я увидел в твоей руке камень Фатимы, то чуть было не согласился с Никколо. Подумал, что ты женщина из свиты хана: сбежала, украв сапфир – мой сапфир.

– Твой сапфир?! – вскричала Беатриче. – Ты хочешь сказать…

– Прости, что заподозрил тебя, – он покраснел, – пусть на один миг… Но вот я взял сапфир в руки – и понял, что ошибся. Это другой камень, хотя на первый взгляд похож на мой, как одно яйцо на другое. Я сделал вывод, что ты его хранительница, как я хранитель моего. Вот почему и понял, что камень Фатимы принес тебя сюда из другого времени…