— Тем лучше, исправлять не придется. Диктуй полностью: должность, фамилия, имя отчество.

— И что прямо вот так все просто? Написал и оно сработает? — подивился честный милиционер, благоговейно наблюдая за настоящим священнодействием.

Впрочем, пока я всего лишь набираю текст и откровенно валяю дурака, загружая наблюдателя отборной околомагической ахинеей.

— В каждом рекламном тексте должно соблюдаться правило "золотого сечения". То есть, длинна предложений, количество слов в них строго определенная. Главная мысль, она же "внушаемый конструкт" должна располагаться ровно в конце первой трети текста. Потом должен быть повтор — но только уже за треть до окончания. Есть ещё тонкости и общие пожелания — как-то ритмичность. Поэтичность, образность, насыщенность текстов "ключами" и так далее и тому подобное.

— Поэтичность? Это стихами что ли писать? В рапорте?!!! — новость о том, что рапорт лучше писать ямбом или хореем сразила Володю наповал, и это с учетом того, что он не знал, что это за ямб и чем хорей отличается от суслика. А может, именно поэтому.

— Стихами — это, пожалуй, перебор будет, — согласился я, поняв, что немного переборщил с технологией. — Надо учитывать особенности электората. Не думаю, что начальник отдела у себя в кабинете томик стихов Есенина или Цветаевой держит в сейфе.

— Это, правда, — усмехнулся десантник. — У него в сейфе коньяк обычно стоит. Палыч стихами тоже как-то редко разговаривает.

— Почти готово! Несколько завершающих штрихов и можно гладить смокинг к новогоднему балу.

На самом деле, именно сейчас и вношу главный ингредиент в эту рекламно-магическую конструкцию. Остро заточенным карандашом наношу руны, а чтобы их не видно было — рисую прямо поверх отпечатанных букв. Идеально точно наложить одно на другое невозможно, но в целом замечательно — если не присматриваться, то почти незаметно. Да и приглядевшись можно рассмотреть лишь отдельные карандашные черточки — может, чуть неопрятно и только.

— Штрихи карандашом размывают линию текста, расслабляют внимание адресата и усиливают воздействие, — выдал очередную порцию объяснений, в этот раз повышенной степени несуразности. Однако, прокатило!

На всякий случай, добавил несколько лишних слов — вдруг Палыч захочет с лупой рассмотреть мое творчество. Есть у меня подозрение, что любопытство и профессиональное занудство обязательно сподвигнут его на это. Надеюсь, не обидится, когда расшифрует надпись: "мент — друг человека!". После чего всерьез изучать остальные загогулины он точно не станет.

Осталось дождаться Палыча и проверить экспериментальным путем мою работу. Приятно осознавать, что обошлось без грубых и прямолинейных решений — изящно и тонко, используя только сложившиеся обстоятельства и не тратя ни грамма своей маны, хоть она и не в граммах измеряется. Что особо радует — отката не будет в обеих случаях. Пусть, и не в мой адрес откатило бы, но репутацию надо беречь — о будущем думать. Кому понравится, если сначала звание дали, а через месяц уволили из органов?!

Но в этот раз все удачно сложилось — старлей настолько долго, сверх разумных и законных сроков, задержался в своем звании, причем явно несправедливо, что и без моей помощи должен был вот-вот получить его. Поэтому воздействие минимальное и откат не возникнет, поскольку вектор у него, как бы, не положительным оказался. Такое иногда тоже бывает. Если очень долго не везет, то потом может выпасть целая череда удачных совпадений. Например, получил звание — повысили зарплату, появились деньги, оделся прилично — понравился вдовушке… В общем, и так понятно.

— Сначала спрашиваешь насчет отгула просто так, без бумажки. И только когда откажет, тогда вручаешь рапорт. Все понятно? Ничего не перепутаешь?

— Было бы, где запутаться, — отмахнулся от инструктажа сержант, углубившись в изучение документа, пытаясь обнаружить загадочное золотое сечение невооруженным глазом.

— В обезьяннике пока посижу. Для чистоты эксперимента, чтобы не насторожить Палыча, и настрой не сбить.

— Ну, ежели для чистоты… тады, чего уж там, — смущенно согласился страж правопорядка с предложением.

Но ещё раньше появилось новое лицо, в отличие от угрюмого старлея, более приятное во всех смыслах — молодое и симпатичное.

— Полина, — вежливо представилось очаровательное создание, определено являющееся дамой сердца бравого сержанта, судя по тому, как он покраснел и засуетился.

Благо, до обезьянника я не ещё успел добраться, поэтому пожал протянутую ручку и назвал свое имя, пребывая в качестве свободного человека и без ущерба для репутации.

— Я на секундочку забежала, предупредить, что кино сегодня отменяется. Мне завтра на пересдачу, Громадкин лютует, грозится, что никто из группы не сдаст зачет, буду всю ночь готовиться. Извини, пожалуйста, и не обижайся.

Для Вована новость прозвучала, как гром среди ясного неба. Без слез не взглянешь, словно у него только что увели кошелек вместе с зарплатой и новогодней премией. Даже жалко стало. И как не помочь в такой ситуации?

— Полина, вы зря сгущаете краски. Смело идите сегодня вечером в кинотеатр, и не переживайте попусту — считайте, что экзамен уже у вас в кармане. За дело берутся профессионалы. Володя подтверди.

Володя, глядя с надеждой на меня, горячо подтвердил, утвердительно махнув головой, аки цыганский конь на базаре, соглашающийся с хозяином, что да — он и есть чистокровных орловских кровей.

Выудив все подробности и обстоятельства сдачи зачета, а не экзамена, что впрочем, не принципиально, немного приуныл. Не все так просто, как казалось. Но взялся за гуж — не говори, что не муж.

Очаровательная дама сердца сержантского, учится в агроколледже по очень романтичной специальности — на свекловода. Загадочный товарищ Громадкин — маньяк от агрономии с извращенным уклоном именно в буряки, и всю свою нерастраченную научную страсть изливает на несчастных беззащитных жертв — учеников. Или, если быть точным — учениц, ибо в колледже на девяносто девушек приходится всего пять юношей.

Сдать зачет с первого раза, не вызубрив наизусть две брошюры его авторства можно и не мечтать. Книжечки не толстые, но редкой степени нечитаемости и занудства, возведенного в степень. Ради любопытства глянул — ужас кошмарный!

— Я только четыре билета смогла выучить, потом голова разболелась, — призналась нерадивая, но симпатичная студентка.

— Не пара она тебе! Если сейчас ленится, то, что потом с ней делать? Сам борщи варить станешь и носки в речке стирать? — хотел сказать, но так и не сказал. Ибо бесполезно, влюбленный в этой стадии — это как новообращенный сектант из орифлейма, пока квартиры не лишится, ни за что не поверит в худшее.

Осложняется ситуация тем, что маньяк-свекловод взяток не берет принципиально, к девичьей красоте и очарованию равнодушен абсолютно — достаточно ознакомиться с описанием его супруги, весом вдвое больше него и выше на голову. Описание любезно предоставлено Полиной, поэтому за достоверность не ручаюсь, но охотно верю. Коньяк и горячительные не принимает и употребляет — компромат полностью отсутствует.

Ещё раз, обнадежив девицу, отправили её принаряжаться, сами же приступили к мозговому штурму.

— Книжный магазин в вашем мегаполисе присутствует?

— Чего нет, того нет. В советское время был, потом под кафешку переделали. В хозяйственном канцтоварами торгуют. На почте журналы или газеты. В школе библиотека есть.

М-да. Самая читающая страна в Евразии, без учета Европы — что тут ещё сказать. Можно было бы подарить книгу с дарственной надписью — вроде и не взятка, и руны нарисовать проще простого, но не судьба. С новыми книгами в этом эпицентре культуры районного масштаба напряженка, и, тем более, с таким, чтобы понравились ученому мужу от сахарной промышленности.

— Не нравишься ты мне. Ушлый и мутный слишком. И фокусы твои мне не нравятся.