— Анатолий Петрович! — закипая и наливаясь яростью, прошипел хозяин кабинета. — Маску прямо сейчас мне в кабинет. Студентке — зачет. Вам — половина премии на Новый год.

Конец интерлюдии.

— Серега, будь другом — выручи! Дай чем-нибудь полечиться, — голосом умирающего лебедя прохрипел Василич, разрушив очарование момента. Сижу, никого не трогаю, возвышенно размышляю о природе структурных флуктуаций и тут, на тебе — явление страждущего соседа. Только-только, появились проблески идей о том, что же произошло с водой в колодце после выброса, и весь рабочий настрой коту под хвост.

И, как назло, Сереги сейчас дома нет, придется отвлечься от мыслительных процессов и решить проблему опохмела Василича. Проявить, так сказать, доброту и сочувствие к ближнему, ибо все равно не отстанет, так и будет ныть и нудеть под окном. Откладываю склянку со "сложно-структурированной" водой из колодца, название условное, используется временно за неимением лучшего, до выяснения свойств и особенностей этой загадочной жидкости, и открываю дверь.

Вчера закончилась моя эпопея с посещением райцентра, причем достаточно успешно завершилась: помог студентке получить зачет, молодым баскетбольным талантам поспособствовал выиграть Михайловское дерби с первой гимназией, прибарахлился в универмаге и обзавелся полезными связями в криминальных и милицейских кругах. Правда, очередное звание Палычу пока не дали, но твердо пообещали решить вопрос в ближайшее время, что само по себе, уже чудо. В результате вернулся в Бирюковку со всеми положенными почестями, в желтом милицейском "луноходе", весьма кстати, отремонтированном накануне.

— Василич, ну ты чё, с утра пораньше и уже нажрався? Ты же в завязке вроде бы?

После снятия глобальной порчи и торжественного сожжения правления, оно же — вертеп языческий, темного профиля и подобия, мужская часть населения массово ударилась в трезвость и попыталась вернуться к человеческому образу жизни. Не всем это удалось, а точнее — пока ещё никому, но пить стали заметно меньше, с удивлением взирая на окружающую действительность непривычно трезвыми глазами, словно только что, все дружно откинулись с зоны и не видели родного села лет десять. Понятно, что такого чудесного массового преобразования никто не ожидал, и в результате в деревне оказалось три десятка, никому особо не нужных, безработных мужиков. Некоторым из них повезло, и их жены пристроили к домашнему хозяйству, радуясь свалившемуся счастью, оставшиеся же, попытались вернуться в счастливую нирвану привычным способом, но что-то не заладилось.

— Дык, водяра вообще не лезет! И самогон в горло не идет. Хоть плачь! — Василич, и вправду, готов расплакаться — так его припекло.

Но оказалось, что проблема не в этом! Два-три дня и желание выпить само пропало бы — прецеденты в самой Бирюковке уже имеются. Но Василич не тот человек, который отступиться от желания принять на грудь, невзирая, ни на какие преграды. В результате, он решил избавиться от вновь приобретенной пагубной привычки "не пить" довольно экзотическим способом — раскодироваться у знахарки.

— У знахарки? Ты ничего не путаешь? — первый раз слышу, что народными методами можно вернуть любовь к алкоголю. Впрочем, о целителях мало что знаю — так, что всякое может быть.

— Не знахарка, ведьма она! Чтоб её на том свете черти в солярке зажарили! Отравила меня карга старая из мести — я ей прошлым летом зерна с комбайна не дал, вот и припомнила. Ну, сущая яга — второй день наизнанку воротит от её пойла.

— Так зачем ты к ней пошел, если знаешь, что бабка злопамятная и вредная? — развеселился я, представив такой сюжет, достойный мексиканского сериала о вампирах.

— Кто ж знал, что она до сих пор зуб на меня точит. Петровичу помогла ведьма — уже третий день самогон хлещет, как в прежние добрые времена. Помоги, по-соседски, не дай помереть в мучениях! — взмолился сосед.

— Как же тебе помочь, если ты сам говоришь, что беленькая в тебя не лезет? Пивом тебя, что ли отпаивать? Так нет у нас пенного напитка, и вина тоже нет.

— Займи сто рублей, будь человеком. С первой получки отдам, а хочешь, дровами верну? Прямо завтра и привезу?

— Не много тебе будет? На сотенную можно два литра сивухи взять. Причем качественной, из сахарной свеклы, а не той, что ты употребляешь — из полиэтиленовых крышек.

Василич заламывая руки, бухнулся на колени.

— Берендеиха дешевле не отдает, а никакое другое пойло меня не берет. Совсем берега потеряла ведьма — тройную цену ломит. Выручи бога ради.

Это кто у нас тут такой умный? Я, можно сказать, доброе дело сделал, пусть и случайно, облагодетельствовал народ всеобщей трезвостью, а какая-то шарлатанка и самогонщица на этом тройной гешефт делать будет и народ спаивать?

— Покажешь, где живет твоя знахарка? Надо разобраться, с чего это она такие цены дерет.

Василич побледнел, хотя казалось, что куда уж больше.

— Стас, да ты что! С Берендеихой лучше не связываться. Вмиг сглазит — потом будешь, согнувшись напополам, ходить, или порчу нашлет — в гроб загонит. Как есть — колдунья и ведьма она. Её даже бандиты стороной обходят, никогда не трогают.

Тем более, стоит познакомиться. Такие соседи и без присмотра — это непорядок. И тем более, если ведьма давно живет здесь, то не могла не знать о капище в правлении, а это определенно характеризует её не с самой лучшей стороны. Людскими страданиями, пусть даже и крохами с чужого алтаря, но пользовалась, только этим объясняется, что она не убралась отсюда подальше — а это не есть хорошо. Не люблю темных в любых проявлениях, даже если они серые.

— Вот её избушка, только ты дальше сам, без меня. А я побегу, дела у меня, — забыв о необходимости экстренного лечения, Василич мгновенно испарился из виду.

Вопреки ожиданиям, Берендеихой оказалась милая приятная старушка, абсолютно не похожая ни на колдунью, ни на ведьму в классическом виде. Даже волосы не черные, а скорее рыжие с проседью, хотя может и крашенные. Взгляд приветливый, хоть и оценивающий, непонятный только — ничего не выражает, словно в пустоту смотришься. Двор опрятный, на ставнях диковинные петухи рисованные.

— Что ты, что ты, милок! Не самогон то, а зелье лечебное отвратное. И цена не безбожная и не завышенная — знаешь, сколько полынь али мухомор толченный на рынке стоит. Раньше сама собирала, а нынче ноженьки больные не дают по лесу ходить, вот и беру с торга.

В общем, убедила меня Матрена, так зовут нашу знахарку, что напраслину на неё возводят, клевещут алкаши запойные попусту.

— А не ты ли, касатик, дом колгоспный спалил, вместе с идолом проклятым? — искренне восхищается ведунья подвигом небывалым, изрядно польстив самомнению моему.

Прощаемся лучшими друзьями — даже не ожидал, что такая приятная бабулька окажется.

— Ну как, утихомирил ведьму? — откуда ни возьмись, появляется из-за угла Василич. — Сбросит цену на пойло?

— Зря наговариваешь на бабушку. Чисто божий одуванчик — ради вас, охламонов, старается. Аки пчела трудится, а вы неблаго…, - неожиданно закашлялся, да так сильно, что чуть не вывернуло наизнанку.

— Эээ, Стасек, ты чего? На тебе лица нет — краше в гроб кладут.

— В горло что-то попало, сейчас откашляюсь. Простыл что ли?

Кое-как добрался до дома, да и только благодаря помощи Василича. Упал на диван, да так и уснул прямо в тулупе.

Очнулся через несколько часов. Насквозь мокрый с температурой под сорок, а Серега, как назло, умчался в райцентр и вернется только завтра. Ни лекарств, ни телефона, чтобы "Скорую" вызвать. Что самое печальное — знобит так, что сосредоточиться и сконцентрироваться не могу. Не сказать, что знаток лечебных заклинаний, скорее, полный профан в этом деле, но парочку простых общеукрепляющий и тонизирующих плетений в запасе имею, но даже их не могу мысленно прорисовать и заполнить маной, такое ощущение, что болезнь высосала из меня последние живительные крупицы энергии. А голова болит, словно каленым железом заток прижгли.