Насколько понятие рождение свыше (вселение Духа Святого, цель христианства) было ясно в апостольские времена, настолько оно неясно (можно было бы сказать вовсе неизвестно) в современном церковном обществе. Когда св. Серафим Саровский напомнил об этой цели христианской жизни в беседе с Мотовиловым, то это показалось чем-то новым. И никто из церковных учителей не разъяснил, что св. Серафим говорил здесь о вселении Духа Святого, т. е. о втором рождении. И не только не разъяснил, но и не мог разъяснить, ибо не знал, как и засвидетельствовал св. Серафим, говоря Мотовилову: вы у многих высоких духовных особ спрашивали о цели христианской жизни, н никто не мог вам об этом сказать. Большинству в церковном обществе кажется, что “должно вам родиться свыше” обозначает миропомазание христианина при крещении совершаемое.

Мы приходим к очень тяжелому для теперешнего христианского церковного общества, заключению. Нынешний христианин вследствие страшного оскудения любви в церкви не может возрастать в меру возраста Христова. Он как бы обречен всегда тонуть в грехах, ибо без любви братии почти беспомощен бороться с врагом.

То высшее состояние, о котором Апостол Иоанн свидетельствует: “всякий рожденный от Бога не может грешить”, известно только верным свидетелям Христа избранным от утробы матери своей для особого служения ближним. Им дается особая благодать, которую св. Августин назвал непреодолимой, она спасает их от греха (об этом мы будем говорить в главе: “Свидетели верные”). Мы часто слышим от ревнителей церковного учения (и среди католиков, и среди православных) кичливое утверждение: мы соблюли чистоту учения апостольской церкви. Да, чистоту учения соблюли, но забыли цель христианской жизни. (“Если я имею всякое познание, а не имею любви, то я ничто”. Ап. Павел).

* * *

Скажем в заключение о власти апостольской над людьми.

В чем выражалась, главным образом, власть апостольская? В том, что они ею не пользовались. Не властью, а любовью побеждали сердца и привлекали их ко Христу. “Я проповедывал Евангелие, не пользуясь моею властью. Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть. Для иудеев я был, как иудей, чтобы приобресть иудеев; для подзаконных был, как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; для немощных был, как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых” I Кор. 9 гл. 18-22.

Ап. Павел отказывается от самого себя ради других. “Для всех я сделался всем”, - принадлежит кому угодно только не себе. Мучительнейшее состояние для человека: жертвовать не чем-нибудь из своего, а самим собою до конца.

Апостол находится в постоянном страхе и скорби за своих милых, боясь, что они сделаются не тем, какими желательно их видеть. Беспокойство возрастает ДО того, что в одном и том же послании он говорит: “радуюсь, что во всем могу положиться на вас”, II Кор. 7, 16; а несколько ниже: “Я опасаюсь, чтобы не найти у вас раздоров, зависти, гнева, ссор, клеветы, ябед, гордости, беспорядков!” II Кор. 12, 20. Перечисляет все возможные недостатки у тех, на кого только что во всем полагался. Человек как бы всю жизнь смертельно болел любовью к братьям во Христе.

Ап. Павел иногда начинает грозить своею властью, действительно, страшной, ибо она духовная: “Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь: ими ниспровергаем замыслы”.

Однако, не разъяснив до конца, что это за власть и каково ее значение, ее страшное действие, он уже боится, что огорчил своих чад и останавливает себя как бы на полуслове: ведь любовь боится вызвать малейшее страдание у любимого.

И следующая глава начинается совсем неподходящим к грозному тону восклицанием: “О если бы вы были снисходительны к моему неразумию! Но вы и снисходите ко мне” - любящий прячет за этим как бы унижением своим грозу своей власти.

Заочно он силен и грозит, но приходя и видя любимых, он слабеет сердцем от любви, ибо любовь все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Некоему кажется, что и речь Апостола в общине незначительна (II Кор. 10, 10), но это, конечно, человеку, который сердцем не понимает, что такое доброта.

Таков дух Христов, ибо никого не хочет Христос, кто бы пришел к Нему по принуждению, испытав силу Его власти. Он жаждет только ответной любви.

И как мог бы ученик Христа властвовать иначе, чем Учитель. Разве не помнил каждый из них последнего свидания, когда Тот, КТО имел власть над всем миром, стал на колени и умыл им ноги. И сказал: я дал вам пример, чтобы и вы делали тоже, что я сделал вам. Как учили Апостолы поступать с врагом? “С кротостью наставляй противников, не даст ли им Господь покаяния к познанию истины”. “Кто не исполняет слова нашего (т. е. ослушник слова Божия), с тем не сообщайтесь”. И тотчас присоединяется к этому наставлению слово любви: “но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата”.

Как долго длится апостольский гнев? В I посл. к Коринфянам Ап. Павел изобличает одного из членов Коринф. церкви в грехе, “неслыханном даже у язычников”, и предлагает “предать его сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен в день Христов”*.

* Предать сатане - это, конечно, не значит приглашать на помощь злого духа для исправления души. И это, конечно, не значит, как некоторые думают: сатана поражает болезнью, как Иова, - и человек исправляется. Сатана искушал праведного Иова. Здесь же предполагаем, происходило совсем иное. Без особой помощи Божией, ни один человек на земле не может сопротивляться вселению и завладению его душой диаволом (т. е., полного лишения свободы). Предать сатане - значит лишить человека защиты от диавола. Это, очевидно, было Господом разрешено церкви по отношению к ее членам, но не с целью наказания и не в смысле проклятия, а как особый род исправления. Бес вселялся в человека, лишенного ангельской защиты и последний терял свободу, цепенел. Сравнительно, на современном психиатрическом языке происходило раздвоение личности. В человеке оказывалось две воли - своя и чужая. Причем чужая совершенно подавляла свою. Однако, это не было тоже, что происходит в душе грешника, соблазненного сатаной. Здесь было насильственное завладение вследствие отсутствия (необходимой для свободы дарованной Богом всем людям) ангельской защиты. Диавол, завладев, не стесняется с душой, ею распоряжается, мучит. Человек не волен свободно владеть своими чувствами и ощущает, что мир Божий с его любовью и красотой теперь не доступен ему он слышит в себе чей-то чужой голос, который приказывает ему совсем не то, что он хочет

Удобно разъяснить это состояние при другом случае предания сатане “Я предал их сатане, чтобы они научились не богохульствовать. (I Тимоф. 1, 20). Было бы странно предполагать, что сатана может научить кого-нибудь не богохульствовать. Но здесь происходит следующее… Вселившись в человека, сатана, разумеется, богохульствует в душе. Но раньше человек сам в похоти своей наслаждался богохулением, теперь же он становится в собственной душе зрителем - созерцателем диавольского богохульства (раздвоение) и испытывает все страшные последствия его. Он во мраке вечного заточения. И Божий мир, и Божия любовь скрылись от него навсегда. Сравнительно еще для ясности представим себе человека с наслаждением ругающегося и в другое время того же человека, в душе которого чужой голос скверно ругается. В первом случае наслаждение, во втором – страдание. Наученный горьким опытом, сам сделавшись свидетелем духовного последствия греха, человек, когда Господь вернет ему ангела защитника свободы, исправляется. Однако, “предание сатане” возможно для не плохого человека, только очень легкомысленного. Не для противника Божия, ибо сын противления все равно вернется к своему. Здесь же братская помощь церкви апостольской, правда, очень горькая – крайняя.

Проходит немного времени и Ап. Павел уже просит утешить этого человека, умоляет оказать ему любовь. Он боится, чтобы, изобличенный перед всеми (довольно для него этого стыда), не был поглощен чрезмерной печалью.