В этих словах апостола раскрывается тайна времени христианства. Если Господь не медлит, значит, Он, действительно уже идет, и нет Его воли на продолжение жизни на земле, нет промысла Божия (иначе сказать Божественного плана), на то, что мы называем историей христианства.

Изъясним это образно. Господь обещал притти скоро, и Он не медлит исполнением обетования: Он как бы уже подъял ногу, чтобы ступить, и весь, невидимый (ангельский) и видимый (святая церковь - все рожденные свыше), это внутренне созерцают, и сердца их в трепетном ожидании. Вот еще момент, и все засияет в славе Господней, а грешный мир – погибнет: много должно погибнуть. И Господь в любви Своей к людям (“Я грешных пришел спасти”), как бы в раздумьи жалости не решается ступить. Он желает, чтобы все пришли к покаянию, долготерпит (а для Него минута, что тысяча лет).

* * *

Ап. Петр дал ответ о втором пришествии Христа церкви своего поколения, Однако, Духом Святым этот ответ сокровенно служит изъяснением и всего христианского времени.

Ибо, если Господь с самого начала не медлит своим пришествием, то и в дальнейшем Он продолжает не медлить (долготерпеть).

В сущности “времени больше нет”; после Христа жизнь человека, а за ним всей твари подлежит изменению, преображению (как началось в первое время после Пятидесятницы во всей церкви - все были чудесно преображены). Если же возрастания в меру возраста Христова нет, или есть не у всех, то не кающиеся грешники продолжают жить в Божьем мире, как бы самовольно пользуясь долготерпением Христа не в брачной одежде на брачном пиру.

* * *

Господь долготерпит почти две тысячи лет. Возникает сомнение. Если Ап. Петр говорил о своем поколении, и это поколение умерло, и умерло еще множество поколений - и многие не покаялись при жизни, то о ком же теперь можно сказать, что Господь хочет, чтобы они пришли к покаянию? Кого долготерпит?

По самому смыслу долготерпения, конечно, и тех, кто умер и живущих ныне,

Но церковь будто бы говорит, что за гробом нет покаяния. Так ли это?

Церковь также утверждает, что до Страшного Суда участь людей скончавшихся еще не решена. Судьбы живых и умерших еще тесно соединены друг с другом.

Знаток святоотеческих откровений еп. Феофан (Затворник) так отвечает на одно письмо:

- Участь умерших решена, - пишете вы. Нет, участь отшедших не считается решенной до всеобщего суда. Дотоле мы никого не можем считать осужденным. Видение святых подтверждают это. “Отшедшие слышат наши молитвы о них, и о нас молятся и делают нам внушения (так же, как на земле по поговорке: “душа душе весть подает”), Общение у нас с ними не пресекается, только это совершается по тамошним условиям и порядкам, нам неизвестным. Они просят наших молитв о себе, и молиться о них - долг любви братской, “пока последним судом не разделены верующие, все- и живые и умершие - одну церковь составляют. И все мы взаимно должны друг к другу относиться, как члены одного тела, в духе любовного общения и живые и умершие”. (Собрание писем. Том 6, стр. 25 и 93).

В письме еп. Феофана к умирающей схимонах. Магдалине находятся такие многозначительные строки: “Здесь ли, там ли, все равно расти надо в известную всем назначенную меру возраста исполнения Христова”. (Том 4, стр. 244) .

Если и там “надо расти”, то, значит и там возможно покаяние, по тамошним условиям и порядкам, ибо без покаяния рост невозможен. Спасение и рост души всегда зависит от нее самой (хотя и с помощью высших сил и людских молитв). Значит и за гробом возможно второе рождение (если здесь не родились). Это успокоительнейшее свидетельство и разрешение вопроса о слове Христа: “если кто не родится свыше, не может войти в царствие небесное”. Не родились здесь, могут родиться там, чтобы войти в царствие небесное.

Некоторый проблеск на взаимоотношения живых и умерших находим в деяниях св. Серафима Саровского. Он сказал одному человеку об умершей его родственнице: “она весь ваш род спасла”. Следовательно, праведный может весь свой род спасти (т. е., подвигнуть на покаяние).

Таким образом, сомнение в том, что слова Ап. Петра: “Господь долготерпит нас, чтобы все пришли к покаянию”,- обращены только к современникам Петра - рассеяно. Это изречение относится и к живущим и ко всем умершим (действенно до Страшного суда). И все в церкви (здесь или за гробом) могут, если хотят, притти к покаянию.

* * *

Однако, есть ли надежда, что все покаются и никто не погибнет? Чтобы понять это, необходимо рассмотреть, что происходит в церкви в эти тысячелетия долготерпения Агнца - Христа.

Что делается в таинственных глубинах душ христианских?

Каждому крещеному дается помощь свыше стать верным сыном церкви, несущим иго Христа. “Учение ХII Апостолов” просит, в конце концов, только о немногом: “Если ты можешь снести иго Господне в целости, то будешь совершен; если же нет, то делай, что можешь”. “В целости”,- значит во всю меру своих сил. Если это трудно, то делай ради Христа, что считаешь для себя возможным.

Таково снисхождение Господне к слабости человека. Ибо, если человек захочет дать самое малое, то Божья помощь не оставит его, чтобы совершить остальное.

Однако, если люди, противящиеся и этому малому предложению. Ни у кого не отнимается свобода делать то, к чему лежит его душа, по своему вкусу - желанию: “Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый, пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще и святой да освящается еще” (Откров. 22, 11).

Полная свобода каждому. Но неужели творящие неправду брошены на самих себя, и добрые заботятся только о самих себе, о своей праведности? О, нет, весь смысл продолжающегося существования на земле добрых лишь в том, чтобы служить другим. Жизнь праведных во все времена церкви приносится в жертву немощной братии. Ее тяготы любящие несут с величайшим терпением. В сердце борятся и со своими помыслами и с мраком чужих грехов; доброй жизнью очищают нравственный воздух в мире, также трудятся за умерших: их любовь отмаливает зло предков, помогая им и за гробом притти к покаянию. Но вся доброта праведности, принесение себя в жертву ради ближних встречает препятствие. Противление тех, кто хочет жить только для себя ради своих, часто очень скрытых, целей. Они названы Апостолом противящимися, превозносящимися выше всякой меры; это не принимающие Христа в сердце (хотя внешне могут быть большими ревнителями буквы учения).

И вот два рода людей- праведные и не принимающие Христа в сердце (вернее было бы сказать: обожающие только самих себя), - вступают с начала христианской истории в тайную духовную борьбу друг с другом за преобладание в церкви и государстве (что по существу одно и тоже), которых члены в большинстве суть малые сии (как назвал Господь Иисус легко подпадающих соблазну).

Эту начавшуюся войну Ап. Павел обозначил выражением “тайна беззакония уже в действии” (II Фессал. 2, 7). Иначе можно назвать ее борьбой с антихристом: “как вы слышали, что прийдет антихрист и теперь появилось много антихристов” (1 Иоан. 2, 18) и далее: “дух антихриста, о котором вы слышали, что он прийдет, и теперь есть уже в мире” (1 Иоан. 4, 3). Борьба за преобладание ведется в недрах христианского общества различным оружием. Праведник не имеет ничего, кроме своего чистого любящего сердца, необходимо, чтобы его также полюбил весь народ, и тогда он может стать на первое место и давать тон жизни для всех.

Быть может (или даже, наверное), если бы все христианское общество состояло только из любящих и малых сих, то праведность была бы всем по душе. Напротив, противники любящих, смеясь над столь слабым оружием, как сердце праведного, умело и сильно стремятся стать во главе общества. Предпочитая всегда закон (наследие дохристианства) любви и укрепляя его жестокосердием, они организуют государство (называя его христианским) по образцу государств языческих.

Разумея иерархию церковную, как табель о рангах (государственное производство из чина в чин с чувством власти и превозношения высших чинов над нисшими), они дают возможность (всеми средствами) занять начальствующие места и гражданские и церковные, людям, себе подобным, дабы все правление было в их духе (противоположное любви).