Казалось бы, писателям очень плохо жить, их число должно уменьшиться. А число писателей растет. Это говорит о духовности нашей нации. И станет выгодно книги издавать. Было десять-двадцать издательств. Теперь тысячи издательств в стране. Если бы народ на самом деле был в тоске и безверии, то не взялся бы за перо.

И второе. Герои сохранились в России. Примеров героизма уйма. Спецназовцы в Беслане детей закрывали своими телами. Они стояли как изваяния, все изрешеченные пулями. Вот о ком писать надо. Сегодня я лишь у Александра Проханова вижу в прозе таких героев. Что же другие-то молчат, а Проханова ругают. Так напишите сами… Конечно, часто героизм уходит не туда. Тысячи молодых сильных ребят гибнет в разборках, это же самые смелые и мужественные люди, не боящиеся смерти. Их бы в хорошее дело втянуть, они бы столько подвигов совершили, но власть ныне подавляет всё хорошее и поневоле заставляет ребят идти в банды для своего выживания, особенно в провинции, где нет никакой работы, нет училищ, нет стимула для жизни. Вот про таких и поставлен фильм "Бумер": "Не мы такие, а жизнь такая". Они идут в разборки и убивают друг друга. Этих актов ненужного мужества творится тысячи каждый день по стране. У нас до сих пор самый мужественный народ. Героизм в русском народе неиссякновенен. Ему только направленность надо дать национальную созидательную.

Владимир Бондаренко:

Надеюсь, что наши последние посты, последние писатели, последние герои, вновь, совсем по-библейски, станут первыми… Батарея Тушина продолжает сражаться. А нынешние первые уйдут в никуда.

Классика (от лат. classicus — образцовый, первоклассный) — образцовые, выдающиеся произведения литературы и искусства, имеющие непреходящую ценность для национальной и мировой культуры.

Из энциклопедии "Кирилл и Мефодий"

Классику у нас по-прежнему любят. Или уж, по крайней мере, если не любят, то относятся с уважением. Классические книги раскупаются не так быстро, как детективы, зато спрос на них стабилен и вложенные в их издание деньги рано или поздно вернутся с прибылью. Интеллигенция, которая является основным покупателем такой литературы, — прослойка немногочисленная и небогатая, зато очень верная в своих пристрастиях. Надпись "классика" на обложке книги — всегда приманка для ценителя хорошей литературы. Это слово — своего рода брэнд и, плюс к тому, что-то вроде "знака качества" советских времён. Издатели это, естественно, знают и активно этим брэндом пользуются.

Не так давно зашел я в книжный магазин и приобрел сборник произведений Ю.Нагибина, вышедший в 2004 году в серии "ХХ век. КЛАССИКА". Издательство "ОЛМА-ПРЕСС", выпустившее книгу, не поскупилось: твёрдый переплёт, хорошая бумага и полиграфия, неплохое оформление. В общем, все признаки уважительного отношения. Из информационного листка в конце книги я узнал, что в этой же серии изданы М.Шолохов, М.Булгаков, А.Куприн, И.Бунин, К.Симонов, А.Толстой и т.д. Одним словом — цвет русской литературы. До этого я читал несколько рассказов Нагибина из жизни Баха, Чайковского, Рахманинова. Рассказы эти оставили очень хорошее впечатление, каждый из них в самом деле нёс на себе некую печать монументальности и долговечности. Поэтому я не особенно удивился, обнаружив книгу Юрия Марковича в одной серии с такими произведениями, как "Тихий Дон" или "Мастер и Маргарита". Если тут и была некая натяжка, то она не показалась мне чрезмерной.

Приступил я к чтению книги. Первым шел сборник рассказов "Остров любви". Сюжеты этих рассказов построены на эпизодах из жизни протопопа Аввакума, Пушкина, Анненского, Лескова, Тредиаковского и уже упомянутых мной Баха, Чайковского, Рахманинова. Написано всё очень живо, увлекательно, прочёл с большим удовольствием. А вот дальше началось то, что побудило меня написать эту заметку.

Вторая часть сборника называлась "Любовь вождей". На мой взгляд — ужас и позор. Чтобы не быть голословным, позволю себе вкратце изложить сюжеты некоторых из этих творений.

Сюжет первый. Сталин периодически вызывает к себе в резиденцию для утех некую балерину из Большого театра. Непосредственно во время половых контактов он смотрит на фотографию Гитлера и произносит, обращаясь к нему, нежно-трагические монологи.

Сюжет второй. Ева Браун во время первой брачной ночи с Гитлером обнаруживает у него полное отсутствие гениталий. Далее следуют размышления по этому поводу и мелкая философия.

Сюжет третий. Брежнев, превращенный усилиями медиков в биоробота, умирает, испытывая ощущения сношающихся гомосексуалистов.

Ну, как вам? Мощно, классично?

Может быть, стоило написать на обложке вместо слова "классика" что-то другое — чтобы не ставить подобный трэш в один ряд с "Тихим Доном" и "Мастером и Маргаритой"? Или отточенный на издании "нетленки" Дарьи Донцовой вкус издателей не видит разницы? Впрочем, хрен бы с ними, с издателями. Бизнес есть бизнес, деньги не пахнут, в общем — капитализм. Но у данной серии есть еще и редколлегия, то есть люди, непосредственно решавшие, какие книги в серию войдут, а какие — нет. перечислю ее членов, страна должна знать своих "героев". Вот они: С.Б.Рассадин, С.Н.Есин, А.Н.Латынина, Г.В.Ряжский, Л.Е.Улицкая.

Дамы и господа, положа руку на сердце, я потрясен вашим отношением к делу. "Спасибо", как вы понимаете, я не говорю.

Однако, вернёмся к Юрию Марковичу нагибину и его книге. Следующим в сборнике шло произведение "Тьма в конце тоннеля". Про страдания человека (автора, как я понял из вступительной статьи К.Кедрова), всю жизнь считавшего себя евреем и неожиданно выяснившего, что он чистокровный русский. Весь "еврейский" период своей жизни этот несчастный, естественно, страдал от антисемитизма. В итоге герой сделал для себя определенные выводы. Позволю себе привести несколько цитат из этого опуса, которому дамы и господа из "ОЛМА-ПРЕСС" поторопились присвоить статус классического.

"И всё же есть одно общее свойство, которое превращает население России в некое целое, я не произношу слова "народ", ибо, повторяю, народ без демократии — чернь. Это свойство — антисемитизм" (с.499).

"И скажу прямо, народ, к которому я принадлежу, мне не нравится. Не по душе мне тупой, непоколебимый в своей бессмысленной ненависти охотнорядец. Как с ним непродышно и безнадёжно!" (с.500).

"Что же будет с Россией? А ничего, ровным счетом ничего. Будет всё та же неопределенность, зыбь, болото, вспышки дурных страстей. Это в лучшем случае. В худшем — фашизм. Неужели это возможно? С таким народом возможно всё самое дурное" (с.507).

Симпатично, не правда ли? Я не пытаюсь сейчас поднять тему русофобии или антисемитизма. Ни-ни. На этой почве трудятся другие люди, не мне чета (Солженицын, например). Я всего лишь хочу задать один простой вопрос: хорошо ли издавать подобное в России, на русском языке и называть классикой, автоматически ставя в один ряд с Пушкиным, Гоголем, Толстым, etc.? В этом есть что-то от плевка в лицо, вы не находите? Как частное мнение отдельного человека, писателя, я бы это еще если не принял, то понял — с каждым может случиться, но как классику, как образец — увольте!..