Испанцы в свою очередь обвиняли Сесила в том, что он ухудшает отношения между Испанией и Англией. Но, хотя недовольные лорды и обещали испанскому послу отставку Сесила, ничего не изменилось.

Действительно, отношения между Испанией и Англией обострялись. В ответ на захват англичанами испанских кораблей с драгоценностями из западного полушария герцог Альба арестовал англичан, английские корабли и товары в Нидерландах. Елизавета немедленно проделала то же с испанцами, проживавшими в Англии.

Мария радовалась этому обострению, предчувствуя войну. Посланцу испанского короля она сказала: «Передайте послу, что если его хозяин поможет мне, я через три месяца буду королевой Англии и по всей стране будут служить мессу».

Норфолк и Арандель оказались сильно запутанными в переписке с испанцами, которая явно носила предательский характер. Они предложили герцогу Альбе захватить большую английскую торговую флотилию, плывущую в Гамбург. Убеждая герцога, что таким образом он вызовет ярость лондонцев, потерявших такие сокровища, и под руководством Норфолка и Аранделя они сбросят правительство.

Они также советовали Альбе одновременно с захватом торговой флотилии опубликовать заявление, что эта акция не является выражением ненависти к англичанам, а направлена против тех членов Тайного совета, которые добились разрыва давнего союза между Испанией и Англией. В результате королева будет вынуждена выгнать Сесила.

Интрига, затеянная Норфолком и Аранделем, ширилась и углублялась. Испанский посол в Лондоне сообщал в Мадрид, что ряд влиятельных английских католиков заявил ему, что «при первом появлении испанского флага на английской земле они восстанут как один человек».

Королеву Елизавету вновь предупредили, что Норфолк плетет заговор с целью жениться на Марии, и она пригласила его к себе на обед. Среди разговора Елизавета спроста герцога, каковы новости. Он сказал, что не слышал никаких новостей. Тогда Елизавета воскликнула: «Как? Вы приехали из Лондона и не привезли новостей о предстоящем бракосочетании?» Когда они кончили обедать, королева предложила Норфолку рюмочку и посоветовала хорошенько проверять у него под подушкой. Она спросила, насколько верны слухи о его женитьбе. Норфолк отвечал ей уклончиво. Тогда королева посоветовала ему выбросить из головы всякие мысли о женитьбе на Марии.

Но отступать Норфолку было уже поздно – он слишком запутался в заговоре, в своих отношениях с Марией и с теми, кто готов был восстать против Елизаветы. Он уехал от двора, не испросив разрешения королевы, и отправился в Лондон. Елизавета приказала ему немедленно вернуться, но Норфолк ответил, что у него приступ малярии и что он прибудет ко двору через четыре дня. Вместо этого он, охваченный паникой, ускакал в свои поместья в Норфолке. Мария и испанский посол настаивали на немедленном восстании, но Норфолк боялся и отправил послание своему коллеге по заговору лорду Вестморленду, требуя, чтобы тот не предпринимал никаких действий, иначе это будет стоить ему головы. После этого он вернулся ко двору: там его встретили и препроводили в Тауэр.

Арест Норфолка сильно перепугал других участников заговора, в частности графа Сассекса, президента Северного совета. Он вызвал к себе графов Нортамберленда и Вестморленда, участвовавших в заговоре. К тому же они получили предупреждение от испанского посла.

Королева приказала им обоим явиться ко двору. Но как раз в тот момент, когда ее гонец покидал дом Нортамберленда, там ударили колокола – это был сигнал к восстанию.

Вожди хотели бы остановить ход событий, но было уже поздно. 14 ноября восставшие ворвались в собор Дархема, стали рвать и сжигать протестантские книги и восстанавливать католический алтарь. Такие погромы прокатились по всему северу Англии, который оказался в руках восставших. Они двинулась в сторону Тадбери, где томилась в заключении Мария.

Однако, войска Елизаветы, значительно превосходившие численностью армию восставших, заставили тех разбежаться не вступая в сражение. Вожди восстания бежали в Шотландию, где присоединились к сторонникам Марии.

Расплата не заставила себя долго ждать – на виселицах качались трупы повешенных.

Параллельно с заговором Норфолка развивался и другой сюжет.

Слушания в комиссии, которой надлежало определить степень причастности Марии к убийству Дарнлея, поставили в сложное положение графа Моррея, назначенного шотландским Парламентом регентом при сыне Марии Джеймсе. Он был вынужден давать показания против своей сводной сестры, но осуждена Мария не была.

Моррей настаивал на том, что если вина Марии будет доказана, королева Англии должна будет признать его регентом, мальчика Джеймса королем Шотландии, а Мария будет либо отослана к нему в Шотландию, либо задержана в Англии навсегда, ибо она всегда будет представлять опасность. Королева Елизавета отказала Моррею.

Теперь можно было предположить, что Мария будет восстановлена на шотландском престоле. Для Моррея это означало смерть.

Однако судьба распорядилась по-своему. 22 января 1570 года граф Моррей, регент Шотландии, приехал в Эдинбург. Он ночевал в Линлитгоу, местечке, которое все состояло из одной длинной и узкой улицы, в доме архиепископа Гамильтона, где жил его племянник Джеймс Гамильтон. Окно второго этажа дома выходило на улицу, позади дома был сад, откуда легко было скрыться. Гамильтоны мечтали о шотландском престоле, и Моррей, по их убеждению, был единственным человеком, который мешал им убрать мальчика – короля Джеймса. В последнем сражении между войсками Марии и мятежными лордами в 1568 году малолетний король должен был погибнуть, но Моррей спас ему жизнь. Теперь настало время оплатить этот долг.

Перед тем, как покинуть дом, где ночевал, Моррей был предупрежден, что на него может быть совершено покушение, но он к этому уже привык. Улица в Линлитгоу была запружена людьми, которые пришли поглазеть на регента, и он двигался в этой толпе достаточно медленно. И тут грянул выстрел.

Моррей был тяжело ранен и вскоре скончался.

Мария наградила убийцу пенсией.

Так закончилась эта глава в истории царствования двух королев.

Действительно, проблема замужества стала для королевы Елизаветы дамокловым мечом, нависшим над ее головой. Осенью 1566 года, после трехлетнего перерыва, Елизавета созвала Парламент. Казна была в плачевном состоянии и королева хотела, чтобы палата общин санкционировала увеличение налогов на сумму в двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

Каково же было раздражение Елизаветы, когда она увидела, что парламентарии занялись вовсе не проблемой налогов, а вопросом о ее замужестве и престолонаследии. Члены палаты общин встали в оппозицию к королеве. Протестантам, обладавшим большим влиянием в Парламенте, не нравилась политика Елизаветы, которую она проводила в последние три года, – ее отказ выходить замуж, ее враждебность по отношению к Екатерине Грей, ее явное сближение с Марией, королевой Шотландии.

Испанский посол Гузмен де Сильва писал в Мадрид: «Королева непопулярна и нелюбима, ее не любят ни католики, ни еретики. Первые за то, что она не католичка, а еретики за то, что она не так яростна и жестока, как им хотелось бы».

Советники Елизаветы, так же как и парламентарии, выражали пожелания, чтобы она вышла замуж. И похоже было, что ее отрицательное отношение к замужеству смягчается. Начали раздаваться голоса о ее возможном браке с Карлом IX, королем Франции. Елизавета сказала французскому послу, что тот факт, что Карл моложе ее на семнадцать лет, не может служить препятствием.

Ближайшие советники Елизаветы полагали, что ей лучше всего было бы выйти замуж за эрц-герцога Карла. Он был бы более сильным союзником против Франции, нежели шведский король Эрих XIV. И хотя он являлся родственником и союзником Филиппа II, он не находился под влиянием Филиппа и не мог помешать Елизавете в ее политике лавирования между Францией и Испанией. Однако, переговоры об этом браке шли очень медленно, а Елизавета не выказывала желания ускорить их.