В российской Конституции 1993 года перечислены 6 видов федеральных субъектов, все с равными правами: республики, края, области, города федерального значения (Москва и Санкт-Петербург), автономные края и автономные области — всего 88 «автономий» (без Чечни). Модель российского федерализма, унаследованного от СССР, строится но двум различным принципам, которые придают ей совершенно неповторимый характер: по территориальному принципу (57 субъектов Федерации) и но национальному (31 субъект). Но что еще более усложняет федеративную структуру, так это наличие автономных образований, являющихся субъектами Федерации, в которые входят в качестве составных частей другие субъекты Федерации — национально-автономные. Примером может служить Тюмень (субъект Федерации как область), на территории которой находятся два автономных округа — Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий, которые также являются субъектами Федерации.

Конституцией 1993 года предусматривается целый перечень законов применения федерального диктата, которые, однако, так и не применялись. В действительности, поскольку не существует действенного законодательства, именно Борис Ельцин собственной персоной и президентская администрация во время его частых «отсутствий» занимались отношениями центр — периферия, используя все широкие президентские полномочия. Следовательно, именно Ельцин персонально несет главную ответственность за настоящее положение вещей. Под его непосредственным руководством были осуществлены все этапы «федерального самоубийства», все конвульсивные уступки со стороны Москвы принципиального характера: в 1992 году (подписание федеративного договора, который устанавливал, что центральная власть располагает полномочиями, делегированными автономиями), в 1994 (когда автономии, или субъекты Федерации, добились права заключать, двусторонние соглашения с центром), в 1995–1996 годах (когда субъекты Федерации добились права прямых выборов губернаторов). С того времени центр лишился возможности влиять на внутренние дела в регионах, получилось так, что каждая автономия пыталась — и, как видим, часто небезуспешно — вырвать у него самые широкие полномочия через двусторонние соглашения с президентом. Тот, в свою очередь, строил отношения центр — периферия, исходя из своих личных властных расчетов и конъюнктурных интересов, используя также политику альянсов с тем или иным сектором исполнительной или законодательной власти. Всякий раз, когда Кремль оказывался в затруднительном положении, Ельцин прибегал к торгу с автономиями для получения взамен поддержки в борьбе с оппозицией. Так он сохранил власть ценой систематического ослабления государства.

Необходимо сделать небольшое отступление относительно бесчисленных глупостей в российской центральной печати, несомненно написанных под диктовку Кремля и его союзников и направленных против Думы — «гнезда» оппозиции «президенту-реформатору». Глупости затем перекочевали в западные средства массовой информации, привыкшие — непонятно, почему? — пользоваться версиями печати и других масс-медиа, принадлежащих олигархам. Правда, позднее, после 17 августа 1998 года, та же западная печать обвинила олигархов в построении «воровского капитализма». Но если олигархи строили криминальный капитализм, не логично ли было быть покритичнее к версиям событий, которые они преподносили через свои газеты и телеканалы? Или западные эксперты по масс-медиа не заметили, как их примитивно водили за нос российские газетные и телевизионные магнаты?

В вопросе об автономиях необходимо сказать о роли Думы, на мой взгляд, несправедливо оболганной российскими и западными комментаторами. На самом деле Дума — которая и других сферах безвластна — обладает по действующей Конституции реальными полномочиями в отношении автономий и неоднократно пыталась использовать эти полномочия. Различные законы конституционного действия были разработаны и одобрены между 1994 и 1998 годами двумя сменившими последовательно друг друга Думами (одна была избрана в 1993, другая — в 1995 г.). Но ни один из этих законов — и в этом момент истины — не был утвержден, а в некоторых случаях даже рассмотрен Советом Федерации (верхней палатой российского парламента), в одобрении которого нуждаются законы конституционного применения. Содержание законов, принятых Думой, ни в коей мере не второстепенно. Это именно те законы, которые устанавливают критерии для разделения функций между центром и республиками-областями, определяют общие принципы организации исполнительной и законодательной власти в субъектах Федерации, принципы отношений между областями и республиками, с одной стороны, и между автономными образованиями внутри них — с другой. И в конце концов определяют процедуры разрешения конфликтов между автономиями и, особенно, между автономиями и центром. Я не хочу утверждать, что все перечисленные законы безукоризненны, как с формальной стороны, так и с точки зрения их соответствия демократическим нормам. Неопытность российского законодателя очевидна. Однако в данном случае нельзя обвинять Думу в отсутствии инициативы, а также в процентрализме, поскольку во многих случаях законы не только не предлагают сохранить прерогативы центральной власти, но, напротив, направлены на построение системы элементарных правил перед лицом тотального произвола в торге президента с региональными лидерами. Причины, по которым Совет Федерации воспрепятствовал утверждению этих законов, вполне очевидны и объясняются тем, что верхняя палата состоит наполовину из президентов республик и губернаторов, наполовину из председателей местных парламентов. Как одни, так и другие из кожи лезут вон, дабы преградить путь любой системе правил, которая исходит из центра. В этом им оказывает солидную помощь лично сам президент, который постоянно пользуется одной из самых абсурдных статей конституции, составленной демократами. Дума могла бы преодолеть — на основании самой же конституции — вето Совета Федерации: достаточно вторично проголосовать простым большинством голосов за принятие отвергнутого закона. Но конституционная стадия была задумана с расчетом исключить успех и этой попытки. Законы подписывает президент. А как показывает практика, альянс «президент — Совет Федерации» срабатывал всякий раз, когда Ельцину нужна была помощь верхней палаты в борьбе против Думы.