— Патрик, наверно, мне стоит сейчас вернуться в штаб и помочь тебе в дипломатических переговорах с Космическим Центром. А потом — Атлантика.

Через тысячи миль океанских пространств они взглянули друг на друга и, словно все волны и бури, все дальние горизонты в их жизни и тающие облака в высоком небе, и яростные солнца, и нависшие над миром звезды прошли перед ними.

— Эти переговоры пустяки, Иван, — после паузы ответил О'Кеан. — Но ты, пожалуй, оказался прав. Драматическое покорение «Майи» и в самом деле подтолкнуло Космический Центр. Через несколько дней начинается операция «Гелиос». Над всей тропической циклоноопасной зоной будет выведен конвой спутников-коллекторов солнечной энергии. Энергоприемники на материках и кораблях приведены в полную готовность. Ну, словом, жду! — Командующий прощально поднял руку, и экран померк.

На мостиках кораблей эскадры, продолжавших свой путь к экватору, остались только вахтенные. Когда метеоразведчики, закончив стремительный облет сотен тысяч квадратных миль, вернулись, крейсеры погрузились.

А в экваториальной зоне океан опять собирался с силами для новых бурь, не теряя надежды застигнуть людей врасплох и отомстить за гибель своих гневных дочерей.

Откинувшись в кресле, командующий сидел за своим столом и пристально следил за Родионовым, который взволнованно ходил по кабинету, стараясь не замечать насмешливых огоньков в глазах О'Кеана.

— В Космическом Центре меня приняли как посла враждебной державы перед объявлением войны, — с веселой иронией сказал адмирал. — Кстати, мне кажется, само здание, даже интерьер Центра рассчитаны на подавление потенциального сопротивления посетителей. Огромные залы и коридоры, циклопические колонны, стереоскопические изображения пейзажей далеких планет — не захочешь, да уверуешь…

— Что ж, думаю, это помогало им добиться почти неограниченного кредита у Верховного Совета Мира, — бросил командующий.

— Наверно. Во всяком случае, когда они за меня взялись, я пригрозил, что вообще откажусь разговаривать, если они не переменят тон. Нет да нет, беседа наладилась.

— Какие же претензии тебе предъявили?

— Приборы зарегистрировали небольшое подводное извержение, да еще накрыло волнами несколько безымянных атоллов. Вот, собственно, и все мои прегрешения.

— Ты дешево отделался, Иван.

— Пожалуй, но меня поразило другое, Патрик, — задумчиво произнес адмирал. — Мы уходим в океаны, никогда не теряя связи с землей. Они же долгие годы проводят в своих звездолетах, и это не может не изменить их психологии. Иной раз я ловил себя на мысли, что словно говорю с марсианами. Между нами едва ощутимый, но совершенно реальный рубеж, граница. Видимо, мышление профессиональными категориями приводит к какой-то отстраненности, иновидению. Им надо делать постоянные усилия, чтобы не потерять контакта с землянами. Их и правда трудно назвать землянами. Вероятно, это неизбежная расплата за прорыв в космос.

— Полагаю, что дело и серьезнее и проще, и ты как психолог должен был бы это понять. Такая отстраненность жизненно необходима, иначе как они вообще смогли бы расставаться с Землей. Своего рода защитный механизм, хотя тут, наверно, все сложнее.

— Товарищ командующий, — прервал их радостный женский голос, — начинается передача Космического Центра.

В огромном сферическом зале Ураганного Центра было необычайное оживление. Грандиозная программа «Гелиос» позволяла после многих миллионов лет противостояния человека и природы, едва ли не впервые в таких масштабах, овладеть стихийными силами. И это не могло не волновать сотрудников Центра.

Пробили корабельные склянки: здесь чтили древнюю традицию в память о моряках, погибших при встрече с ураганом.

Медленно померкли огни, и зал затих. Сначала как будто робкая заря прикоснулась к поверхности купола. Потом ослепительный поток света ударил в него, и раскрылось синее небо с перистыми облаками в зените. И легкий бриз подул в лицо, снимая избыточное напряжение, разглаживая суровые морщины, смягчая пристальность взгляда.

И стремительно сменяя друг друга, на экранах понеслись панорамы гигантских космодромов с бесконечными рядами ракет.

— Космодром «Саванна»! «Джунгли»! «Архипелаг»! «Амазонка»! — комментировал за кадром спокойный голос.

После объявления, двадцатиминутной готовности включился метроном, отсекая каждую минуту ударом гонга. И зал словно затаил дыхание. Последний продолжительный сигнал — и в четком строю начали стартовать ракеты со всех материков.

С овладением гравитационной энергией старты ракет потеряли привычный когда-то драматизм. Здесь не было ни выхлопов яростных языков пламени из дюз, ни облаков отработанных газов, ни грозного рева двигателей. Не успевали, кажется, опуститься ресницы зрителей, как ракета уже исчезала из виду. И только на краткий, неуловимый для глаза миг вздрагивало изображение на экране, когда смыкалось пространство.

Купол потемнел. Телевизионную передачу взяли на себя специальные спутники связи, выведенные на экваториальную орбиту. Среди немигающих созвездий появились головные ракеты конвоя, которые, маневрируя вспомогательными двигателями, плыли в глубине секторов купола. Кибермозгу флагмана потребовались считанные минуты для построения первой эскадры.

— Внимание! — напряженно сказал диктор. — Сейчас ракеты развернут панели накопителей энергии.

По общему сигналу за каждой ракетой начал в сопровождении торжественной музыки разворачиваться шлейф хрупких панелей, аккумулирующих в своих сотах солнечную энергию. И весь конвой стал поразительно похож на стаю мант — «морских дьяволов», когда они шеренгой выпрыгивают одновременно из волн и затем с тяжким всплеском падают в океан. А многим вспомнились энергоплоты, дрейфующие в Гольфстриме. Шлейфы ракет продолжали вытягиваться на многие сотни метров, пока не достигли следующей эскадры. По замыслу Космического Центра над Землей должен был возникнуть пояс, который возьмет на себя избыток энергии, перекрывая циклоноопасную зону.

— Первый этап операции «Гелиос» завершен в соответствии с программой! — радостно объявил диктор. — Следующее сообщение с борта флагмана конвоя смотрите и слушайте через 15 минут.

Сдержанный гул прокатился по залу. Послышались аплодисменты, восторженные восклицания. Адмирал Родионов повернулся к сидевшему рядом командующему.

— Ну, Патрик, кажется наша песенка спета. Придется овладевать профессией космических плотогонов.

— Без дела, Иван, мы не останемся. Всегда потребуются резервные корабли-энергоприемники. Переоборудуем эскадры и снова в море.

— Космический Центр все-таки остановился на прямой передаче электроэнергии, — сказал Родионов.

— Да, второй вариант признан небезопасным. Превращение солнечной энергии в микроволновую на орбите, передача ее на Землю и здесь снова ее трансформация в электрическую — все это требует весьма надежных методов фокусировки микроволнового излучения. А иначе при большом его рассеивании и высокой мощности — прямая угроза живым организмам. Но это потом, Иван, а сейчас смотри повнимательнее. Вот чем теперь мы будем заниматься. И пожалуй, это поинтереснее укрощения строптивых ураганов. Не правда ли?

— Да, да, разумеется, Патрик, — согласился Родионов, не отрывая взгляда от экрана, но легкая тень сожаления прошла в его тоне.

О'Кеан быстро взглянул на адмирала, улыбнулся и сочувственно положил руку ему на плечо.

А на секторах купола между тем возникли циклопические конструкции энергостанций. Над африканскими саваннами и плоскогорьями Индии, над островами Тихого океана и джунглями Южной Америки возносились гигантские антенны, готовясь принять первые импульсы энергии. Непрерывно сменялись дикторы, рассказывая об участии разных стран в операции.

Этот калейдоскоп сооружений, пейзажей, людей даже для тренированной психики человека XXI столетия был ошеломляющим. Одно дело мыслить глобальными, космическими категориями в кабинетной тиши, другое — почувствовать себя не только зрителем, но и участником событий в масштабах земного шара.