- Ты с ума сошел, - прорычал Лев.

- А что такого? Я же не самогон предлагаю. Или студенты водки уже не пьют?

- Нет, не пьют, - грозно сказал Лев. - Им не достается. Гимназисты все выпивают.

Оля, очевидно опасаясь того, что перемирие прервется с первым сорокоградусным глотком, вызывая огонь на себя храбро предложила выпить водку одна, за троих.

Лев нахмурился и ее инициативы не одобрил.

- Как хотите, - удивленно пожал плечами Комов. - В этом доме от водки еще никто не отказывался.

Как бы то ни было, боевые действия не возобновлялись. Более того - начался обмен мнениями. Обмен с доплатой, если считать качественный кофе.

Оля, благодаря которой и было достигнуто равновесие, молча поглощала хурму. Говорил, в основном, Комов. Он по-прежнему утверждал, что никакого отношения к исчезновению Олега не имеет

- Он в последнее время как-то притих. Может быть, надоело дурака валять?

- Допустим, - нехотя произнес Лев. - Но в гимназии ты не один учишься. Плюс учителя. Ни с кем из них стычек не было?

- Стычек? - задумался Комов. - Вроде бы нет. Правда есть в нашем классе некая дама...

- Кто такая?

- Да так, дура одна.

- А поподробнее?

Что мог сказать Комов о Юле Гуляевой? Немногое... Собственно, он уже ее охарактеризовал. Если еще точнее - красивая дура.

Лев, глядя на выражение лица Комова, подумал: "Не потому ли ты так говоришь, что ей на тебя наплевать?" и проникся преждевременной симпатией к этой самой Юле Гуляевой.

Сердце в трауре вижу, и зверь

Заползает в охрипшую грудь.

Черным выкрасить красную дверь

Умоляю себя: "Не забудь!.."

из песни(12)

Устав звать Олега Мохова. Шуйский затих. Уже минут двадцать они бродили по подвалу, добрались, наконец, до металлической двери, к сожалению - крепко-накрепко закрытой. Никакого замка, однако, видно не было. Даже замочной скважины. Зато щели между дверью и кирпичной стеной были широкие, хотя и не настолько, чтобы протиснуться через одну из них.

- Кажется, с той стороны прижато, - вслух подумал Шуйский.

- Навалимся, что ли? - тоскливо предложил Бург. От минутного всплеска его активности и следа не осталось. Да и какие в этой темноте следы?

- Навалимся, - отозвался Шуйский.

Но дверь не поддалась. Как будто это была стена, обыкновенная металлическая стена, к которой можно прижаться, по которой можно провести рукой, ногой или даже любопытным носом, но сдвинуть ее с места - затруднительно. Да что там - затруднительно... Есть двери в форме стен, а есть стены в форме дверей. Есть люди в форме военных и военные в форме людей... Но не об этом речь. Они потолкались у дверей минут пять, погремели, потыкали фонариком во все щели и слегка успокоились. Посовещавшись же - решили возвращаться. Похоже, их миссии сегодня не суждено закончиться успешно.

Но сделав несколько шагов в обратном направлении, Шуйский наступил на что-то мягкое. Подумалось - не на дохлую ли крысу? Спешно убрав ногу, он направил фонарик вниз и обнаружил, что это не крыса и тем более не мышь. Под ногами лежал шарф, причем - был он, кажется, весь в крови, и отступившее чувство опасности немедленно вернулось.

- Что случилось? - вновь перешел на шепот Оскар Александрович.

- Шарф...Весь в крови...

Шуйский осторожно нагнулся, помня о больной пояснице... На шарфе виднелись какие-то буквы. Вглядевшись получше, он прочел "Спор... Спор?.. А-а. "Спартак". Ну конечно же, "Спартак" Москва. Обычный красно-белый шарф, а кровь только померещилась.

Шуйский мысленно обозвал себя подходящими словами и взял находку в руки.

- Вы не помните, носил ли этот Мохов шарф? - спросил он.

- Кажется, носил, - неуверенно произнес Оскар Александрович. Все стало ясно. Надо было быстро подниматься наверх и сообщать кому следует о находке.

Они безболезненно добрались до поворота, свернули направо. Вновь предстояло боком двигаться мимо нагромождения парт. Угроза оказаться под завалом была не меньше, чем в первый раз / проклятые высокие потолки со сводами, позволяющие составлять парты почти до небес. Интересно, кто и, главное, каким образом вознес парты на такую небывалую высоту?/

Но двигались они все же быстрее, чем полчаса назад. Несколько метров - и они вырвались на свободу, как будто вернулись из древнего мира в новую эру, где жизнь, может быть, и не лучше, но как-то привычнее.

Ночной сторож куда-то запропастился. Наверно, все еще слушал музыку, развалившись в учительской на диване, в качестве колыбельной выбрав почему-то альбом Шуйского. Но сторож мало интересовал обоих: им нужен был директор гимназии Ходунов.

- Мирослав Афанасьевич? - взволновано спросил Бург, схватив телефонную трубку, но еще не набрав номер.

Шуйский ненавязчиво напомнил Бургу правила пользования телефонным аппаратом.

- Ну конечно же...

Оскар Александрович догадывался, что именно ответит ему директор. Ведь в вверенном тому учебном заведении / образователь ном учреждении/ "подземных ходов не числится".

Предчувствия Бурга не обманули. Ходунов поднял крик, причем такой, что на шум прибежал ночной сторож Леха, кулаками протирая глаза.

- Война?! - закричал он испуганно.

- Да нет... - махнул рукой Шуйский. - Это наш директор по телефону разговаривает.

- А где он? - спросил сторож, оглядываясь.

- На том конце провода - вздохнул Шуйский, сочувственно поглядев на покрасневшего Оскара Александровича.

Но как ни кричал директор, ему пришлось согласиться, что находка шарфа кое-что значит. После некоторой заминки было решено обратиться в службу спасения, организованную в городе несколько месяцев назад. Точнее, в городе одновременно появилось сразу две, а то и три одноименные службы, отчего люди точно не знали - куда звонить. Но это было все-таки лучше, чем жить вообще без службы спасения.

Оскар Александрович позвонил почти наугад, и вскоре в гимназии воцарилось некоторое оживление, плохо сказавшееся на настроении ночного сторожа Лехи, между прочим - внука вахтерши Марфы Семеновны. По искаженному лицу Лехи было понятно, что он твердо знает - спать ему сегодня никто не даст.

Первым в гимназию приехал директор. Он до такой степени был мрачен, что на первом этаже пришлось включить дополнительное освещение.

Через несколько минут появился завхоз Смертин и завуч по воспитательной работе Алла Евгеньевна Воронина. Оскар Александро вич совсем скис. В последнее время вид Аллы Евгеньевны пробуждал в нем нехорошие чувства,

Через час на "Жигулях" первой модели примчалась служба спасе ния. Из машины вышли три молодых парня в спортивных куртках.

- Это у вас обезьяна в дымоход залезла? - спросил один из парней.

- Какая обезьяна? - выпучил глаза директор.

- У нас, у нас... - неожиданно подтвердил Оскар Александрович. - То есть не совсем обезьяна и не совсем в дымоход... Но, в общем вы не ошиблись.

- Ну тогда показывайте...

Пока спускались в подвал, Шуйский успел спросить Бурга:

- Причем здесь обезьяна?

- Я где-то читал, что служба спасения охотнее выезжает на помощь животным, чем людям. Вот и решил перестраховаться...

- А вы больше газет читайте... Уж не в "Первой ли молодости" такую ахинею пишут?

- Да, кажется там.

- Понятно.

Тут Шуйский подумал, что положительную рецензию на его альбом тоже "Первая молодость" опубликовала.

Тем временем все, включая Аллу Евгеньевну и ночного сторожа Леху, спустились в подвал, для разминки наступив несколько раз на грабли, но избежав серьезных потерь.

- Ну и где тут у вас дымоход? - грозно спросил один из спасателей.

- Я хотел бы кое-что объяснить, - раздался шепот Оскара Александровича.

После пятиминутной заминки спасатели, наконец, принялись за дело.

- Если речь идет о жизни человека - наши услуги бесплатны, уточнили они. - Но если в подвале все-таки обязьяна...

На этот раз Мирослав Афанасьевич застонал. А Алла Евгеньевна сжала ладонь Бурга таким образом, что у химика выступили слезы. Или это была серная кислота?