— Ладно, будь по-твоему. Значит, здесь у всех прямо-таки просыпается похоть, — Алекс опустился на черное крутящееся кресло перед пультом. —Ничего, если скажу тебе, чтобы ты шёл отсюда? Кали слегка стесняется подобных ситуаций.

— Да, да, — улыбнулся Крейг. —Позже я не собираюсь убирать подозрительные белые пятна. Для нечто подобного, вы могли бы снять комнату в отеле.

Вероятно, он не услышал поток ругательств, которые послал ему вслед Алекс, потому что уже закрыл дверь.

— У Крейга своя студия? — спросила я.

— У его отца. Он работает музыкальным продюсером, — просветил меня он. — В конце концов, Сноу всего семнадцать... семнадцать, ну и плюс одиннадцать месяцев, как он всегда настаивает. А теперь... — он указал на дверь. — Чем быстрее ты перенесешь свою задницу туда, тем быстрее сможешь сбежать отсюда. Ведь именно этого ты и хочешь, не так ли?

Я кивнула. Сначала я впечаталась в дверь, потому что снова не знала, тянуть её на себя или толкать. Когда я, наконец, добралась до микрофона, у меня закончился весь мой запас ругательств.

— Какую песню ты хочешь спеть? — спросил Алекс. Он нагнулся над пультом и нажал какие-то кнопки. — Я бы посоветовал Sexting группы Blood On The Dancefloor.

— Both Sides Of The Story, — ответила я. — Группы We Are The In Crowd. Слова в этой песне подходят еще больше, чем той, которую имеешь в виду ты. Как мне кажется.

— Тогда давай, Кали, — он указал на микрофон. — Покажи, на что ты способна. Просто думай во время пения о чем-нибудь, что подходит к песни.

Внутренне я подготовил себя к тому, что стану перед Алексом посмешищем. Когда я начала петь, то думала о нём, потому что он отлично вписывался в песню.

— You're not quite Satan, but I really think I hate you[17], — допела я. Спустя четыре минуты всё, наконец, закончилось. Я открыла глаза в ожидании, что Алекс в ужасе смотрит на меня или засунул себе что-то в уши, вместо этого, в его голубых глазах снова появился этот интерес.

— Это было хорошо, Кали, — сказал он через микрофон, так что я услышать его в отдельной комнате. — Очень хорошо.

— Избавь меня от своего сарказма! — в бешенстве я выбежала к нему через дверь. — Он сейчас действительно неуместен.

— Нет, нет, нет, — сказал он, всё ещё улыбаясь от уха до уха. — Ты даже ещё лучше, чем я думал.

— Вовсе нет ... — я хотела было снова начать спорить, но Алекс нажал на одну из тысячи кнопок, и я впервые услышала по-настоящему мой голос.

— Это мой голос? — спросила я недоверчиво. — Я... Я хорошо пою!

Алекс кивнул.

— Я же сказал, Кали.

Поскольку в комнате находился ещё один стул, я опустилась на него.

— Почему ты хотел, чтобы я спела?

— Кто знает ... — Алекс склонил голову на бок. — Зачем солисту группы записывать девушку с хорошим голосом?

— Ты хочешь, чтобы я стала членом твоей группы?

Я не знала, радоваться мне или ужасаться.

— Я хочу, что ты подумала об этом.

Алекс откинулся назад в кресле и сложил руки на груди. Он выглядел как бизнесмен, который заключает сделку.

— Нам точно не помешал бы женский голос. Кроме того, горячая певица привлечёт больше парней и лесбиянок, так как я заставляю слушать нас девчонок и геев. Помимо того, раньше наша группа была в жанре Пост хардкора, но потом... потом произошло небольшое изменение. Мой голос не создан для этого музыкального направления, но в любом случае, он подходит для Поп панка или Панк рока. Твой голос будет идеально гармонировать с моим. Я буквально могу это слышать.

Мой разум побуждал меня отказаться, но вместо этого я сказала, что подумаю. Только чтобы увидеть, как Алекс усмехнётся.

—Тебе нужно еще много тренироваться, — пояснил он. — Интонация некоторых звуков не та, что надо, в то время как другие отрывки песни показывают, что ты действительно талантлива. Конечно, тебе не нужно проходить курс вокала, — он отмахнулся. — У меня тоже не было такого курса, и я не хочу идеальную певицу в моей группе. Клянусь, твой голос, словно специально создан для живых выступлений, — увлечённо говорил он, а в его глазах блестело предвкушение.

Я улыбнулась. Казалось, рокер действительно рад видеть меня в своей группе.

— Могу я тебя кое о чем спросить? — Почему-то мне казалось, что это как раз идеальный момент для такого вопроса. Тем более что Алекс и я, в очередной раз, остались наедине. — Я спрашиваю себя, почему…

— Да, это мой натуральный цвет волос, — прервал он меня и провел пальцами по черной гриве. — Всё натуральное. И голубые глаза, кстати, тоже. Я родился таким привлекательным.

Я покачала головой из-за его самовлюблённости.

— Почему ты хочешь, чтобы тебя называли Асидом?

На мгновение он стал бледнее, чем обычно.

— Я покажу тебе, — только и сказал Алекс и начал снимать свою футболку.

— Нет! — сразу завизжала я.

Я не хотела видеть Алекса обнажённым. Мои гормоны уже и так были его самыми большими поклонниками, им не нужно теперь ещё смотреть на то, каким создал его – конечно же, несуществующий – бог.

— Алекс, оставь это…

Я тут же замолчала, когда заметила, что Алекс хочет показать мне.

Кожа на левом плече и частично на груди была красноватой и со шрамами, они четко выделялся на фоне его бледной кожи. Это старые ожоги?

— Своей группе я сказал, что играл с едкими химическими веществами, когда еще был маленьким и поэтому получил эти шрамы.

Еще никогда я не видела Алекса настолько серьезным. В его голосе не было презрения или насмешки, как обычно. Не спеша, он провёл пальцами по пятнистым шрамам, некоторые из которых были величиной в теннисный мяч.

— Поэтому каждый называет меня Асид. Они думают, что я обжёгся кислотой, которую украл из магазина.

— Но это неправда, — сказала я. Я не могла оторвать взгляда от шрамов на коже. – Не так ли?

Алекс покачал головой.

— Мой отец, — ответил он слабым голосом. — Он был абсолютным гадом. С матерью он был невероятно милым и любящим, но меня, по необъяснимой причине, ненавидел. Как-то раз я случайно разбил окно своим футбольным мячом, и тогда он совсем обезумел.

Когда я смогла оторвать взгляд от страшных травм, боль в глазах Алекса почти разбила мне сердце. А я и в правду когда-то сомневалась в том, что у меня действительно есть сердце. Однако, тогда мне было восемь лет, и я не знала, как измерить пульс.

— Горячая вода, — продолжал Алекс. - А моя мать стояла рядом и ничего не сделала.

Я понятия не имела, что ему ответить. Даже перед подругами мне было невероятно трудно проявлять чувства.

— Это ... ужасно и ...

Как можно так поступать с собственным ребёнком? Неудивительно, что Алекс немного … странный ... и иногда так рисуется. Это просто нечто вроде его защитной брони!

Алекс пожал плечами и, как будто ничего не случилось, снова натянул футболку.

— Я не хочу жалости, Кали.

Но зачем он тогда показал мне это?

— Тогда твое имя ничего общего не имеет с ЛСД?

— С чего ты взяла? — спросил он в замешательстве.

— ЛСД тоже называется Aсид.

— Ах, вот как, нее. Я не принимаю наркотики, потому что ... Просто я не принимаю их. Это не мое.

Значить, когда я увидела его впервые, он просто болел или был с похмелья.

— Теперь, когда я рассказал тебе так много о себе ...

В одно мгновение серьёзное выражение сошло с его лица. Кривая усмешка на губах так сильно напугала меня, что меня бросило в жар. Мой желудок перевернулся, как будто сделал тройную петлю.

— ... у меня все еще нет желания переспать с тобой, — выдохнула я, задыхаясь.

Как может улыбка просто так лишить дыхания? Это ведь невозможно, как физически, так и биологически!

— Но я ...- «ну же, Зои! Обычно ты ведь не лезешь за словами в карман.» - Но я не кому не расскажу о твоём секрете.

— Я знаю, поэтому рассказал тебе.

Он положил свою руку на мою. Опять о себе дал знать климакс.