– А теперь встаньте, слуги Господни, и идите, не останавливаясь, до ближайшего монастыря, где святые братья помогут вам замолить ваши прегрешения. Ступайте же с Богом!

C этими словами он взмахнул рукой в благословляющем жесте, поправил на голове капюшон и повернулся, чтобы покинуть тёплую компанию новообращённых. Не тут-то было.

За спиной у отца Кевина стоял закованный сверху донизу в броню боевой конь. На его широченной, как палуба, спине восседал не менее грозного вида рыцарь в латном доспехе, на голове его был шлем с опущенным забралом и развевающемся сзади плюмажем, в правой руке он держал длинное, в два метра, копьё. Наконечник копья был недвусмысленно нацелен на главаря шайки. Как этакой громадине удалось подобраться незаметно, оставалось совершенно неясно.

– Что здесь происходит? – послышался глухой голос из-под забрала.

– Э-э… А чего Вы, собственно, ожидали? – растерянно вопросил священник, пытаясь собраться с мыслями.

– Всего, – исчерпывающе ответил рыцарь и продолжил:

– Эти негодяи намеревались причинить Вам зло, святой отец? Судя по их виду, они разбойники…

Не успел отец Кевин придумать, что же ему следует в данной ситуации ответить, как резво вмешался почуявший жареное Сдох:

– Зло? Да Господь с Вами, ваша милость, какое же зло? Это ж святой, он сам кому хочешь… э-э, я хотел сказать, разве ж можно на ангела Господня руку поднимать! Да ни в жисть! – и он с мольбой поглядел на старика.

– Святой? – с сомнением пробормотал рыцарь.

– Ага! – воодушевлённо подтвердил бандит, – натуральный, ей-Богу.

Отец Кевин счёл разумным скромно промолчать. А Сдох уже стоял на ногах, размахивая лапищами, как какая-нибудь ожившая коряга:

– И меч у него сияющий, ажно глазам больно, и речи говорит вроде непонятные, а всё одно, как душу переворачивает, и Убив… это… ну, Гергеля исцелил… Святой и есть, – убеждённо закончил он свою речь, а толпа за его спиною заворчала нечто в поддержку. Убивец-Гергель с ненавистью воззрился на монаха, словно тот его и впрямь пытался лечить.

– Меч? – с ещё более возросшим сомнением спросил воин. Киборг решил, что пора бы и ему пару слов произнести:

– Прошу прощения, а с кем имею честь?

– У Рыцарей Серебряного Круга нет имён, – машинально ответил рыцарь. – Я услышал крик и поспешил сюда, – продолжил он, думая о чём-то своём. – Так говоришь, меч? – снова спросил он у Сдоха, но прежде, чем тот ответил, отец Кевин вынул меч. Сдох проглотил всё, что собирался поведать, и опасливо попятился. Реакция рыцаря была, на взгляд Наблюдателя, ещё более неадекватной: его конь одним прыжком очутился рядом с монахом, а копьё упёрлось в сутану.

– Не двигаться, дьяволово отродье, – негромко, но властно отчеканил голос из-под забрала, словно танковые гусеницы лязгнули.

– Эй, сударь, – осмелился подать голос Сдох, – Негоже так со святым-то угодником…

– А вот мы сейчас увидим, чей он угодник, – туманно пообещал рыцарь. – Скинь капюшон, нечистая сила!

– Чистая, – пробормотал под нос Сдох, но рыцарь то ли не расслышал, то ли не обратил внимания. Во всяком случае, упускать возможность познакомиться с одним из неуловимых Рыцарей Круга и раскрутить его на пару гигабайт информации отцу Кевину никак не хотелось, поэтому он как можно медленнее нагнулся и положил меч наземь рядом с копытами коня. Копьё чуть-чуть шевельнулось, но не более того. Тогда священник с хорошо отрепетированным старческим кряхтеньем распрямился и так же медленно, как расставался с мечом, откинул на спину капюшон сутаны.

– Ма-агистр Ирла-ан?! – послышался изумлённый возглас и рыцарь рывком приподнял забрало шлема, открывая взору неожиданно молодое, почти мальчишечье лицо. На нём было написано такое удивление, словно рыцарь увидел покойного короля Мардука, правящего упряжкой ломовых лошадей. – Разве Вы не в Цитадели?

«Ну почему я не умею так удивляться?», – уныло подумал киборг…[2]

Сэр Энглион де Батарди, рыцарь:

Наверное, мне не следовало брать его с собой. Наверное, не следовало даже останавливаться рядом с ним – мало ли таких сейчас валяется по всему Западному Риадану… Маленький, грязный побирушка, один из многих, кому суждено замёрзнуть этой зимой. Жаль их, конечно, да ведь все дырки на свете одним пальцем не заткнёшь. Короче говоря, хотел я пройти мимо. И не смог. Как остановило что-то – стою и смотрю на него, а он на меня. Минуты две стоял, по-моему. А потом он вдруг шевельнулся и буркнул:

– Ну, чего глазеешь? Проходи давай, за просмотр деньги берут…

И что мне тут оставалось? Взял я его в охапку и потащил к себе. Да и то сказать – потащил, весу в нём всего ничего, душа да лохмотья; не заметил, как донёс.

Первым делом, конечно, за стол усадил. Ну, тут он себя показал – даром, что ростом мне чуть выше пояса, а лопал, как молодой дракон; оно, конечно, поживи впроголодь не знаю сколько, так любой еде рад будешь. Приятно смотреть было, как он ел. Говорю ему:

– Эх ты, растущий организм!

А он только зыркнул на меня, быстро так, и снова уписывает. Поговорили, в общем.

Правда, после ужина он разговорился. Сказал, что зовут его Джино, а полностью – Ингвальд, только не надо его полным именем звать, оно ему не нравится, а я, наверное, идиот, потому что только идиот станет добрых три лиги тащить на себе первого попавшегося оборванца, но всё равно спасибо, потому что никто ещё с ним так не возился с тех пор, как… Тут его сморило, и он уснул.

Утром он вскочил после вторых петухов, и сразу же уходить собрался. Не проснись я, так бы и ушёл. Насилу уговорил остаться. И в самом деле, куда я его отпущу? Назад, под забор? Так, спрашивается, зачем тогда было его домой тащить? Лежал бы себе и лежал… Нет уж, парень, раз так вышло, поживи здесь пока, а там посмотрим.

Выслушал он меня, плечами пожал, косо как-то; смутился, что ли? Да нет, скорее мой щит смутится, чем этот. Сел в уголке и молчит. Ну ладно, спать уж поздно, значит, пора делом заняться. Встал я, меч со стены снял и начал разминаться. Прыгал, прыгал – увлёкся, даже и про мальчишку забыл; а он сидит в углу, как заворожённый, не мигнёт, не пошевелится. Статуя Альтаугра Зоркого, да и только. Остановился я и спрашиваю: