В нескольких деревнях начались крестьянские выступления. Вопреки протестам Зимонс-Деля Джедсон направил на их подавление армию. Почувствовав, что ситуация накаляется, он выступил по национальному телевидению. Он обосновал, как сумел, необходимость закрепления как единственного способа получения средств для промышленности, ругнулся по поводу политических партий как явления для Лантри глубоко чуждого, в двух словах разнес Александра за авантюризм, призвал всех к спокойствию и лояльности и заверил напоследок в великом будущем лантрийского народа. Тут вышла досадная накладка: исказился звук. Поскольку не все население достаточно знало английский, речь сопровождалась субтитрами на лантрийском. Из-за искажения звука дурак-переводчик принял great за grave note 1. Телезрители были введены в сомнение появившимся титром: то ли президент говорит о возможности счастья лишь в загробной жизни, то ли намекает на скорую гибель нации. Не прошло и получаса, как переводчик был арестован, и сделано было официальное исправление. Но, поскольку сообщил это не президент, а первый подвернувшийся диктор, не все ему поверили.

На другой день с утра аудиенции попросили представители СИЛа. Они настаивали на разрешении их организации, как не занимающейся политикой. Однако Джедсон, зная от Эрайде, что СИЛ не очень популярен в народе, отказал. Когда делегаты ушли, он сообразил, что, если СИЛ против инородцев, то как же он должен смотреть на инородца, тем более инопланетянина, у власти? СИЛовцы — наиболее последовательные его враги: другим он может угодить той или иной политикой, но для СИЛа он враг уже потому, что не лантриец. Джедсон пожалел о своем отказе: возможно, этих следовало задобрить. Но менять свое решение не стал, дабы не подрывать авторитет президента.

Вечером явился Эрайде с докладом.

— Как дела в республике? — поинтересовался президент.

— На юге крестьянские выступления.

— Послушайте, чего им не сидится? Все равно через два с небольшим месяца я улечу, и указ отменят.

— В том-то и дело, что вряд ли. Латифундистам он очень выгоден, промышленникам на данном этапе тоже: рабочей силой они обеспечены сверх меры, а богатые латифундисты — это крупные вкладчики, в отличие от нищих переселенцев. К тому же искусственно создаваемые крестьянские хозяйства — перспектива расширения внутреннего рынка. Я уж не говорю о простых горожанах: падение уровня безработицы, преступности и т.п. Словом, указ выгоден всем, кроме самих крестьян.

— Ну, раз так, мы их усмирим. Пошлите больше войск на юг.

— Но…

— Без всяких «но»! Что еще?

— В Дрольфийской империи настоящая истерия. Александр проводит индустриальную мобилизацию. Из рабов и вольнонаемных формируется настоящая промышленная армия. Весь свободный капитал вкладывается в промышленность. Заключены крупные подряды. Виднейшие специалисты занимаются планированием. Со всего Вирта в империю съезжаются лучшие ученые, экономисты и инженеры, привлеченные баснословными заработками.

— Послушайте, Эрайде, чего не хватает этим дрольфийцам? Зачем им все это?

— Последнее время темпы роста Дрольфа отставали от темпов роста других, не рабовладельческих государств. Национальный доход ниже, чем во многих странах. А Хилс — прекрасный оратор, он рисует им головокружительные перспективы. И потом дрольфийцы, как всякая великая нация, очень горды и самолюбивы.

— Впрочем, меня это не касается. Что сделает Хилс за два месяца?

— Ну нет. Империя имеет большой промышленный и финансовый потенциал. За тридцать лет Контракта империя совершила колоссальный скачок, это в последнее время темпы замедлились. По сути, бочки с порохом уже наполнены или почти наполнены, нужен энергичный и решительный человек, который сумеет их поджечь. Император Хилс, по-моему, именно такой человек.

— Как бы там ни было, это внутренние дела Дрольфа. Нам нет до них дела. У вас все?

— Да.

— Вы свободны, Эрайде.

Странные события происходили в Лантри на следующей неделе. Выступления крестьян все шире охватывали юг и юго-запад страны. Туда была стянута большая часть лантрийских войск, но сколь-нибудь крупных столкновений не происходило. Латифундисты терпели вместо ожидаемой прибыли убытки и несколько раз требовали от Джедсона навести порядок. Джедсон вызвал Зимонс-Деля.

— Почему до сих не навели порядок в деревнях?

— Ваше превосходительство, крестьяне озлоблены, а армия не хочет воевать с мирным населением.

— Скажите уж — ни с кем не хочет и не может воевать! Дармоеды!

— Ваше превосходительство, при такой оплате…

— Вы предлагаете повысить им оплату? Мне и так нечем заткнуть дыры в экономике! Вот что, Зимонс-Дель. С этого момента вы отстранены от командования. Министром назначаю Крэга, главнокомандующим буду сам.

Генерал поклонился и вышел. В тот же день Джедсон отдал приказ войскам о немедленном наступлении. Приказ выполнен не был. К президенту явился Морт. Прежде чем президент успел открыть рот, он услышал от министра госбезопасности все, что хотел сказать сам: в стране черт знает что творится, и это безобразие.

— Я хочу бросить на юг войска госбезопасности, — сказал несколько обескураженный Джедсон.

— Я считаю это лишним, — отрезал Морт. — В стране необходимо ввести чрезвычайное положение.

— Вы гарантируете мне, что это поможет?

— Безусловно.

— Хорошо, готовьте приказ.

Морт спокойно извлек из папки экземпляр приказа и указал Джедсону, где расписаться. Министерство использовало приказ весьма остроумно: начались аресты всех, кто имел хоть какое-то отношение к политической деятельности — как левых, так и правых. Каждое дело рассматривал один из офицеров госбезопасности в течение суток. Приговоров было два: расстрел и повешение. На юге войска по-прежнему топтались на месте. Так прошло еще две недели. В один из этих дней Эрайде ворвался в кабинет Джедсона.

— Чрезвычайное происшествие! Александр Хилс купил дрольфийские заводы Би-Би-Ай!

— Не смешите меня, Эрайде, — ответил Джедсон. — На это на всем Вирте конвертируемой валюты не хватит. А ваши соллеры — или что там у Дрольфа — на Земле не нужны.

— Хилс купил на свои деньги, — ответил советник. — Он и прежде был держателем большого числа акций Би-Би-Ай, а теперь решил приобрести предприятие.

— Зачем? Разве ему не спокойней было получать доход с акций?

— Откуда я знаю, зачем? Мы ничего о нем не знаем! Он, вероятно, миллиардер.

— Как у него дела с промышленной революцией?

— Прекрасно! — отрезал Эрайде. — Сейчас он скупает оборудование и технологии у виртианских представителей земных компаний. Используя рабовладельческий строй, он заставляет рабов работать на износ.

— Чепуха, подневольный труд — самый непроизводительный.

— Но он обещал рабам, что каждый из них сможет выкупиться! Вот они и торопятся — успеть до конца его правления.

— А как на это смотрят их хозяева?

— А им он обещал, что дешевая и надежная техника заменит низкопроизводительных рабов, которых надо кормить и одевать. Кроме того, уже сейчас по всей империи созданы комиссии, в которые может обратится любой раб — и его хозяин не вправе воспрепятствовать ему! — и сдать экзамен по той или иной дисциплине. Если комиссия подтверждает его квалификацию, он тут же получает свободу, а хозяин компенсацию. А среди дрольфийских рабов немало людей с высшим образованием.

— Ладно, к черту Дрольф! Что у нас?

— У нас по-прежнему. Министерство госбезопасности делает свое дело, но войска на юге и юго-западе не продвинулись, хотя уже не отступают.

— Куда уж дальше! Вызовите ко мне Крэга!

Крэг явился и в ультимативной форме потребовал повышения платы офицерам и армии. Джедсон отказал. Тогда Крэг заявил, что война портит армию и что без должной компенсации войска немедленно оставят позиции. Джедсон тут же уволил Крэга в отставку. Часом позже он уволил в отставку Зимонс-Деля. По триумвирату был нанесен сильный удар. Эрайде осторожно намекнул президенту, что это безумие. Тогда Джедсон вызвал к себе Килта и повысил ставку легионерам до пятьдесят соллеров в день.