Аркадий Гайдар

Прохожий

Пьеса в двух картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Старуха.

Офицер.

Прохожий.

Мужик.

Писарь.

Ординарец.

Дубов.

Партизаны.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Внутренность избы. На сцене офицер.

Офицер (говорит по полевому телефону). Доношу: я с эскадроном в шестьдесят клинков занял без боя деревню Тумашово. Партизанский отряд красных под командой шахтера Дубова пока не обнаружен.

Под окном голоса, шум.

Ищу оружие. Веду обыск, допрос, разведку. Всё!

Входят ординарец.

Офицер. Почему шум? Что там? Базар? Свадьба?

Ординарец. Народ для допроса пригнали, ваше благородие. Люди, я прямо скажу, вредные. Мне одна старуха нахально в личность плюнула. Прикажете вводить, ваше благородие?

Офицер. Давай по очереди. Стой! Почему у тебя сапоги известкой заляпаны?

Ординарец. Сметана, ваше благородие! Как, значит, бывши на поисках оружия, раздавил я впотьмах крынку. Она же, старая ведьма, подняла тревогу и плюет на меня, как из пулемета, вы с ней поаккуратней, ваше благородие. Она и на вас плевнуть может.

Офицер (спокойно). Застрелю на месте. Давай пропускай по очереди.

Ординарец уходит. Офицер садится за стол, подвигает бумагу, пишет. Отворяется дверь. Втолкнули мужика, и он летит прямо к столу.

Офицер (отшатываясь и вынимая наган). Стой! Куда прешь? Отойди к порогу!

Мужик. Солдат пинком тыркнул, ваше благородие... А то нешто я сам, как войти, не знаю!

Офицер. Ну и что ж, что тыркнул? А ты входя прямо, спокойно. Здесь тебе не цирк и не танцы. (Пауза.) Нам донесли, что в вашей деревне есть оружие, которое вы прячете, чтобы передать партизанскому отряду Дубова! Отвечай: где спрятаны винтовки, пулеметы, бомбы? Да смотри! Мы всю землю перероем, а все равно разыщем.

Мужик. Ваше благородие! Да зачем зря силу тратить? И мы и деды Наши вокруг этого места, почитай, двести лет землю роем. А про такое и не слыхали. Плиту чугунную на пашне однажды выворотили. Это было. Яму под оврагом нашли. Там горшки, черепки, камень и скелет старинного вида. А чтобы пушка, аэроплан или хотя бы ружье попалось - этого в нашей почве нету.

Офицер (ударил мужика нагайкой). Я с тобой поговорю! Я тебе прикажу всыпать шомполами, так ты у меня и сам превратишься в скелет старинного вида. (Кричит.) Вахромеев!

Входит ординарец.

Ординарец. Есть, ваше благородие!

Офицер. Отведи этого мужика и прикажи запереть (смотрит в окно) вот сюда, в церковь. Там и двери тяжелые и решетки железные. С ним допрос будет особый!

Ординарец уводит мужика. Вытолкнули из-за двери старушку с клюкой.

Офицер. Это ты, убогая, на моего солдата плюнула? Да, тебя дожидаючись, на том свете черти семь крюков наточили. А ты все еще безобразничаешь!

Старуха. Я, батюшка! Я! Такой солдат окаянный! Лезет в погреб. Како-то ружо спрашивает, а сам сапожищем как в крынку сметаны двинет! Ну я и согрешила, батюшка. Прямо так в морду ему и плюнула.

Офицер. Поп тебе батюшка, а я офицер. Наши солдаты ищут оружие говори: где спрятаны винтовки, патроны, бомбы?

Старуха. Бомб у меня нет, батюшка. В той-то кадушке, что под лесенкой, - огурцы малосольные. А в другой - капуста. Ты б его наказал, батюшка. Такой солдат непутевый! Давай в огурцы саблей тыкать! Мать моя! Гляди, чуть кадку не продырявил. Ты уж, если такой приказ вышел, ищи аккуратно. Ты спроси у меня ложку, половник, сядь и перебирай в мисочку. А он же, ваше благородие, схватил железу и давай тыкать.

Офицер медленно поднимает наган на старуху.

Да ты что, золотой, как на меня уставился? Я не икона.

Офицер. Дура, это наган... (показывает) оружие. Я вот сейчас тут надавлю пальцем (показывает), отсюда огонь ударит. Пуля выскочит, и ты... будешь мертвая.

Старуха. И, батюшка! Скажешь тоже, не подумавши. Да за что же она, пуля, в меня скакать будет? Твой солдат мне в погребе убыток наделал, да я ж еще виновата!

Во время этих слов входит ординарец и делает офицеру загадочные знаки.

Офицер. Тебе что?

Ординарец (тихо). Прохожий, ваше благородие, имеет стремление к неотложному сообщению.

Офицер. Веди.

Ординарец. А эту? (Показывает на старуху.)

Офицер. Гони со двора нагайкой. Или нет, запри ее тоже в церковь. Пусть лучше убогая грехи замаливает, а то сейчас пойдет звонить по деревне.

Ординарец (старухе). Идем! (Опасливо заслоняет лицо ладонью.) Ишь ты! Tax и глядит, так и глядит мне в личность. Это она, ваше благородие, еще плевнуть на меня хочет!

Вышли.

Осторожно входит прохожий с сумкой, Огляделся и крестится на иконы.

Офицер (нетерпеливо). Ладно, ладно! Здесь тебе не обедня. Что за человек? И чего тебе надо?

Прохожий. Сирота, ваше благородие. Житель деревни Костриковой. Будучи изгнан с родного пепелища декретом красных, бежал искать пристанища и защиты.

Офицер. Гм... А велико ли было твое пепелище?

Прохожий. Две лавки да один трактир, ваше благородие. Лишен всего во мгновение ока.

Офицер. И что же ты, сирота, от меня хочешь? Уж не думаешь ли ты, что так и кинемся мы отбивать твой трактир и лавки? У нас дела поважнее. Нам Москву занимать надо.

Прохожий. В добрый час, ваше благородие! Однако же Москва от вас пока далеко, а вот Дубовские партизаны близко.

Офицер. Где близко? Говори коротко! Ясно! Понятно!

Прохожий. Дитя малое - и то поймет. Иду я по Синявской дороге (офицер показывает направление, прохожий повторяет жест) - дай, думаю, искупаюсь, и повернул к мосту (офицер показывает направление, прохожий повторяет), а тут такой ракитничек, кусточки, кусточки. Вдруг: "Стой!" Выходят три молодца при полном оружии, и стали они меня спрашивать: "Много ли на Тумашовой деревне вооружения? И какое там стоит войско?" Я им и говорю: "Войско стоит небольшое - человек двадцать! Вооружение обыкновенное. Пулемета не видел".

Офицер (подозрительно). А зачем сказал мало? Почему не соврал триста... четыреста?

Прохожий. Ваше благородие, на четыреста Дубову не подняться, когда у него человек с полсотни, не больше. А так, проведавши про малую вашу силу, как хищные звери, наскочат они к рассвету. Тут вы их всех и положите

Офицер. Почему к рассвету? Разве они тебе это сказали?

Прохожий. Не сказали, но таков их закон природы, ваше благородие. Коршун бьет птицу из-под солнца! Волк ползет к загону под месяцем. А партизан вашего брата на заре губит. Иной солдат за ночь не спал, иной как раз загрустил с похмелья. А иному шибанет в голову какая-нибудь греза... сновидение. Вот тут-то они и а-та-та-та! - голубчики.

Офицер. Гм... Так ты хочешь, чтобы мы устроили им засаду? Хитер ты, я вижу, сирота, да не знаю, как тебе верить

Прохожий. Ваше благородие! А вы возьмите к себе в залог мою душу и тело. Моя правда - мне почет. А нет - так делайте со мною что хотите.

Офицер. Ну смотри! Душа мне твоя не нужна. А уж с телом... в случае чего, мы разберемся. Я тебя запру. Там сидят уже двое. А ты около них вертись да потихоньку слушай, слушай... (Пауза.) Прячут здесь где-то оружие для Дубова... Крепко запрятали! (Пауза.) Эй, Вахромеев!

Входит ординарец.

Ординарец. Есть, ваше благородие!

Офицер. Отведи этого человека и запри в церковь.

Ординарец. Слушаюсь, ваше благородие!

Прохожий (ординарцу). Ты, солдат, когда будешь вести меня мимо народа, дай мне раза два в шею, чтобы, значит, не было у людей на меня подозрения.

Ординарец (офицеру вопросительно). Ваше благородие?

Офицер. Ну дай, если человек просит!

Прохожий. Да ты смотри, голова, бей только для виду. Ты кулаком бей. А то еще долбанешь прикладом, так потом и не встанешь.

Уходят.

Вошел писарь с мешком. Вываливает все содержимое на пол. На полу сломанное ружье, ржавая, без ножен, сабля, пустой стакан от снаряда, пустые обоймы.