Сначала до мелочей продуманный план — а потом Оуэна оставляют одного, когда он с равной вероятностью может сам вытащить штекер и уйти или быть обнаружен настойчивым торговцем, либо случайным взломщиком или…

Нет. Предполагаемый Ордацем, а равно и мною убийца следил бы за Оуэном, как ястреб. Следил в течение всего месяца.

Вот в чем дело. На следующем диске я сошел с тротуара и взял воздушное такси, высадившее меня на крыше здания меблированных комнат «Моника». В вестибюль я спустился на лифте.

Если управляющий и удивился при виде меня, то внешне он и виду не подал, пригласив меня жестом в свой кабинет. Комната оказалась гораздо просторнее вестибюля, вероятно, потому, что в ней находились предметы, нарушающие безымянно-современное однообразие оформления: картины на стене, маленький черный след на ковре, оставленный, по-видимому, сигаретой какого-то посетителя, голограмма Миллера и его жены на широком, почти пустом письменном столе. Он подождал, пока я сяду и выжидающе наклонился вперед.

— Я здесь по заданию РУК, — начал я, протягивая ему свое удостоверение. Он вернул его мне, не удосужившись даже заглянуть внутрь.

— Полагаю, это все по тому же делу, — произнес он без особенного восторга.

— Да. Я уверен, что у Оуэна Джеймисона должны были быть посетители, пока он здесь находился.

Управляющий улыбнулся.

— Это смехо… просто невозможно.

— Отнюдь нет. Ваши голографические камеры делают снимки посетителей, однако не снимают ваших жильцов, не так ли?

— Разумеется.

— Значит, Оуэна мог навестить любой из жильцов этого комплекса!

Вид у управляющего был ошеломленный.

— Нет, конечно же, нет. В самом деле нет. Я просто не понимаю, почему вас это так интересует, мистер Гамильтон. Если бы мистера Джеймисона обнаружили в таком состоянии, об этом немедленно сообщили бы администрации, будьте уверены.

— Я так не думаю. Мог к нему войти любой из жильцов этого здания?

— Нет, и еще раз нет! Камеры сделали бы снимок любого, не проживающего на этом этаже.

— А как быть с теми, кто живет на этом этаже?

Управляющий нехотя покачал головой.

— Да. Если говорить о голографических камерах, это возможно. Однако…

— Тогда я хотел бы попросить снимки всех проживавших на восемнадцатом этаже в течение последних шести недель. Перешлите их в РУК. Можете вы это сделать?

— Разумеется, сэр. Они будут у вас не позднее, чем через час.

— Хорошо. Кроме того, мне еще кое-что пришло в голову. Предположим, кто-нибудь поднимается на девятнадцатый этаж, а потом пешком спускается на восемнадцатый. Его фотографируют на девятнадцатом этаже, но не на восемнадцатом. Верно?

Управляющий снисходительно улыбнулся.

— Мистер Гамильтон, на этом этаже нет лестниц.

— Только лифты? А это не опасно?

— Разумеется, нет. У каждого лифта есть автономный резервный источник питания. Это широко распространенная практика. Разве кто-то захочет подниматься на восьмидесятый этаж, если испортится лифт?

— Прекрасно. Еще одно, последнее разъяснение. Может ли кто-нибудь самовольно вносить изменения в программу компьютера? Не мог ли кто-нибудь, например, заставить его не делать определенные снимки?

— Я… я не специалист по работе с компьютерами, мистер Гамильтон. Почему бы вам не пойти прямо на предприятие-изготовитель «Колфилд Брэйнз инкорпорейтед»?

— Ладно. Какая у вас модель?

— Одну минутку. — Он вскочил и принялся рыться в одном из ящиков письменного шкафа. — Вот. ЕК144.

— Хорошо.

Больше мне делать здесь было нечего, и я это понимал…

И все-таки уйти у меня не хватало духу. Здесь обязательно должно быть что-то еще.

В конце концов Миллер прочистил горло.

— Больше ничего, сэр?

— Да, — кивнул я. — Нет. Могу я сейчас попасть в 1809 номер?

— Сейчас я посмотрю, не занят ли он.

— Полиция уже покончила с этим делом?

— Разумеется.

Он снова подошел к картотеке.

— Номер еще свободен, я проведу вас наверх. Как долго вы там пробудете?

— Не знаю. Скорее всего, не более часа. Не нужно меня провожать.

— Как хотите, сэр.

Он вручил мне ключ и начал ждать, когда я уйду.

Ничтожный голубой проблеск мелькнул у меня перед глазами, когда я выходил из лифта. Я бы решил, что это было не в реальности, а в зрительном нерве, если бы не знал, что это голографическая камера. Чтобы сделать голограмму, можно обойтись и без лазера, но с лазерной подсветкой изображение получается более четким.

Теперь комната Оуэна была пустой коробкой. Все упрятано, одни голые стены. Никогда в жизни не видел ничего более заброшенного, если не считать какой-нибудь скалы в астероидах, слишком бедной, чтобы ее разрабатывать и чересчур неудачно расположенной, чтобы устраивать на ней базу.

Панель управления располагалась рядом с дверью. Я включил свет, потом нажал на главную кнопку. Появились вычерченные красным, зеленым и синим цветом контуры. Большой квадрат на одной из стен обозначал кровать, большую часть другой стены — кухня, разные фигуры на полу. Очень удобно. Не надо гадать, не стоишь ли ты случайно на том месте, откуда должен подняться стол.

Я пришел сюда, чтобы прочувствовать обстановку, обострить интуицию, дознаться, не упустил ли чего-нибудь. Запустив воображаемую руку в упрятанные за панелью цепи автоматики и проверяя, нет ли там каких-нибудь не предусмотренных с самого начала плат, я выяснил, что все провода ведут только к тем механизмам, которые они должны активировать. Наружу никаких цепей от датчиков не выходило. Нужно было находиться в комнате, чтобы определить, что из обстановки заняло место в комнате, а что находится в предусмотренных нишах.

Кровать этой, как предполагалось, занятой комнаты была втянута в стену в течение шести недель. Но чтобы узнать это, нужно было находиться в комнате.

Я нажал еще несколько кнопок, чтобы извлечь кухонный уголок и кресло для чтения. Стена соскользнула на протяжении восьми футов. Пол вздыбился и принял форму кресла. Я сел и кухня закрыла дверь.

Никто не мог увидеть Оуэна из коридора.

Если бы только кто-нибудь заметил, что он не заказывает еду. Это могло его спасти.