Меня начало подташнивать.

- Надеюсь, я не стал подозреваемым?

- Нет! Как ты вообще мог такое подумать? - в голосе Старр прозвучало неподдельное удивление. - Я просто говорю, что поступки людей не бывают непроизвольными. Это не…

Что бы Старр ни хотела сказать, закончить мысль ей не удалось. В этот момент левый «дворник» надломился и с громким стуком упал на лобовое стекло.

- Лучше не вести таких бесед, пока не остановимся, - пробормотала она.

Как бы то ни было, сломанный «дворник» отвлек бы меня от любого разговора. Впереди показался следующий съезд с трассы - на Либург. Притормозив, Старр свернула на стоянку при «Макдональдсе».

- Сходишь за кофе? - спросила она, выключая мотор.

- А ты меня здесь не бросишь?

- Эй, Гус, папочка решил пошутить, - сказала она через плечо псу. - Мне, пожалуйста, без сахара, только молоко.

Когда я вернулся к машине, Старр стояла под проливным дождем и пыталась приладить «дворник». Гус наблюдал за ремонтом с пассажирского сиденья.

- Ты насквозь промокла, - сказал я, протягивая ей пластиковый стакан.

Старр сдавила большим и указательным пальцем кожу на руке, и на ней собралось несколько капель.

- Видишь? Непромокаемая.

Внутри она вручила мне обломок «дворника».

- Посмотри внимательно.

Резина на нем была жесткой, почти крошилась.

- Наверное, пора менять.

- Попробуй угадать еще раз. Не скажу точно, но, кажется, им нет и полугода. И со вторым «дворником» все в порядке. Если это не локализованное энтропийное возмущение, то я расцелую Гуса.

- Ты просто ищешь отговорки, - произнес я, вернее, мои губы.

Мысленным взором я видел, как моя машина со скрежетом останавливается посреди моста Верразано-Нэрроуз, вскоре после того как я застал Мойру на диване с любовником.

В желудке у меня возникло странное ощущение. Кое-кто рассказывает, будто видел сны, в которых оказывался голым перед большой аудиторией. Я никогда таких не видел, зато сейчас понял, что чувствуют эти люди.

- Не знаю, Старр, - сказал я наконец. - Мне нужно подумать.

- Это точно, - тепло согласилась она. - Но пока ты справляешься лучше, чем я бы на твоем месте.

В этом я не был так уж уверен.

В багажнике Старр имелся набор инструментов, и мы сняли «дворник», чтобы он не царапал стекло. Гус воспользовался возможностью обежать кусты и, вернувшись в машину, испачкал заднее сиденье мокрыми лапами.

- Если откроешь багажник, я достану тряпку и уберу, - предложил я.

- Брось, это всего лишь грязь. Пусть высохнет, я потом пройдусь пылесосом.

Учитывая, как барабанил дождь, я усомнился, что машина высохнет до августа, но промолчал.

Остаток пути я провел, погрузившись в свои мысли, заново перебирая «несчастные случаи» в моей жизни, - то еще получалось кино.

Когда мы притормозили перед моим домом, Старр поставила машину на ручник и повернулась ко мне.

- То, что ты приехал писать про убийство Забо, не случайность, - констатировала она. - И то, что там оказалась я, тоже.

Не вдумываясь в ее слова, я кивнул. Мне хотелось лишь скинуть мокрую одежду, забраться в кровать и накрыться с головой одеялом. Я вытащил Гуса из машины, и, когда наклонился к окну попрощаться, она поцеловала меня в губы - крепко и целомудренно. Я едва отреагировал.

Обходя ее машину сзади, справа от номерного знака я заметил сти-кер: «Из хаоса - порядок».

«Да, конечно, - подумал я. - Тебе легко говорить».

Весь следующий день я был настолько рассеян, что сделал нечто, чего со мной не случалось со времен колледжа: не успел сдать текст в срок. У меня остановились часы (им вообще со мной плохо живется), и о времени я вспомнил, лишь глянув на настенные часы, когда заканчивал возиться с какой-то административной писаниной. Это была рутинная заметка для криминальной хроники, но мне пришлось вынести двадцать минут лагерных нотаций от заведующей редакцией, прежде чем меня отпустили домой.

А дома оказалось, что Гус залез в мусор, который я забыл выбросить, и разнес его по всему дому. Я наорал на пса, хотя виноват был, в сущности, сам. Он забрался под кровать, чего не делал с тех пор, когда мы с Мойрой ссорились.

Я уговорил его выйти и объяснил, что он хороший пес, без сомнения, окончательно его запутав. Алкоголем я никогда не увлекался, но в тот вечер решил, что это недостаток. Я отчаянно хотел забыться. Кино по кабельному каналу не смогло отвлечь меня от мыслей об энтропийных возмущениях. Я пытался сосредоточиться на словах Старр или на собственном анамнезе несчастных случаев, но внимание то и дело отвлекалось на что-нибудь еще - скакало, как плоский камень по поверхности пруда.

Наконец я надел спортивные штаны, поставил в CD-плеер альбом Билли Брэгга и отправился на пробежку. Дождя не было, зато туман стоял такой густой, что я моментально промок до нитки.

Я бежал по Хай-стрит в сторону реки, несся в темноте, а музыка в наушниках ревела, что есть мочи. Выбравшись на дорожку вдоль Уиль-яметта, я немного притормозил и повернул на восток. Благодаря уханью собственного сердца, музыке и густой пелене тумана, простиравшейся от одного фонаря до другого, я чувствовал себя полностью отрезанным от мира.

Мне понадобилось почти полчаса, чтобы пробежать трехмильный круг, который заканчивался на моей улице. Последние сто ярдов я прошел на дрожащих ногах и рухнул наконец на собственное крыльцо.

Как только я снял наушники, в ушах у меня зазвенела туманная тишина. Я просидел минут двадцать, давая пульсу вернуться к норме и вообще ни о чем не думая. Когда мне удалось подняться на ноги, я вошел в дом и упал в кровать, мокрый, потный и вымотанный. Кажется, за всю ночь я даже не перевернулся на другой бок.

Мне снились Линда Забо и Старр. Насколько я знал, в реальной жизни они никогда не встречались, но в моем сне болтали и доставали учебники из соседних шкафчиков в школьной раздевалке. На обложках учебников были странные письмена - я никак не мог их разобрать. Проснулся я растерянный, в убеждении, что если включу свет, то смогу прочитать названия.

Чтобы встать с кровати, пришлось перебраться через Гуса. Выкопав из кармана куртки сотовый, я позвонил Старр.

- Привет. - Она подняла трубку на первом же звонке, и голос у нее был такой, словно она давно проснулась.

- Ты где заканчивала школу? - спросил я.

- Честно говоря, нигде. Ну, я получила домашнее образование, не знаю, как еще лучше сказать.

На мой взгляд человека с побережья, «домашнее образование» равнялось промыванию мозгов религиозными фундаменталистами, считающими: если Земле действительно больше 6000 лет, этот факт раз и навсегда морально развратит их детей. Это никак не укладывалось в то, что я знал о Старр.

- Так и слышу, как у тебя в голове вращаются колесики, - весело сказала она. - Я воспитывалась в монастыре цистерианок. Не школа в строгом смысле слова, но и не дом. А колледж стал для меня школой. До сих пор удивляюсь такой системе обучения.

- Никогда не знал никого, кто вырос бы в монастыре.

- Ага, - рассмеялась она. - Я это не слишком рекламирую, мальчики обычно сразу сникают… А ты не собираешься объяснить, зачем тебе в половине четвертого утра понадобилось знать, где я заканчивала школу?

- Ты мне приснилась.

- В эротичном форменном фартучке?

- Нет! Это не такой сон. Нет, мне снились ты и Забо. Во сне это казалось важным, но теперь я не понимаю почему.

К тому времени я уже окончательно пришел в себя и успел смутиться, что позвонил Старр в такую рань, только чтобы пересказать ей сон.

- Извини, что разбудил, - закончил я.

- В знак примирения можешь привезти завтрак. Я очень люблю рогалики и сырковую массу с изюмом и грецким орехом.

Наскоро приняв душ, я заехал в «Сдобный рогалик» по пути к Старр. Она жила в небольшом квартале старых домов к югу от университета. Солнце еще не поднялось над периной облаков, и в тихом утреннем свете молодая листва обрамлявших улицу белых дубов и вязов лучилась зеленью.