И вдруг все кончилось. Сразу, внезапно! Перед нами тихая проточка, большая галечниковая коса. И свет, много солнечного света. Неспеша струится прозрачная зеленоватая вода, над ней застыли густые ивы… Сверкают окатанные камни самой разной, самой причудливой расцветки. Поближе к воде песок в следах. По самой кромке отпечатал когтистые лапы барсук, прошлась парочка оленей и всюду крестики следов фазанов: тут их давнишний водопой. Везде и всюду по косе бегают маленькие темные муравьи. Как будто, это формика куникулярия. Только очень уж крохотные и темные. Где их муравейник? А вот и дырочка-вход ведет под камешек. Под ним несколько куколок, около десятка таких же темных малышей-рабочих и большая грузная самка. Странный муравейник. Конечно, зачаточный. И еще такой же рядом… Всюду, едва ли не через каждый метр, крохотные муравейнички. Сколько же их здесь, на галечниковой косе? Наверное, несколько сотен!

Кое-где две самки объединились вместе, чтобы положить начало будущему сообществу. Муравьи миролюбивы. По пути заглядывают друг к другу, как будто всюду мир и согласие, взаимный союз в такое трудное и ответственное время. Иногда самки перебегают по косе и поспешно прячутся в ближайшие муравейники. То ли это взаимный обмен родительницами, то ли самки-странницы бродят в поисках убежища. Непонятно, почему молодые самки обосновались на этой галечниковой полосе? Неужели потому, что она не нужна другим муравьям? Здесь, на глубине полуметра от поверхности воды, не построишь постоянного жилища. Этот уголок изолирован от территории с неугасимой враждой среди муравьев. Поэтому и избрали его молодые самки. После брачного полета они, замуровавшись под камнями, выводят первых крошек-дочерей, разведчиков, охотников и строителей. Новорожденные — крошечные черные муравьи сразу берут на себя все заботы по обслуживанию муравейника.

Уж не служит ли галечниковая коса издавна традиционным местом сбора самок после вылета из родительского муравейника и не вошло ли в инстинкт, не стало ли местным обычаем селиться на ней?

Что же станется с молодыми семьями потом? Придет осень, косу зальет, вода промерзнет, покроется льдом. По-видимому, к концу лета, окрепнув, муравьи перекочуют с косы в лес и там устроят свою новую совместную колонию.

Хорошо бы проследить, как будут жить матери-странницы дальше, разузнать о судьбе поселенцев-пионеров галечниковой косы.

Поздно осенью я снова побывал на этой косе. Но никого на ней уже не было. Все молодые муравейнички переселились с нее на «Большую землю».

К вечеру, когда спала жара, в тугае легли тени, утих ветер и воздух стал чуть влажным. Из небольшого отверстия, ведущего в подземный муравейник формика субпилоза, высыпала ватага рабочих и помчалась по делам, на разведку, за пищей. Вскоре показалась небольшая кучка добытчиков. Они кого-то волокли, оживленно размахивая усиками и ногами. Нет, оказывается, не волокли, а вежливо подталкивали к гнезду большую грузную самку рыжего муравья формика пратензис. Она, видимо, недавно вылетела из гнезда, а потом, после брачного полета, сбросила крылья и сейчас искала укрытия, собираясь обосновать собственный муравейник. Рыжие муравьи хотя и относятся к тому же самому роду формика, что и муравьи субпилоза, но самка для захвативших ее охотников совсем чужая и непонятно, зачем ее волокут в гнездо.

Муравьи убивают вокруг своего гнезда бродячих самок других видов муравьев. Во-первых, это отличная добыча, во-вторых, для того, чтобы на их территории не обосновался новый муравейник, с которым потом не оберешься хлопот. Если в гнезде достаточно своих самок, то истребляются или прогоняются бродячие самки даже своего вида.

Я хорошо знаю, как относятся к самке, когда ее собираются убить или прогнать, или, наоборот, привести к себе в жилище. Самку-добычу всегда грубо растягивают за ноги, усики, травят кислотой, убивают. Самку — желанную гостью вежливо удерживают за ноги, никогда не хватают за усики и осторожно тянут в муравейник. Часто ей предлагают вкусную отрыжку.

С самкой рыжего муравья так и обращались. Обескураженная ласковой встречей, она не защищалась, а покорно позволила увести себя в чужие хоромы. Через несколько минут, обманув бдительность своих новых хозяев, она выскочила наверх, намереваясь покинуть муравейник, но ее вновь задержали и увели вниз. Вскоре оживленные и возбужденные муравьи скрылись в темных ходах вслед за новой жительницей общества.

Какова судьба чужой самки, зачем ее затащили к себе? Если для того, чтобы «возвести на трон» родительницы, то зачем хозяевам воспитывать муравьев другого вида? Может быть, муравейник оказался без своей матки и на время нашел чужую? Без самки же разлаживается вся жизнь муравейника… А что, если радушное гостеприимство — обман, и только ради того, чтобы с меньшей возней заманить крупную и лакомую добычу?

Но это все лишь догадки. Жизнь муравьев сложна, а мы знаем о них ничтожно мало.

После снежной зимы Чилик стал мутный и бурливый. А когда наступили особенно знойные летние дни, он вышел из берегов, затопил тугаи, потащил за собой камни и, побушевав несколько дней, улегся в свое ложе. Когда затопило урочище Бартогой, уцелевшие прыткие муравьи формика куникулярия переселились на край долины, в заросли степных трав, да так и остались там. В одном таком месте скопилось очень много муравейников. Здесь всюду виднелись норки и холмики свежевыброшенной земли. Все муравейники были связаны, по-видимому, узами родства и не враждовали.

Как-то вечером, проходя по этому месту, я увидел необычное. Земля на площади около гектара кишела муравьями. Они носились сильно возбужденные, взбирались на травы и падали снова на землю. Стоять здесь было невозможно. Тысячи рьяных защитников тотчас бросались в атаку и быстро взбирались по ногам.

Что же тут происходило, какое событие взбудоражило всю эту огромную компанию?

Муравьи сильно возбуждаются, когда на них нападают другие муравьи. Но никаких признаков нашествия чужаков не было. Происходит переполох во время вылета из гнезда крылатых воспитанников. Но те покинули свои родительские дома более недели назад. Может быть, муравьи собрались переселяться обратно? Но здесь не было никаких признаков перемены места жительства.

Я пытался разгадать тайну муравьиного беспокойства. Зашло за горы солнце, повеяло прохладой с реки, сильнее зашумела река, затокал козодой, запели сплюшки. Муравьи стали успокаиваться и скрываться в норки. Скоро все стало обычным, лишь кое-где бродили одинокие разведчики да сторожа. Так и не удалось узнать, почему тревожились муравьи. Но, приезжая в Бартогой, я обязательно навещал загадочную колонию.

Прошел год и на том же месте я вновь вижу массу муравьев. Они расположились на дороге просто так, никуда не направляясь, будто специально держат дорожную вахту. Сюда же из зарослей трав выползает рослый муравей. Он тянет за ногу другого. Живая ноша упирается, ей не нравится произвол. Носильщик же дотянул упрямца до чистой поверхности дороги и бросил. Зачем он принес своего собрата? Для того чтобы он, как и другие, бродил здесь в ожидании чего-то непонятного? Впрочем, дело, оказывается, есть. Едва улеглась пыль от нашей автомашины, как на дороге застыло несколько раздавленных колесами муравьев. Их сразу же нашли и поволокли на съедение в муравейники. Неужели ради этого на дороге и дежурят муравьи, рискуя собой, в ожидании жертв дорожного движения!

Обычно муравьи быстро улавливают грозящую на дороге опасность и перестают ее посещать или устанавливают свой путь только по самому ее краю. А тут будто нарочно: бродят по ней, чтобы затем утащить погибших в свое логовище и сами гибнут. Какая нелепица!

— Для чего так делают муравьи? — пытают меня помощники.

Кто знает… Жизнь и поведение муравьев полны загадок. Надо продолжать наблюдение за странной колонией.