Морщинки на ее лбу тут же исчезли, а на губах появилась ослепительная улыбка, которая могла сравниться лишь с улыбкой ее сына.

— Даже если ты безумно занят, это не может служить оправданием грубости, — упрекнула она Конэлла. — Но если ты не хочешь идти со мной в кафе, может быть, Морджин захочет выпить со мной кофе? Кроме того, мы могли бы немного поболтать. Ты ведь не станешь возражать, правда?

— А с какой стати, позволь спросить, тебе вдруг захотелось поболтать с моей секретаршей? — раздраженно спросил он.

Морджин подумала, что ему следовало бы добавить: «Неужели у тебя, мама, есть с ней что-нибудь общее?»

Раздраженно бросив на стол стопку бумаг, которую так аккуратно укладывала, она повернулась к Конэллу. В зеленых глазах застыли боль и обида.

— Неужели ты не можешь не заставлять людей чувствовать себя ничтожными? К вашему сведению, мистер О'Брайен, я терпела ваше плохое настроение и ужасные манеры все утро, но больше не собираюсь терпеть ни секунды!

Посмотрим, как вы справитесь, если сегодня вечером я возьму отгул!

Схватив свою сумку, Морджин быстро выскочила из кабинета. Толком не зная, куда скрыться, она распахнула ближайшую дверь.

За спиной послышались шаги. Очевидно, Конэлл решил догнать ее. Морджин скользнула внутрь и закрыла дверь на щеколду. Это была маленькая комнатка, служившая офисной канцелярией. Девушка щелкнула выключателем, зажегся свет.

— Морджин! — Конэлл подергал металлическую ручку двери. — Черт возьми, что ты затеяла?

— Перестань запугивать меня! Я не хочу с тобой разговаривать. Завтра утром я положу тебе на стол заявление об уходе!

В возникшей тишине она слышала только удары собственного сердца. Единственная слеза скатилась по щеке, но она быстро смахнула ее рукой. Она не позволит Конэллу обращаться с ней как с какой-то безмозглой любовницей!

— Завтра я улетаю в Нью-Йорк, если ты не забыла, — низким голосом напомнил Конэлл.

— Счастливого пути! Надеюсь, ты останешься там навсегда и никогда не вернешься!

— Не могу поверить, что ты говоришь серьезно! — Он еще раз дернул ручку двери. — Позволь мне войти, нам нужно поговорить.

— Я не хочу с тобой разговаривать, и нам больше нечего сказать друг другу.

— Открой дверь, Морджин, или, клянусь, я ее выломаю!

Прижав сумку к груди, молодая женщина дрожащими пальцами нащупала щеколду.

— Я открою дверь, но не собираюсь разговаривать с тобой, Конэлл, даже не проси. Я иду домой. — Она приоткрыла дверь в надежде вырваться наружу, но широкая мужская грудь загородила проход. Конэлл ворвался в маленькую комнату и захлопнул за собой дверь. Морджин была в шоке, она даже не решалась поднять на него глаза. Она прислонилась к полкам, словно ища в них поддержки, чтобы не упасть, дыхание у нее прерывалось. Наконец она подняла испуганный взгляд и увидела суровое, непроницаемое лицо Конэлла. — Что.., ты собираешься делать?

— Я не двинусь с места до тех пор, пока ты не поговоришь со мной.

— В кабинете тебя ждет мать, иди к ней. А я пойду прогуляюсь, немного успокоюсь и вернусь в офис. Я не стану писать заявление об уходе. Ты ведь знаешь, мне нужна эта работа, и я…

— Чего ты так боишься, Морджин?

Неожиданная нежность в его голосе застигла ее врасплох. Закусив губу, чтобы не расплакаться, Морджин нервно вздохнула.

— Я не.., я просто не хочу говорить об этом.

И я.., мне не понравилось, как ты разговаривал со мной там.., словно я какое-то ничтожество.

Пожалуйста, уйди с дороги и дай мне пройти.

— Мне очень жаль, что я тебя обидел, я не хотел этого. А сейчас, пожалуйста, ответь мне на вопрос. Чего ты так боишься?

Он был неумолим. Морджин украдкой посмотрела в напряженные голубые глаза и глубоко вдохнула, словно перед прыжком в воду.

— Я боюсь своих чувств, если хочешь знать!

Меня пугает та страсть, какую я испытываю к тебе, Конэлл О'Брайен! Ты привык командовать, давать указания. Ты находишься на пике карьеры, ты богатый и успешный. Я была замужем за человеком, у которого были точно такие же качества, и он считал меня недостойной партией. Потому что он был врачом, а я простой секретаршей. Он относился свысока к моему происхождению, к моим родителям, считал себя благодетелем! Его семья не признала даже Нишу. После всей этой истории у меня очень понизилась самооценка. Я не хочу второй раз пережить подобное унижение. Ты понимаешь?

Наконец Конэлл все понял. Прекрасные глаза Морджин наполнились слезами, и сердце у него сжалось от боли. Он нежно притянул Морджин к себе и поцеловал.

— Прости, если обидел тебя. Я никогда не сравнивал наше положение, поверь! Ты оставляешь в тени других женщин. Ты красивая и умная, ты любящая, заботливая мать, ты отличный человек, Морджин. Именно поэтому я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Стук в дверь заставил их вздрогнуть.

— Конэлл, ты там с Морджин? Я жду вас обоих в кабинете.

— Это мама, — улыбнулся мужчина. — Она не уйдет до тех пор, пока не доберется до сути дела, уверяю тебя. Мы с сестрой даже придумали ей прозвище: «Шерлок Холмс в юбке». Нам лучше вернуться. Прости, что повел себя грубо. Я не имел права срывать на тебе свое дурное настроение.

— Извинения приняты.

— У тебя есть с собой фотография Ниши? поинтересовалась Виктория. — Мне так хочется взглянуть на твою дочь.

Морджин улыбнулась и полезла в сумочку.

У нее в кошельке лежала фотография, которую она всегда носила с собой. Казалось, мать Конэлла проявляла искренний интерес к ее ребенку, и это заставило Морджин проникнуться еще большей теплотой и симпатией к пожилой женщине.

— О, она очень красивая! — воскликнула Виктория, поднимая глаза на сына. Улыбаясь, он встал позади матери и посмотрел на цветную фотографию.

— Такая же, как и ее мама, — заметил он.

Морджин почувствовала себя на седьмом небе от счастья, ее сердце наполнилось теплотой.

Заметив нежность во взгляде сына, Виктория улыбнулась. Она очень долго ждала, когда сын наконец-то влюбится. И вот сейчас напротив нее сидела привлекательная брюнетка, глаза которой излучали преданность и любовь.

Виктория могла поспорить, что ее сын нашел свою вторую половинку, свою родственную душу.

Виктория видела, что Морджин очень сдержанна в проявлении своих чувств. Будучи матерью, она, разумеется, прежде всего заботится о благополучии своего ребенка. Кто знает, может быть, ей известно, как Конэлл вел себя с другими женщинами? Но ведь на самом деле Конэлл не похож на своего отца. Он мог встречаться с многочисленными женщинами и получать удовольствие от общения с ними, но никогда не давал обещаний, которых не мог сдержать. Когда сын принимал какое-то решение, то не сходил с избранного пути. Несомненно, он останется верным Морджин, какие бы испытания ни уготовила им судьба. Виктория решила сделать все возможное, чтобы помочь им обрести свое счастье!

Она вернула фотографию Морджин и погладила сына по руке.

— Еще не поздно пригласить Морджин на ланч. Ты так не думаешь, дорогой?

Конэлл отрицательно покачал головой и тяжело вздохнул. Видит Бог, он ужасно сожалел о том, что не может согласиться с предложением матери.

— Это отличная идея, мама, но я на самом деле очень занят. Как только вернусь из Нью-Йорка, то первым делом свожу Морджин в ресторан. Обещаю. Надеюсь, теперь ты довольна?

— Я знаю, что ты сделаешь все как надо, сынок. — Виктория нежно улыбнулась ему.

Морджин очень устала, приводя в порядок дела до отъезда Конэлла в Нью-Йорк. В половине седьмого вечера она наконец выключила компьютер, встала и потянулась, посмотрела на полоску света, пробивавшуюся из-под двери.

Интересно, сколько еще Конэлл собирается пробыть в офисе?

Морджин понимала, что нужно войти и попрощаться. Но даже это было непросто. Сердце у нее заныло. Почему она сразу не согласилась выйти за него замуж? Ведь Конэлл давал ей уверенность, которую она так долго искала. Он сказал, что считает ее своей ровней. О боже, только бы он не передумал…