Вернувшись домой, я с удовлетворением отметил, что «круглый стол» заработал на всю катушку. Мне чрезвычайно понравился прямой и честный ответ одного госслужащего [Уговор был — «без имен». Если бы кто решился написать статью, тогда — другое дело. Но желающих не нашлось]: «Нам в университете прочно привили мысль, что главное — карьера. Движение по должностной лестнице с конечной целью перейти в политику. Лично я ничего не понимаю в высоких технологиях. Так их, мне кажется, нигде в госструктурах и нету. А если бы были, так я и не знал бы, что делать. Мне просто знаний не хватит что-то здесь развивать или чем-то таким руководить. А разве это кому-то интересно?»

Вот так. Твердая «пятерка». За честность.

А вот мысли другого чиновника. Небезынтересно: "У государства есть уникальная возможность создавать новые технологии по себестоимости. Что это означает? Если мы, как государственное ведомство, заказываем кому-то, предположим, частной фирме, разработку системы, мы должны смириться с тем, что в смету будет заложен огромный процент прибыли разработчика. Мы не соглашаемся. Тогда нам приносят другую смету. На ту же сумму, или даже больше. Но плановая прибыль — меньше. Все «спрятано» в затраты и субподряд…

А ведь простая логика подсказывает, что, возродив систему госпредприятий-разработчиков, можно было бы за те же деньги делать втрое-вчетверо больше. А потом результат работы капитализировать, продавая технологии, лицензии кому угодно — частникам, серийным производителям. Если будет интерес иностранцев, прокредитовать вначале желающих из соотечественников. Не захотят, тогда пусть иностранцы осваивают…"

Мнение директора компании, выпускающей промавтоматику: «Государство пусть занимается вещами, которыми нам заниматься трудно. Например, мы бы с удовольствием воспользовались бы государственной системой представительств или дистрибьюторских фирм за рубежом, которые взяли бы на себя головную боль с таможней, НДС и прочей юридической стряпней. Может быть, госведомствам между собой было бы проще договориться» [Не так давно Герман Греф высказался за включение в список финансовых механизмов поддержки российского экспорта высоких технологий финансирование сертификации продукции на внешних рынках и оплату расходов компаний, связанных с выводом продукции на рынки других стран. «Оставлять компании один на один с имеющимися барьерами невозможно», — подчеркнул министр. По его мнению, опробовать эту схему можно уже в текущем году].

Вообще-то, это не единственное мнение в пользу создания государственных систем дистрибуции компонентов и изделий отечественной электроники, которое я извлек из почтового ящика. Проще говоря, подтвердилась мысль, приведенная Георгием Малинецким в его статье, вошедшей в эту тему номера: «Промышленность платит за то, что ей нужно сегодня, а за то, что будет нужно завтра, должно платить государство». Встающая на ноги отечественная электронная промышленность едва справляется со своими технологическими проблемами. Вкладывать огромные деньги в создание сбытовых сетей никто пока не в состоянии, а ведь это, по большому счету, самое главное.

И последнее мнение: «Интересно, что бы сделали с тем государственным санитарным инспектором, который в 50-е годы попытался бы опечатать цех или лабораторию, предположим, в Арзамасе-16?»

Н-да… Нас действительно нужно сильно напугать.

Вот только кто на это решится?

Автор: Георгий Малинецкий

Уже пять лет прошло с тех пор, как Президент РФ заявил о переходе страны от нынешней «экономики трубы» к инновационному пути развития. Появились фонды, гранты, программы. С результатами как-то не очень… К примеру, сейчас на развитие нанотехнологий ассигновано по одним данным 8 млрд., по другим 30 млрд. рублей.

Мне, по долгу службы, пришлось выяснять, предусматривается ли потратить часть этих денег на решение конкретных научных задач в этой области, в частности, — на математическое моделирование наномасштабных процессов. «Да нет, сейчас не до мелочей. Деньги будут потрачены на создание инфраструктуры» — объяснил мне компетентный чиновник…

Кстати, если раньше в министерских кабинетах мрачный озабоченный народ «отнекивался», то сейчас все наоборот. Энергичные, улыбчивые, все понимающие люди. Многие инициативы воспринимают с искренним энтузиазмом. Многие проекты идут «на ура». И тем удивительнее, что дело не двигается никак.

Роль донкихота, сражающегося с ветряными мельницами, почетна, благородна, но несколько утомительна. Но именно эту роль и приходится играть уже не первый десяток лет тем, кто ратует за развитие высоких технологий, образования и науки в нашем отечестве с участием государства или без оного.

К начинающим, активно действующим, а также почетным и заслуженным донкихотам и обращаюсь с этими заметками. Думаю, что и среди читателей «Компьютерры» их немало.

После нескольких убедительных и несомненных «побед» над ветряными мельницами начинающий донкихот обычно оглядывается вокруг и с удивлением понимает, что за время его борьбы ничего не изменилось (это в лучшем случае, обычно положение дел ухудшается). Приведу пример. Блестящая идея «сделать все как на Западе», выдвинутая мудрецами из Высшей школы экономики (Евгений Ясин, Ярослав Кузьминов и народ помельче) воплотилась в слом отечественной системы высшего образования (переход к «бакалаврам» и «магистрам») плюс единый государственный экзамен (ЕГЭ). Жуть! Организуем слушания в Думе и убеждаем депутатов, проводим передачи по телевидению (помните «Свободу слова» Савика Шустера?). Пишется письмо Президенту РФ академиками, заслуженными учителями, директорами институтов о неприемлемости ЕГЭ и «экспериментирования» с его введением [Нет — разрушительным экспериментам в образовании. Открытое письмо Президенту России В. В. Путину//Первое сентября. 2004, №38]. Издаются книги [Образование, которое мы можем потерять/ Ред. В. А. Садовничий. — М.: РХД, 2003. — 368 с], наконец, но все катится под горку, как и раньше, а иногда и быстрее. Васька слушает да что-то ест. И при этом все соглашаются, что надо «разобраться и отменить» либо восстановить разрушенное и т. д.!

Вспомним «информатизацию», «гуманизацию», «гуманитаризацию» и многие другие замечательные программы, на которые пошли немаленькие отечественные деньги, да и западные кредиты в придачу. Где они сейчас, эти деньги? И где результаты?.. Почти все мои знакомые донкихоты через это прошли. Кто-то бросил игры с ветряными мельницами, кто-то, разочаровавшись, завел себе свечной заводик. Но кто-то и задумался. Попробуем порассуждать и мы.

Об авторе

Георгий Малинецкий — заместитель директора Института прикладной математики им. Келдыша РАН, доктор физ.-мат. наук, профессор.

Если многие толковые, талантливые, целеустремленные люди не могут помочь России вскочить в последний вагон уходящего поезда нынешней научно-технической революции (НТР), то, наверно, для этого есть весьма серьезные объективные причины.

Во многих отношениях начало XXI века является римейком начала XX века. Опять капитализм, опять борьба центров силы за передел мира. Многие эксперты утверждают, что процессы глобализации век назад шли еще активнее, чем сейчас. Опять ведущие державы возлагают большие надежды на высокие военные технологии. В те времена это были броненосцы, подводные лодки и торпеды. Сейчас — господство в космосе, «умное оружие», «сетевые войны». Общество в России расколото в своем отношении к государству. Тогда немало народу желало поражения России в войне с Японией. Сейчас достаточно вспомнить освещение войны в Чечне рядом СМИ пару лет назад. Та же безгласная Дума. Даже двуглавый орел и триколор те же.

Поэтому стоит обратиться к классике начала прошлого века. «Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены» [Для молодого поколения уточняю, что эта формула из книги В. И. Ленина «Государство и революция»]. Отсюда, естественно, вытекает нестабильность такого общества и возможность революции: «экспроприаторов экспроприируют» [Это выражение К.Маркса по поводу возможной судьбы капиталистов] и т. д. Отсюда следуют и рецепты того, как революции не допустить. Накормить голодных, сократить пропасть между основной массой населения и элитой, резко повысить уровень социальных гарантий и его поддержание возложить на государство. И тут есть некий опыт. Это теория государственного регулирования выдающегося экономиста XX века Джона Мейнарда Кейнса, «Новый курс» Франклина Рузвельта, политика «благосостояния для всех» Людвига Эрхарда в послевоенной Германии, «шведский социализм». Отсюда и любимый всеми социал-демократами проект «социального государства» (помните хлесткий лужковский лозунг [Лужков Ю. М. Развитие капитализма в России. 100 лет спустя: Спор с правительством о социальной политике. — М.: Московские учебники, 2005. — 112 с]: «Работать по-капиталистически, распределять по-социалистически»?).