В подворотне посерело. Наступало утро. С улицы донесся шум подъехавшего автомобиля. Я выглянул из своего укрытия. От джипа к отделу милиции спешили несколько человек с камерой, треногой, осветительными приборами и микрофонами. Во главе вышагивал скандальный телерепортер, краса и слава питерского телевидения, временно переместившийся в кресло депутата Государственной Думы.

Следом с перекрестка выворачивала целая кавалькада машин, на этот раз милицейских «фордов» и «вольво» с мигалками. Процессия остановилась возле милиции. Из «вольво» высунулись генеральские лампасы, увенчанные фуражкой. Я узнал народного генерала, нынешнего главу ГУВД. Теперь мне уже было не пробиться в помещение. Но поближе ко входу в отделение я просочился.

Минут через семь вся компания вывалила обратно на улицу, первыми — телевизионщики с нацеленными на крыльцо камерами. В дверях появился генерал с Вересовской. За ними тянулось милицейское начальство рангом поменьше, лампасами поуже.

— Мы, Лана Викторовна, пошли вам на встречу, — генерал распахнул перед художницей дверцу машины, — помните, вы теперь обязаны явиться по первому вызову следователя.

— Лана, — я отчаянно помахал ей, уже ныряющей в нутро генеральской «вольво».

Она нашла меня взглядом. Что-то шепнула генералу. Тот нахмурился, но дат знак пропустить меня к машине. Я плюхнулся на сиденье рядом с Вересовской.

— Это Володя… мой знакомый, мы вместе были вчера вечером, — пояснила девушка главному милиционеру города.

— Куда вас отвезти, Лана Викторовна? — поинтересовался генерал (меня он ни взглядом, ни тем более словом не удостоил).

— На Пушкинскую, — ответила Вересовская.

— Может, лучше в гостиницу?

— На Пушкинскую.

Процессия медленно ехала по направлению к «Дыре». Нас высадили рядом с небольшим сквериком. На прощание генерал еще раз предупредил Лану о необходимости явиться по первому слову следователя для дачи показаний.

Второй раз за последние двадцать четыре часа я поднимался по этой лестнице. Вот и нужный этаж. Лана потянулась к кнопке звонка.

— Не трезвонь, открыто, — я толкнул старую деревянную дверь, и она со скрипом подалась в сторону.

В галерее было темно. Лана нашарила на стене выключатель. Под потолком вспыхнула лампочка.

— Что ты теперь собираешься делать? — поинтересовался я.

— Залезть под душ, а потом в постель… Фарух!.. — позвала Лана хозяина.

Но про постель тут же пришлось забыть. Фарух лежал на полу в той комнате, где были составлены ящики с инсталляцией. Кровь, натекшая из располосованного от уха до уха горла, уже успела свернуться. С момента убийства прошло часа четыре, не меньше.

Мне пришлось зажать Лане рот. Она билась в моих руках и кусалась, но я держан крепко. Несколько пощечин наконец привели ее в чувство.

— Только не надо кричать, ладно? — твердо попросил я.

Девушка кивнула.

— Посмотри, что-нибудь пропало? Но ничего не трогай.

Лана обошла комнату, стараясь не ступать в лужу крови.

— Ящик. Ящик с Буддами. Все остальное на месте.

Теперь я и сам видел, что раскуроченного, а потом на живую нитку заколоченного мной ящика в комнате не было.

— Пойдем отсюда, — я потянул свою спутницу за руку.

Мы сидели на кухне и курили.

— Надо вызвать милицию… — Лану трясла нервная дрожь — кончики пальцев так и ходили ходуном, да и голос дрожал.

— Вызовем… Только скажи мне, зачем убийцам какие-то глиняные фигурки? — я знал ответ, но мне хотелось услышать, что скажет Лана.

— Не знаю, не знаю… — она согнулась в три погибели и уткнулась лицом в коленки.

Кухня была уставлена водочными бутылками. Почти все они были пусты. Но полстакана водки я все же нацедил. Лана поперхнулась, когда я силой влил ей в рот обжигающую жидкость. На щеках ее проступил румянец, глаза приобрели осмысленное выражение.

— Лана, вся проблема именно в этих Буддах. Кому нужен слепой художник? Кому он мог перейти дорогу? Вероятнее всего, он помешал тем, кто пришел за этим твоим ящиком. Кто же про него знал, кроме тебя?

— Только те, кому я его должна была передать. Люди из буддийской общины.

— Кто они такие?

Лана толком не знала. Эти два молодых монаха прибыли в Россию из Внутренней Монголии всего месяца три назад, чтобы нести свет веры и искать новых адептов древнего вероучения. Одного звали Намгандорж, второго — Юржагин. Ей поручили им позвонить по приезде и сообщить, что привезла посылку. Забрать ящик должны были они сами. В лицо она их не знает, но какие-то два желторясника были на тусовке. Может быть, это были они.

— В ящике было что-то еще, кроме Будд? — спросил я.

— Я его даже не открывала.

Я думал: стоит говорить ей про кокаин или нет?

Пожалуй, стоило рискнуть — я и так уже вляпался по самые уши в эту дурацкую историю.

Я отсыпал Лане щепотку порошка из своего свертка.

— Ты знаешь, что это такое?

Она осторожно принюхалась, затем лизнула его кончиком языка.

— Кокаин?

— Ответ верный, — я протянул ей осколки Будды. — Это было внутри.

— Не может быть…

— Здесь кокаина на несколько тысяч долларов. Сколько фигурок было в ящике? Считай сама. За это могли прирезать не только Фаруха.

— Господи… я ничего не знала. Какие сволочи! — Лану опять начало трясти.

Я обнял ее и прижал к себе. Рубашка там, где она соприкасалась с лицом Вересовской, промокла. Я чувствовал, что и мои силы на исходе.

— Где здесь телефон?

— В комнате Фаруха, — Лана махнула рукой по коридору, — нет, не там, где он лежит… Погоди, я — с тобой.

Она вцепилась в мой локоть. Я взглянул на пейджер. Девятый час утра. Какой длинный день… Хорошо быть криминальным репортером, всегда знаешь, куда и кому звонить.

Мне повезло. Начальник «убойного» отдела Центрального РУВД был уже на месте.

— А, Володя! Рановато ты сегодня звонишь — у нас все тихо.

— Не хотелось бы вас огорчать, Анатолий Александрович, но на Пушкинской убийство. В «Дыре».

— Погоди, я об этом ничего не знаю… — в голосе «убойщика» слышалось удивление.

— Вот я и звоню сообщить, только… приезжайте сами, Анатолий Александрович.

— Хорошо, Володя. Будем там через десять минут.

Я снова стал крутить телефонный диск. Мне повезло и на этот раз — Максим Мальцев оказался на месте.

— Макс, помнишь хозяина притона на Гашека?

— Ну…

— Он говорил про партию кокаина, которая должна прийти в город. Так вот, эта партия уже здесь. Проверь буддийский дацан. Там в глиняных статуэтках Будды — героин. Ящик должны были доставить сегодня ночью, И проверь квартиру с этим телефоном, — я назвал номер на Петроградской, который мне сказала Лана. — Там двое постояльцев: Намгандорж и Юржагин. Если их задержишь, коли не только на кокаин, но и на убийство в «Дыре».

Мальцев присвистнул:

— Ну ты, старик, даешь…

Теперь можно было спокойно ждать приезда Анатолия Александровича с его «убойщиками»,

— Пойдем, Лана Викторовна, встретим их на пороге.

Дочь олигарха послушно вышла за мной на лестницу. Мы сели на подоконник. Снизу послышались шаги и знакомый голос Анатолия Александровича.

Домой я попал только под вечер. Сперва была долгая — очень долгая — беседа с «убойщиками». Мы выложили им все, что знали. Рассказ поначалу не вызвал особого доверия, но когда около полудня Мальцев сбросил мне на пейджер информацию, что обоих буддистов взяли с чудовищным количеством кокаина (только по приблизительным подсчетам в ящике оказалось под тридцать килограммов чистого наркотика), сомнения развеялись.

Лану я отвез в гостиницу. Там ее уже ждали малоприятные посланцы от папаши. Веши были собраны. Нам даже не дали толком попрощаться.

— А как же твоя инсталляция? — поинтересовался я.

Лана только махнула рукой. Девушку, не слишком церемонясь, усадили в «мерседес» и повезли в аэропорт.