7 июля: Доклад фюреру совместно с генерал-майором Дорнбергером и доктором Штейнгофом (большой успех).

Нацистские бонзы возлагали на ракету все больше и больше надежд, Вернер фон Браун стал их признанным любимцем.

Время молниеносных побед Германии окончательно прошло. Дальнейший ход второй мировой войны был решен на Волге. Коричневым властителям эта битва стоила двух армий. На фронте протяженностью полторы тысячи километров Советская Армия неудержимо теснила оккупантов. К марту 1943 года фашисты потеряли на советско-германском фронте 112 дивизий. Бесноватый Гитлер провозгласил «тотальную войну».

Вернер фон Браун умело воспользовался создавшейся обстановкой. В условиях хаоса, усиливавшегося под влиянием поражений, он превозносил до небес возможности своей ракеты.

В конце 1942 года, когда сотням тысяч немецких семей стало известно, что их отец или сын замерз или истек кровью в «волжском котле» во имя захватнических планов Гитлера, эксперт фон Брауна по управлению ракетами доктор Штейнгоф сообщил, что вместе с майором Томом он нашел северо-западнее Сент-Омера, близ Ваттена, идеальную площадку для запуска ракет в сторону Великобритании. Вернер фон Браун был доволен. Ему не терпелось как можно скорее начать обстрел английских островов.

8 января 1943 года полковник Дорнбергер и Вернер фон Браун прибыли к матерому нацисту, руководителю производства вооружения Шпееру. Четыре человека в военной форме прошли за ракетчиками в приемную. Они тащили гипсовую модель блиндажа весом почти в центнер. Из такого сооружения должны были запускаться ракеты на Лондон. Фон Браун спекулировал на слабости Шпеера к строительству. В ракетах же, по мнению визитеров из Пенемюнде, кроме них все равно никто ничего не понимал. Шпеер, на которого гипсовая масса произвела большое впечатление, обещал распорядиться о немедленной постройке блиндажа и прислать для этого несколько тысяч военнопленных французов и рабочих из «Организации Тодта». Строительство предполагалось завершить в течение года. Последовали рукопожатия, возгласы «хайль». Участники встречи испытывали взаимное удовлетворение.

Менее оптимистично проходило заседание начальников генеральных штабов в феврале 1943 года, на котором нацистская верхушка пыталась оценить положение после поражения на Волге и в Северной Африке. О ведении воздушной войны докладывал начальник генерального штаба ВВС генерал-полковник Ганс Йешоннек. Геринг внимательно следил за ходом заранее согласованного доклада. Йешоннек чувствовал всю неблагодарность выпавшей на его долю задачи. Ему вспоминалась совершенно иная атмосфера, царившая в имперской канцелярии четыре года назад. Это было 23 мая 1939 года. Йешоннек, тогда еще полковник, присутствовал на совещании, где Гитлер изложил военную доктрину нацистов.

Йешоннек сообщил, что налеты тяжелых бомбардировщиков на Англию причинили большой ущерб и вызвали дезорганизацию экономической жизни на Британских островах. Однако он тут же добавил, что, несмотря на все меры противовоздушной обороны, действия англо-американской авиации также деморализуют население крупных германских городов.

Понятно, что присутствующие на заседании на столь печальной констатации фактов задерживаться долго не хотели.

– А сейчас, – прервал председательствующий Йешоннека, – доложите, пожалуйста, о состоянии подготовки секретного оружия.

– Я рад возможности сообщить, что испытания непрерывно продолжаются, как это предписано директивой генерального штаба 4895/41. Часть ракет уже сдана в серийное производство.

Председатель совещания с облегчением ухватился за брошенную соломинку, чтобы поднять настроение:

– Хорошо, хорошо. Фюрер проявляет большой интерес к секретному оружию, к своему секретному оружию. Он настаивает на том, чтобы уничтожение Лондона началось не позднее, чем в конце года.

– Это вполне возможно, – резюмировал Йешоннек. – Я поручил генерал-майору Шамье-Гличинскому позаботиться о серийном производстве самолетов-снарядов.

То, что Йешоннек представил как «особую» меру, в действительности было вынужденным решением. Соединение бомбардировщиков, которым командовал генерал-майор Шамье-Гличинский, было уничтожено во время налетов на Англию. Йешоннеку не оставалось иного выхода, как послать его в Пенемюнде, хотя в технике Шамье-Гличинский разбирался довольно слабо.

– Это правильно, – добавил председательствующий к тенденциозно оптимистическому сообщению Йешоннека. – Все, что вы рассказали, производит сильное впечатление. Удары судьбы, которые нам пришлось пережить в Африке и России, повелевают предотвратить высадку союзников на Западе. Мы должны вынудить англичан сосредоточить их внимание на собственной территории. У них не должно остаться сил для десантных операций. Американцы одни ничего не предпримут. Фюрер приказал начать операцию с запуска тысячи самолетов-снарядов и ракет в день.

Йешоннек заглянул в свою записную книжку:

– С тысячи?

– Да. Вначале минимум с тысячи. Затем следует постепенно увеличить число запусков до пяти тысяч в день. Вам, господин генерал-полковник, надлежит обеспечить необходимые условия.

Приблизительно через восемь недель после заседания в Пенемюнде прибыл Гиммлер. Ему очень нравилось наблюдать за запусками ракет. На сей раз он не преминул внести свою лепту в дьявольское предприятие фон Брауна: «Я беру, – заявил Гиммлер, – на себя защиту вас от диверсий и предательства»27. С тех пор заградительный пояс, созданный начальником гитлеровской армейской разведки адмиралом Вильгельмом Канарисом к северу от острова Узедом, был дополнительно усилен кордоном гиммлеровской службы безопасности.

В мае 1943 года Вернеру фон Брауну вновь представился случай похвастаться ракетой «А-4». В этот день должно было быть принято решение: самолеты-снаряды или ракеты? В качестве уполномоченных, которым надлежало решить спор между этими видами оружия, в Пенемюнде прибыли со своими советниками рейхсминистр Шпеер как представитель военных концернов, генерал-полковник Фромм – от сухопутных сил, генерал-фельдмаршал Мильх – от ВВС и гросс-адмирал Дениц – от военно-морского флота.

К этому времени фон Браун провел уже двадцать шестое испытание ракеты «А-4». Ракетчикам было чему радоваться: запуски оказались успешными.

Конструкторам на испытательной станции ВВС повезло меньше. Попытка запустить самолет-снаряд типа «Fzg-76» позорно провалилась из-за технических неполадок. Оставалось лишь сослаться на то, что несколько предыдущих запусков были успешными.

Каждый самолет-снаряд и ракета несли по тысяче килограммов динамита. Одна ракета стоила примерно в десять раз больше, чем самолет-снаряд. По точности попадания они были равноценны. Военная промышленность добивалась осуществления обоих проектов. Решение было принято соломоново: взять на вооружение как самолеты-снаряды, так и ракеты и по возможности быстрее начать их серийное производство.

В июне Гиммлер вновь приехал на Узедом. Он привез с собой обергруппенфюрера СС Мацува и начальника отдела усовершенствований в управлении вооружений штаба войск СС оберфюрера СС Генриха Гертнера. Гиммлер должен был скоординировать все ракетные программы, ибо эсэсовский черный корпус тоже имел свой ракетный исследовательский центр. Он размещался в Гроссендорфе, близ Данцига. Там над новым оружием работал гауптштурмфюрер СС Энгель.

Вернер фон Браун, директор завода инженер Реес, специалисты по ракетным двигателям доктор Тиль и по системам управления доктор Штейнгоф в дружеской беседе изложили свои пожелания главному палачу третьего рейха. Гиммлер хвастливо болтал об окончательной победе германской расы.

Обеспокоенный следовавшими одно за другим поражениями на фронте, Гитлер в июле 1943 года лично позаботился о ракетной программе. «Фюрер и верховный главнокомандующий», а с 1941 года, кроме того, назначивший самого себя и главнокомандующим сухопутными силами, вызвал к себе преданных пенемюндцев.

На остров Узедом прибыл специальный «Хейнкель-111». В него погрузили несколько ящиков с упакованными в них моделями блиндажа, киноленты, воспроизводящие удачные запуски ракет, модели ракет различных типов, пособия для обучения специальных ракетных подразделений.