— Верно, — Модести протерла глаза тыльной стороной кисти. — Что-то я сегодня плохо соображаю.

— Погода такая, — сказал Вилли, глядя на ясное небо. — Слишком большая влажность.

Модести бросила сигарету. Теперь, когда опасность миновала, ее мозги требовали отдыха, отказываясь принимать решения так же стремительно, как недавно. Если оставить раненых здесь, они умрут. Если доставить их в городскую больницу, их повесят.

— Как произошел этот фокус с гранатой, Принцесса? — осведомился Вилли. — Мне с холма было плохо видно, но вышло все лучше не придумаешь.

Она кивнула в сторону Джимсона, по-прежнему стоявшего на коленях у загона.

— Это поработал священник. Играл когда-то в крикет за Кембридж. В одну секунду поймал и вернул…

Вилли удивленно присвистнул и сказал с ухмылкой:

— Эль Мико не хватало таких вот, как он.

— Сильно сомневаюсь, — отозвалась без тени юмора Модести. — До этого эпизода с гранатой он портил мне все подряд… Ладно, после расскажу.

В сопровождении Вилли она подошла к загону. Джимсон поднял голову. Руки его были сложены, пальцы сцеплены. Он сказал тихим, срывающимся голосом:

— В одном вы были правы… До этого я никогда не видел настоящего зла. Сегодня я познакомился с ним. Сегодня я заглянул в ад…

Он медленно поднялся. Модести поглядела на кровавое месиво в загоне и устало произнесла:

— Нет, мистер Джимсон. Эти люди как раз не очень опасны. Бедность, примитивное существование… Недалеко ушли от животных…

Священник удивленно посмотрел на нее.

— Я не имел их в виду.

Модести посмотрела на Джимсона, затем на Вилли и спросила:

— Тогда, может быть, вы про нас?

Джимсон отрицательно покачал головой и, как человек, испытывающий мучения, надрывно сказал:

— Я говорю о себе.

Вилли и бровью не повел, а Модести попробовала его успокоить:

— Вы избавились от гранаты, которая уничтожила бы всех нас. Просто она приземлилась не на плато, а в загоне…

— Нет… — снова покачал головой Джимсон. — Я вполне мог бросить ее куда-то еще. На моих руках кровь пятерых.

— Все лучше, чем если бы на их руках была ваша кровь, — беззаботно сказал Вилли. — То, как они обошлись с толстушкой, только цветочки.

— Нет! — воскликнул Джимсон. — Нет. Я предал себя!

Модести пожала плечами. Несмотря на малоприятное общение с Джимсоном, она не питала к нему никаких плохих чувств. Скорее наоборот. Он был псих, но разве можно винить его за это? Зато он был последователен. И не трус. И среди всех его завиральных идей, может, и таились зерна правды, которые когда-нибудь, может, в другом мире, дадут всходы… Но не сейчас. Не в этом мире…

— Приведи мулов, Вилли-солнышко. Погрузим раненых.

— Значит, ты их хочешь сдать?

— Да, повезем в Сан-Тремино. Может, они и не доживут… Да и если тамошний доктор такой же, как механики в Орсите, то мы окажем им большую услугу. Ну, а если им суждено быть повешенными… В общем, умирать всегда лучше не сегодня, а завтра… Розе тоже, кстати, нужен доктор, а в Сан-Тремино есть больница.

Вилли пошел за мулами, а она помахала рукой школьницам.

Она очень надеялась, что застанет Гарсия в живых.

Солнце было еще довольно высоко, и голова у Модести сильно болела. День выдался тяжелый. Она подошла к Вилли и стала помогать ему снимать путы с мулов.