Двое уцелевших бандитов бросились в разные стороны. Один ринулся к воротам, но Вилли догнал его. Колльер же перевел взгляд на Модести. Когда Модести уложила свою первую жертву, этот издал вполне отчетливый, хоть и негромкий крик и теперь пошел вперед, неистово размахивая ножом. Модести стала отступать.

Время от времени она уворачивалась или подставляла под руку с ножом свою руку, укутанную юбкой. Они приблизились к Колльеру, и он мог разглядеть получше противника Модести.

Широкие плечи, узкая талия. Под легким пиджаком рубашка, отделанная кружевом. Волосы длинные, светлые, явно крашеные, завивавшиеся, словно от перманента. Лицо гладкое, холеное, хотя теперь его исказила гримаса ярости. На губах помада, глаза подкрашены.

В том, как вел себя этот человек, не было ничего женского. Он был силен, проворен и безжалостен.

Колльер так вцепился в прутья ворот, что у него заболели пальцы. Ему случалось встречать выражение «оцепенеть от ужаса», но впервые он испытывал это на себе. Педераст излучал желание убивать. Колльеру никогда не доводилось видеть такой обнаженной животной ненависти, но на Модести это не произвело никакого впечатления. Ее движения отличались стремительностью и скоординированностью. На лице было серьезно-сосредоточенное выражение. Внезапно юбка полетела в лицо педераста, он на секунду потерял ориентацию, и этого оказалось достаточно. Модести резко развернулась на одной ноге, а вторая ударила его в пах. Он согнулся, словно перерубленный пополам.

Модести сделала шаг вперед и дважды ударила его конго, один раз по руке с ножом, второй раз по голове. Удары со стороны казались легкими, но после первого рука выронила нож, а после второго тело обмякло и осело на землю.

Колльер с шумом выдохнул воздух. Он так долго стоял, затаив дыхание в самом прямом смысле слова, что у него стала кружиться голова. Он решил, что последний бандит успел удрать, но тут увидел неподвижную фигуру на земле лицом вверх. Из груди у него торчал большой нож.

— Хотел, гад, метнуть в меня ножик, — сказал Вилли. — Пришлось его успокоить.

— Правильно сделал. Если с ними церемониться, то можно отправиться на тот свет раньше срока, — сказала Модести. Она поправила выбившуюся прядь. — Кого-нибудь из них знаешь, Вилли?

Они говорили тихо, не подозревая о том, что рядом Колльер.

— Нет, это новая команда, — с удивлением в голосе произнес Вилли. Он подошел к бандиту, которого уложила Модести, перевернул его ногой на спину, посмотрел на женоподобное лицо. — Черт! — воскликнул он. — Пед! Когда они сердятся, те сердятся очень сильно.

— Да. Я, кажется, сперва уложила его дружка. Проверь, жив он или нет. И того, кто был с пушкой, тоже.

— Ладно. — Вилли еще раз посмотрел на жертву Модести и хмыкнул: — Напрасно он так расстроился, когда ты заехала ему промеж ног. Ничего жизненно важного у него там не имелось.

Модести тихо усмехнулась. Затем она увидела Стива, и ее лицо сделалось жестким.

— Стив, а тебя как сюда занесло?

— Я решил спуститься, — сказал он и обнаружил, что у него дрожит голос. — Я просто не мог стоять там и смотреть. Я думал, от меня может быть какой-то толк, даже если бы я просто путался у них под ногами.

— Скорее ты бы путался под ногами у нас. Если бы мы стали переживать из-за тебя, то сами могли бы погибнуть, черт бы тебя побрал, — сердито произнесла она.

— Виноват и раскаиваюсь.

В ее глазах вспыхнули гневные огоньки, и она хотела что-то сказать, но тут сверху раздался голос Вобуа. Он говорил быстро и по-французски, и Колльер не разобрал смысла слов. Но Модести вдруг смягчилась.

— Хорошо, Рене, — тоже по-французски ответила она. — Я не подумала. Может, спуститесь?

— Иду.

— Стив, не валяй дурака, — сказала Модести, посмотрев на него через прутья. — Я бы не обиделась, если бы ты велел мне посторониться, когда ты работаешь над новым сплавом или чем-то еще в своей металлургии.

— В металлургии?

— Ну, ты же металлург?

— Ах да, но это не одно и то же.

— Ничего подобного. — Она махнула рукой в сторону поля боя. — Просто мы с Вилли в этом разбираемся очень даже неплохо.

— Да, я успел убедиться.

Тут появился Вилли с выуженным из фонтана «люгером» девятого калибра, передал его Модести, потом одним сильным рывком распрямил стальной прут и вынул его из пазов.

— Как поживают трое у фонтана? — спросила его Модести.

— Один было очнулся, но я решил дать ему поспать еще минут десять, — сказал Вилли, открывая ворота. — Ну, а педриле придется завести нового дружка, потому как у того теперь нет шеи.

Колльер вдруг испытал свирепое удовлетворение. Теоретически то, что Вилли и Модести только что убили по человеку, должно было вызвать в нем протест, отвращение, но он вспомнил, как пять темных фигур — четверо с ножами, один с пистолетом — наступали на них во дворе. Он представил себе, как сталь и свинец впиваются в ее тело…

Итак, двое убиты! Что ж, они сами на это напросились.

Появился Рене Вобуа. Он сказал:

— С минуты на минуту прибудут фургон и легковая машина.

— Нам лучше к тому времени исчезнуть, — сказала Модести, передавая ему «люгер». — Вы сделаете так, что к нам не будет никаких вопросов?

— С моей стороны, разумеется, все будет в порядке. Но этих придется допросить, и они могут упомянуть ваши имена. Они вас знают?

— Трудно сказать. Во всяком случае, мы их не знаем.

— Что ж, если мне придется докладывать министру, то я сообщу, что на меня было совершено бандитское нападение, когда я находился вместе с двумя моими агентами, мужчиной и женщиной, и что нам удалось обезоружить и задержать нападавших.

— Причем двоих пришлось успокоить навсегда. Впредь будьте поосторожнее, Рене, — весело заметил Вилли.

— Не беда. Мой министр придерживается старомодной точки зрения насчет убийц. Он говорит, что общество отнюдь не виновато, что они убивают.

Вилли хмыкнул, прошел к «симке» и вскоре вернулся, волоча водителя «панхарда». Тот все еще был без сознания.

— Этому нечего будет припомнить, — пояснил Вилли, опуская его у ног Вобуа. — Он даже не начал играть.

Модести надела юбку, которая была вся в порезах. Появилась Клодина в халате.

— Кончено? — шепотом осведомилась она.

— Да, — ответила по-английски Модести. — Спасибо тебе, Клодина. А замок Вилли починит завтра.

— Никто не пострадал?

— Только те ребята, — сказал Вилли, обнимая девушку. — Ну, что. Принцесса, теперь-то мы можем немножко отдохнуть? Хотелось бы тихой ночки.

— Пожалуй. — И с легкой улыбкой она добавила: — Впрочем, не знаю, будет ли она тихой для Клодины. Ладно, идите, завтра я позвоню.

— Мадемуазель Клодина уже приготовила вам горячую ванну, Вилли, — сказал Вобуа. — Удивляюсь, зачем вы ездили в Токио.

— Ну, видите ли… — Вилли погладил шею Клодины. — Тамошние девушки все-таки дают тебе время выйти из ванны. Впрочем, не в этом дело, если разобраться.

Они вдвоем удалились, закрыв за собой дверь. Вобуа пожал плечами.

— Я даже не сказал ему спасибо, — растерянно произнес он. — Как некрасиво получилось!

— Не надо никаких слов. Хорошо, что мы оказались в этот вечер с вами, Рене.

— Я тоже рад, — вздохнул Рене Вобуа и, обведя рукой двор, добавил: — Это ведь не пустяк. Шестеро!

— Извините, если мы заставили вас поволноваться, Рене.

— Он не волновался, — буркнул Колльер. — По-моему, он получал огромное удовольствие.

Вобуа поджал губы и собрался резко ответить, но потом вдруг смягчился. Горестно разведя руками, он сказал:

— Не могу согласиться насчет «получал огромное удовольствие», но все же наш молодой друг не так уж и не прав. Мне было чрезвычайно интересно. Ваша тактика — разбиться на две группы, потом быстрая перегруппировка — сработала блестяще. И точка в виде удара ногой. Это фантастика.

— Что делать, раз против тебя люди с ножами, — отозвалась Модести. — Одна ошибка — и поминай как звали! — Она говорила чуть рассеянно, но вполне серьезно. — Секрет в опорной ноге. Между прочим, Вилли тренировал меня целый месяц, пока не добился правильной позиции… — Она посмотрела на Колльера и закончила: — Нам пора, Рене. Ваши люди появятся с минуты на минуту. Спасибо за прогулку по Сене и за обед.