Выдвигались рано утром.

Когда за воротами раздался тройной сигнал, все уже давно были готовы. Серго курил беспрерывно, Виктор травил анекдоты, Андрей-первый шастал, как маятник, из угла в угол двора, кидая по сторонам хмурые взгляды. Остальные четверо спокойно и молча ждали. Только Имран в какой-то момент однажды открыл было рот, чтобы вежливо попросить Виктора заткнуться, но, встретившись взглядом с Андреем-вторым и заметив его отрицательный жест, воздержался. Только хмыкнул раздосадованно.

После короткого разговора с явно нервничавшим капитаном — командиром роты, державшей участок границы, где им предстояло переходить «на холод» (Семенов до сих пор употреблял про себя этот старинный термин, который пришелся ему по душе еще с детства, после прочтения захватывающего романа Ле Карре), — погрузились в «газель-фургон» и двинулись.

— Что он там выступал? — минут через пять поинтересовался Виктор.

— Денег хотел, — ответил за Серго, к которому был обращен вопрос, Андрей-второй, принимавший в разговоре активное участие.

— Дали?

— Перебьется! — надменно бросил Андрей-второй, усмехнувшись в роскошные рыжие усы.

— Перейдем — тогда расплатимся окончательно, — добавил Серго.

— Тоже верно, — одобрил Николай.

И снова замолчали.

Спустя минут двадцать прибыли «в расположение». Капитан, сидевший рядом с водителем — ефрейтором с легко читаемым на веснушчатом лице философским взглядом на жизнь, — выскочил из кабины, быстро прошел во двор дома, из-за угла которого виднелся зеленый бок БТРа. Над крышей дома трепыхалась длинная антенна. Охраны, что интересно, у крыльца видно не было.

Все семеро сидели неподвижно, не произнося ни слова. В замкнутом пространстве фургона, казалось, искрило от напряжения… Если их где и могли теперь «стопануть», то только здесь. Только здесь.

Вернулся комроты минут через пять, немного повеселевший, и все словно разом сбросили с себя оцепенение — зашевелились, устраиваясь поудобнее. Сидели-то на корочках, привалясь спинами к железным стенкам кузова. Серго шумно вздохнул. Снова заурчал мотор.

— Слышь, пиротехник! — Андрей-первый, похоже, твердо постановил для себя иначе как «пиротехником» Семенова не называть. Командир кивнул в угол, где лежал тюк с минами. — Как же ты на себе всю эту хрень попрешь, а? Тебя ж под ней гнет, как иву над рекой…

— Ого! Да ты прям поэт, Андрюха! — восхитился Николай и с интересом глянул на Семенова: дескать, вот именно, как порешь-то?

Остальные, кроме Имрана, тоже ждали ответа. Имран же незаметно усмехнулся — он-то знал.

Семенов выдержал паузу. Как следует выдержал. Эту паузу он выдерживал всегда, когда ему задавали такой вопрос. Он и сам вопрос успел полюбить.

— А я их не попру. Их вы попрете. Ты, ты и ты. — И Семенов поочередно указал ладонью на Серго, Андрея-второго и Виктора. Лицо его при этом осталось совершенно невозмутимым.

— Как это?! — одновременно спросили Андрей-первый и Виктор. Виктор даже привстал.

Вот за подобное удивление Семенову и нравился вопрос. А Имран скалился теперь совершенно откровенно. Полюбовавшись на их вытянутые лица, Семенов ответил спокойно:

— Да вот так, ребзя. Один-то я их точно замучаюсь тягать.

— Почему мы? — На сей раз в роли «греческого хора» выступил Виктор. Андрей-второй и Серго молчали.

А вот этот вопрос Семенову не задали только один раз в жизни — когда он отправился на «выход» вместе с однокашниками. Учебный «выход», но боеприпасы были настоящими: ввиду сложности обстановки в том регионе Земного шара, где они проходили очередной спецкурс.

— Мужики, ну сами посудите — Андрей… — Семенов указал на Андрея-первого. — Командир. Ему вроде как по статусу не положено. Дальше. Коля лидером идет. Тоже нельзя. Если он растяжку поймает да мой «подарок» сдетонирует — всем кранты настанут, это ж МОН, понимать надо. Имран — снайпер, ему вообще ничто мешать не должно. Вот и получаемся мы с вами в роли верблюдов.

Николай при слове «растяжка» перекрестился, после чего с досадой поглядел на Семенова: мол, не каркай. Семенов примирительно показал Николаю скрещенные пальцы на правой руке: «чур меня». Николай улыбнулся, блеснув железом.

— Это… — Виктор явно искал аргументы, чтобы снять с себя верблюжьи функции. И конечно, не находил.

На помощь ему неожиданно пришел командир.

— Кто и что понесет, решать буду я! — безапелляционным тоном заявил он.

«Хорошо еще, что наряды вне очереди не объявил», — с легкой грустью подумал Семенов. Ситуация с «первым» нравилась ему все меньше. Впрочем, недовольства своего не показал, равнодушно пожал плечами:

— Решай.

Однако решить Андрей-первый ничего не успел — приехали. «Газель» остановилась, и из кабины забарабанили кулаком по стенке кузова. Виктор, сидевший ближе всех к выходу, отцепил проволоку, не дававшую распахнуться дверцам, и первым выпрыгнул из машины. За ним последовали остальные. Огляделись.

Стояли они у подножья невысокого холма. Там, откуда они приехали, дорога в пределах видимости резко заворачивала, и поэтому позиций блокпоста федеральных войск, до которых было не больше трехсот метров, отсюда было не разглядеть. Так и планировалось: ни к чему солдатикам знать, кого, зачем и, главное, «почем» возит на вражескую территорию их командир.

Дорога, по которой им предстояло идти, терялась в гряде таких же холмов, только уже чуть повыше… Предгорья, чтоб их. Удивительное дело: Семенова никогда не учили толком воевать в горах, готовили в основном к лесной войне да к городским действиям. Но оба раза — что тогда, что теперь — работать приходилось на горном театре. Судьба-злодейка, одно слово.

Серго с Андреем-вторым и капитаном отошли в сторону, метров на двадцать. Николай первым делом стал тщательно осматривать в бинокль пригорки, вдоль которых проходил их маршрут. Остальные стояли, развернувшись на четыре стороны: пристегивали магазины, ввинчивали в гранаты запалы.

Семенов достал из кузова мешок с «подарками», осторожно опустил на землю, раскрыл. Вопросительно глянул на Андрея-первого — ну что, какие будут указания? Тот досадливо махнул рукой: делай, мол, как знаешь.