- Ну Федь, - продолжал упрашивать друга Виктор. - Вот тебе и предоставляется возможность оформить вторую половину города.

- Ну хорошо, ладно, - согласился тот. - Черт с вами, грабьте нищего художника, а то ведь все равно испохабите без меня.

- Конечно, непременно испохабим, - согласился Виктор, пристально рассматривая еще не оконченный портрет. На холсте прорисовывался контур женского лица, слабый набросок губ, только угадывались волосы. Но зато были тщательно выписаны глаза, огромные, с изумрудно-прозрачной глубиной.

- Это кто такая? - спросил Виктор, кивая на картину.

- Кто? А, эта, - оглянулся в его сторону Федор. - Правда, хороша? Вот только закончить никак не могу, не поймаю ее и все. Позирует ужасно. Петьку Рубежанского помнишь?

- Зайчика? Ну как же! - усмехнулся Спирин. - Он теперь в люди выбился, банкир.

- Вот-вот. А это его невеста.

- А помнишь, как мы ему уши пришили?

- Скажешь тоже, разве такое забывается? - и они одновременно засмеялись.

Петька Рубежанский, вместе с ними в школьные годы ходивший на фехтование и уже в те времена слывший великим экономом, любил ездить в автобусах зайцем Забьется в самую толпу, спрячется за чью-нибудь мощную спину, едет и не дышит, чтобы не заметили. Но Федора с Витькой раздражало не это, зайцами и они сами частенько катались, а то, как он потом об этом взахлеб рассказывал. И вот однажды, пока тот тренировался, они пришили к капюшону его куртки два уха, позаимствованных у настоящего, уже съеденного кролика, а сзади, белый пушистый хвостик. После тренировки они совсем заморочили голову пацану своими россказнями о новом зарубежном фильме и так помогли ему одеться, что тот не заметил новых атрибутов в своей одежде. В этот вечер проехать без билета ему не удалось. Петька долго не мог понять почему в автобусе на него все косятся и хихикают. Уши он обнаружил уже на конечной остановке, а хвост, вызывающий у прохожих особый интерес, только дома.

Отсмеявшись, Спирин спросил:

- Сколько нам тогда лет было?

- Не то тринадцать, не то четырнадцать, - ответил Федор.

- Да, где-то так, - согласился Виктор, а потом спросил: - слушай, а ты ведь в двадцатой школе учился?

- Да.

- А случайно такого Нечаева не знал?

- Ну как же, ты что! Знаменитая личность.

Спирин верхом уселся на стул напротив Федьки, положил голову на скрещенные руки и с интересом приготовился слушать.

- Он в параллельном классе учился, с виду невзрачный такой, весь в угрях. Но что-то в нем было такое... Как сейчас говорят, неформальный лидер. Дрался, правда, хорошо. У нас тогда война была с Соцгородом, помнишь эту грандиозную махаловку около Дэка, тогда еще двоих убили?

Спирин кивнул головой. Войны между районами города для Энска были делом самым обычным, но та грандиозная драка на танцах, в которой участвовало человек триста, до сих пор вспоминалась как событие легендарное.

- Так вот перед ней Нечай с Шаганом дрался, сам видел. Они начали, а потом уж общая свалка началась. Менты с полчаса даже подойти не могли. Они в воздух палить, а по ним из обрезов. Солдат вызывали, а потом две школы милиции в город ввели. Эх и времена были!

Федор оживился, глаза у него блестели. Виктора, со школьных лет числившегося в отличниках и активистах, этот энтузиазм друга несколько позабавил. Художнику всегда не везло в тех уличных боях, после каждой драки он приходил на секцию с синяком или ссадиной, но теперь, за давностью лет эти треволнения подернулись флером романтизма.

-И чем же он еще был знаменит? - подстегнул Спирин увлекшегося воспоминаниями друга.

- Нечай? Сейчас расскажу, - Федор закурил новую сигарету и, потирая левый висок, начал вспоминать.

- История эта прогремела по всему городу, ты должен ее помнить. Обчистили квартиры самых именитых людей города. Устинова, стахановца этого, потом Героя Труда, не помню уж фамилию, Шацкого, писателя нашего местного. Всего квартир пять. Брали деньги, золотишко, магнитофон один хороший стащили, японский. Тогда они у нас еще в диковинку были. По нему всех и накрыли. Участковый как-то идет по дворам, а из сарая такой звук! Оказывается, незадолго перед ограблением к каждому из пострадавших приходила делегация комсомольцев, ну, по поводу шефской работы, может там, дачку вскопать или что-то в этом роде. Ну, пока все чай пили да в рот ветеранам смотрели, Нечай замки посмотрел, выяснил, когда их дома не будет. Организовал все здорово, на них даже никто не подумал, да вот дружки его с музыкой подвели. Нечай как организатор получил четыре года. Сел он еще в малолетках, а вышел уже со взрослой зоны. А что это он тебя заинтересовал?

- Да родились мы с ним в один день и час. Я уже по его наколкам на пальцах понял, что он из тех... - Спирин усмехнулся и пояснил: - Приходил он недавно, бар на Пархоменко хочет открыть.

- Ну да, я знаю. Он уже подкатывал ко мне с предложением оформить его, - кивнул головой Кривошеев.

- Согласился?

- Да, с ним лучше не ссориться.

- Что так? - Виктор интересовался все больше, но из Федора информацию приходилось тащить чуть ли не клещами.

- Вся Новостройка под его контролем. Ребята у него серьезные, я ведь там рядом живу, все вижу. Обычно они пасутся в кафе.

- Да ты что, боишься его? - удивился Спирин.

- Как тебе сказать?.. Неприятный он человек, убьет и глазом не моргнет.

- Значит, старых замашек он не оставил? - подвел итог Виктор.

- Нет, что ты! Я как-то поинтересовался у одного его братишки, сосед мой по лестничной клетке, что вы, дескать, на него чуть ли не молитесь? А он говорит: "Да ты что, такая голова, все наперед просчитывает, ты еще нас услышишь". Он хорошо поддатый был, так что не врал.

Разговор перекинулся на другие темы, вскоре Спирин стал прощаться.

Перед уходом он снова остановился перед незаконченным портретом девушки и снова подумал о том, что художник явно переборщил с этим изумрудно-хрустальным цветом ее глаз. Таких в природе не бывает.

Ничего из того, что Федор сказал о его "астрологическом брате", Спирин не забыл. Он не стал бы связываться с этим уголовником, но Гринев постарался ускорить свою смерть, хотя, конечно, сам этого и не знал.

Глава 5.