- Когда раз, когда два. По разному.

- Сколько же он на нее тратил?

- Ну считай, каждая побрякушка от трехсот до пятисот. Я ведь их все покупал, когда здесь, когда в центре.

- Понятно, - кивнул головой Виктор. Сумма, что получилась после всех расчетов, превышала месячный оклад господина мэра раза в три. То, что Гриневу где-то перепадало со стороны, Спирин знал. За какие-то два года мэр сделал дочери и сыну квартиры в областном центре, обоим поменял машины, да и сам не бедствовал. Теперь эта сумма возрастала многократно. Додумать он не успел, подъехали к зданию морга.

На крыльце как раз стоял Витька Кулик, патологоанатом, и с чувством покуривал сигарету. С Витькой Спирин учился в школе два последних года, поэтому официальничать он не стал, просто пожал медику руку и спросил:

- Ну что?

Тот передернул плечами.

- Там пока медэксперты возятся, но что тебя конкретно интересует?

- В божеский вид привести его сможете?

Тезка Спирина отрицательно покачал головой.

- Нет, ты что! Две пули в лицо, там месиво.

- Да, хреново, - вздохнул Спирин.

- Что, хотели соблюсти приличия?

- Конечно, - кивнул Спирин и стал прощаться. В этот момент за спиной у Кулика открылась дверь, на крыльцо вышел плотный, озабоченного вида мужчина и обратился к врачу.

- Мы закончили. Не угостите ли сигареткой, коллега?

Заместитель мэра машинально бросил взгляд в открытую дверь и тут же пожалел об этом. На большом столе, обитом нержавейкой, лежало то, что еще три часа назад было его непосредственным начальником. Уже ехали обратно, а перед глазами Виктора все стояла изуродованная жестоким свинцом голова Гринева. И поневоле ему вспомнилась их последняя встреча.

Спирин знал, что должно было произойти, и работать не мог. Бумаги с утра лежали нетронутыми, на телефонные звонки он отвечал нехотя, чаще просил перезвонить на днях, отменил запланированную встречу. Просто сидел и ждал. Наконец открылась дверь, Виктор как раз смотрел на часы, ровно одиннадцать, на пороге стоял мэр. Гриневу этой весной стукнуло пятьдесят шесть, высокого роста, широкоплечий, с абсолютно седой, белоснежной шевелюрой, Анатолий Петрович был, как говорят, мужик еще в силе, заядлый рыбак и охотник. За десятилетия руководящей деятельности он выработал, нарочито простоватую манеру держаться. Ходил неторопливо, чуть враскачку, любил держать одну руку в кармане брюк, вот как теперь, на людей поглядывал исподлобья, но с доброжелательной улыбкой. Единственное, что ему не удалось сохранить, так это лицо. В молодости он был красавцем, Спирин видел его фотографии: курносый парень с широким, чисто русским лицом. Но затем Анатолий Петрович сразу резко постарел. Уже при первой встрече Спирин подумал, что Гриневу скоро на пенсию, а это было семь лет назад. Изрезанное морщинами, с большими мешками под глазами, с мелкими красными прожилками, это лицо словно состояло из кусков скверно сложенной мозаики. Такова была расплата за вечную нервотрепку начальственной деятельности, за три пачки сигарет, выкуриваемых Гриневым за день, и за неумеренное потребление сорокоградусного чисто русского средства для снятия стресса.

- Витенька, - ласковым голосом начал мэр, - я поеду на обед, буду после двух. Я попросил Ангелину переводить все звонки на тебя.

- Хорошо, Анатолий Петрович, - бодро ответил Спирин и внезапно почувствовал, как спина покрылась холодным потом. Между тем Гринев чуть подмигнул ему и, сделав на прощание "ручкой", закрыл за собой дверь.

Виктор знал, куда едет мэр. Строительство "охотничьего" домика курировал он сам. Да и саму идею Гриневу подсказал он же. Хотя тот с ним никогда этим не делился, но Виктор знал о маленькой "слабости" господина мэра. Особую радость тому почему-то доставляли связи с молодыми, замужними женщинами. Об этом Анатолий Петрович проговорился ему сам, на свадьбе сына. Глядя на танцующую молодежь, уже изрядно поддатый Гринев обернулся к подсевшему на минутку Спирину и сказал с ухмылкой:

- Молодежь, пляшут. Они ведь нас, стариков, уже и за людей не считают, - потом наклонился поближе и закончил уже смеясь. - А я им в ответ - рога!

И он даже попробовал изобразить на своей голове подобие лосиных украшений.

А приговор себе господин мэр, сам не зная того, подписал недели за две до рокового дня.

ГЛАВА 7

Тот понедельник с утра грозил стать тем самым "тяжелым днем". Еще бы!

В воскресенье Спирин отметил свой тридцатилетний юбилей. К девяти часам утра у него еще что-то слегка дрожало внутри, слава Богу, что прошла головная боль, заглушенная таблетками. Виктор сидел в кабинете Гринева, дожидаясь мэра и исподтишка разглядывал двух других заместителей главы администрации. Рядом с ним разместился невысокий, щуплый Коля Макеев, сорокалетний мужчина с седыми висками и беспокойными глазами. На нем висело все коммунальное хозяйство

города, с чем он прекрасно справлялся, а Колей его звали не из пренебрежения, а скорее наоборот, из любви и уважения. Более простого, безотказного и обязательного человека Спирин еще не встречал. Напротив них, по другую сторону стола сидел Сергей Южаков, высокий мощный шатен с нелепыми бакенбардами в стиле битлов конца шестидесятых. Он занимался в основном финансами, социальной сферой. И тот, и другой были у него вчера в гостях, но выглядели оба лучше юбиляра, и Виктор в который раз подумал, что пьянство, это не его стихия.

Ровно в девять на пороге появился хозяин кабинета, с улыбкой глянул на всех, поздоровался. Уже усаживаясь на место, Гринев пристально посмотрел на Спирина. Тот сразу понял, что сейчас последует какая- нибудь шуточка по поводу вчерашних именин. Юмор старого чиновника носил наигранно-грубоватый характер и нравился так называемому "простому народу".

- Вить, а почему ты не выполняешь моих указаний? вкрадчиво-бархатистым тоном начал допрос мэр.

- Каких? - не понял Виктор.

- Как каких? Я тебе что вчера сказал? У тебя сегодня выходной. Я же тебя знаю, из тебя сегодня работник никакой. Ты вон, хотя бы с нашего Матвеевича пример бери: каждый день пьет, а с утра как штык на посту.

Все засмеялись, кроме Спирина. Указанный Матвеич исправно мел тротуар