– Мы пригласим ее сюда или сами пойдем во дворец? Я слышала, что королева очень любит музыку. Может быть, я для нее спою?

Муж не мог сдержать улыбки.

– Боюсь, – сказал он извиняющимся тоном, – это не так просто и приятно, как ты предполагаешь. Представление ко двору – чрезвычайно формальная церемония.

Он начал объяснять жене все подробности представления королеве, а она с изумлением смотрела на мужа, чувствуя, что эта затея нравится ей все меньше и меньше.

– Перья в волосах – это же смешно! Целовать ей руку? А это еще зачем?.. Реверанс до земли, а потом пятиться задом, как рак. Да я же могу шлепнуться на задницу!

Питер многозначительно поднял брови.

– Напомни мне, чтобы я как-нибудь по оплошности не нанял слугу или кучера, понимающих по-итальянски.

– Какой вы утонченный, милорд! – безжалостно парировала Катриона.

– Нет, я всего лишь выражаю радость по поводу того, что наша семья двуязычная, – мягко ответил муж. – Я не возражаю, хотя ты все равно наплюешь на все мои возражения, чтобы ты передавала свои бурные эмоции по-итальянски, но умоляю, запомни хорошенько что ты – леди Фитэйн.

– Да, милорд. Как прикажете, милорд. Я буду во всем вам послушна, милорд.

– От души хотел бы в это верить, – добродушно заметил он, посмеиваясь над внезапным всплеском чувств у жены.

– Я не могу притворяться и делать вид, что мне нравятся совершенно нелепые и глупые вещи. Но если это необходимо, я сделаю все, чтобы представление королеве прошло надлежащим образом.

Питер пристально посмотрел на жену и сказал:

– Я подумал и решил, что лучше будет представить тебя ко двору в следующем году.

– Спасибо, Питер, – пробормотала она.

Катриона была искренне рада, что неприятную церемонию можно отложить на неопределенное время.

– Тебе надо очень многому научиться, – серьезным тоном заявил муж, чтобы она, не дай бог, не подумала, что он поощряет весь этот вздор, который она только что здесь болтала.

Катриона поняла намек, но наряду с этим хорошо заметила, как изменилось лицо Питера, когда она случайно назвала его по имени.

– Жду ваших распоряжений, милорд, – покорно сказала она, безмятежно улыбнувшись и слегка наклонив голову.

Покорность жены его насторожила. Он хорошо знал, что улыбающаяся и послушная Катриона гораздо опаснее Катрионы, охваченной порывом гнева.

– Очень хорошо, – ответил лорд сдержанно. – Начнем первый урок. Когда вы обедаете с супругом, миледи, или в компании его друзей, вы должны в конце трапезы встать из-за стола и попросить разрешения удалиться, оставив джентльменов одних, чтобы они могли в сугубо мужском обществе насладиться бокалом вина.

Катриона посмотрела на мужа непонимающим взглядом.

– Какого черта?

– Принято, чтобы дамы болтали о своих делах за чашечкой чая, – непринужденно ответил он, – а джентльмены – решали серьезные вопросы за бокалом вина.

Молодая леди недоверчиво покачала головой, а затем спросила:

– И что, я сейчас должна все это проделать перед тобой?

– Именно. Поднос с чаем принесут в гостиную.

– То есть по вашим обычаям я иду в гостиную и пью там чай одна, а ты остаешься здесь и наслаждаешься бокалом вина в гордом одиночестве?

– Ничего не поделаешь – таков обычай!

– И его нельзя изменить?

– На людях – нет. Но когда супруги предоставлены сами себе, то влюбленный мужчина, который не хочет расставаться со своей женой, может выпить с ней чаю в гостиной или приказать слугам принести туда бокал вина.

– Ну, к нам это не относится, правда?

– Разумеется, относится, – бесстрастно заявил Питер. – А сейчас самое время попросить разрешения удалиться.

– Ну, конечно, милорд. Вы позволите мне удалиться?

– Да, мадам, – сказал лорд с ледяным безразличием.

Катриона с высоко поднятой головой подошла к двери и в тон супругу заявила:

– Не нарушу ли я священный обычай, если попрошу слуг не носить поднос с чаем в гостиную, так как я туда не собираюсь?

– А куда же вы собираетесь?

– В библиотеку, с вашего позволения. Хочу выбрать себе книгу. А оттуда я направлюсь в свою спальню.

– Я к вам присоединюсь через часок.

– Не стоит себя утруждать. Я не… как бы это поточнее выразиться по-английски? Ах, да, вспомнила! Для вас меня нет дома, милорд.

Несмотря на язвительный отказ жены, минут через сорок милорд появился в ее спальне. К своему большому неудовольствию, Катриона заметила, что на супруге не было ничего, кроме халата.

Она молча подняла глаза от книги, которую читала в постели. Катриона предусмотрительно одела самую скромную и закрытую ночную рубашку с длинными рукавами и глухим воротом, украшенным рюшами.

– Как мило с вашей стороны, что вы зашли пожелать мне доброй ночи. Это что, еще одна английская традиция?

Краем глаза она заметила, что Питер развязывает пояс халата.

– Боюсь, вы меня неправильно поняли, – сказала Катриона ласковым голосом. – Сегодня я… х-м-м, не нуждаюсь в ваших услугах.

– Нет, боюсь, это вы чего-то не поняли, – ответил Питер еще более ласково. – Я нуждаюсь в ваших услугах, и в данный момент только это имеет для меня значение.

Он быстро сбросил халат, взял книгу из рук онемевшей от такой наглости жены, выключил лампу и нырнул под одеяло.

Катриона яростно сопротивлялась, не давая ему снять с себя ночную рубашку, но Питер только тихонько посмеивался в темноте.

– Ты что же, надеешься выиграть эту схватку, девочка? Хочешь показать, какой сильный у тебя характер? Ну, побрыкайся, если хочешь, все равно проиграешь! Твое тело жаждет наслаждений, даже если рассудок подсказывает тебе совсем другое. Поверь мне, твое желание всегда будет брать верх над разумом.

Его тон был таким легким и шутливым, а руки такими сильными и ловкими, что Катриона на минуту почувствовала свою полную беспомощность. Внезапно ее осенило, каким образом поражение можно превратить в победу. Она вдруг вся обмякла в руках мужа.

– Вы правы, мой благородный друг, – покорно прошептала она. – Я должна удовлетворять все ваши желания, как вы мне своевременно напомнили, я – всего-навсего женщина и мне следует во всем вам подчиняться. Умоляю, простите меня и подскажите, что мне нужно делать. Может, для начала поцеловать вас? – Катриона положила мужу руки на плечи и прильнула холодными, вытянутыми в трубочку губами к его лицу – Не желаете? – разочарованно протянула она. – А может быть, поласкаете мою грудь? Ну, как же мне вам угодить, милорд? Хотите, чтобы я пошла вам навстречу. Так, например?

Катриона с трудом подавила довольный смешок, когда услышала, как Питер выругался по-итальянски.

– Кажется, мне не удалось вам угодить, милорд? Мне искренне жаль, – кротко пролепетала она. На сей раз он выругался на своем родном языке. – Возможно, вы жаждете немедленного облегчения? Прикажете мне помочь вам в этом?

После этих слов, к огромной радости Катрионы, Питер, как ошпаренный, выскочил из постели и бросился к двери, ругая на чем свет стоит свою нелегкую супружескую долю.

Как только дверь за ним с грохотом захлопнулась, роковая соблазнительница больше не стала сдерживать душившего ее хохота. Она смеялась до слез, а затем трясущимися руками с трудом включила лампу.

Подобрав с пола упавшую книгу, Катриона выпрямилась и застыла в оцепенении. Супруг, который, по ее расчетам, должен был в бессильном гневе кружить по своей спальне, стоял перед ней совершенно голый и мило улыбался. Когда ошарашенная Катриона окинула взглядом всю его статную фигуру, то, к своему удивлению, обнаружила, что все-таки угодила ему.

Питер улегся рядом, она подвинулась к стене.

– Твоя стратегия просто замечательна, – сообщил он жене. – В будущем я ее обязательно учту, вот только сначала оправлюсь от изумления, в которое ты меня повергла своим намерением во всем слушаться и угождать. А сейчас я нуждаюсь, как ты метко выразилась, в немедленном облегчении. – Он крепко прижал к себе Катриону. – В следующий раз мы для начала обязательно поцелуемся и предадимся новым для тебя радостям любви. Ты узнаешь многое такое, о чем пока еще не имеешь понятия. Смею заметить, что ты – очень талантливая ученица. А сейчас, миледи, будьте добры, выполните супружеский долг, как умеете. Благодарю…