– Ты все очень хорошо рассказала. Я и сам, прочтя дневники, проникся к ней глубоким чувством любви и уважения. И все же, все же… В течение девяти лет у нее фактически было два мужа. Это – адюльтер.

– Ты меня удивляешь, Питер, – возмутилась молодая женщина. – Адюльтер! Надо же такое выдумать! А чем занимался все эти годы твой дорогой дедушка? Он развлекался со своими многочисленными любовницами и непотребными девками и умудрился нажить полдюжины внебрачных детей! Лорд Фитэйн женился на Медоре ради денег, а когда она забеременела, то он вовсе забыл о ней. Даже во время визитов в Фитэйн-Парк он не пытался хоть чем-нибудь порадовать ее. Когда мужчина так откровенно пренебрегает женой, он не имеет права обвинять ее в измене. Вполне естественно, что покинутая женщина стремится найти понимание и поддержку у какого-нибудь другого мужчины, который оценивает ее по достоинству.

– Ты права, и все же…

– И все же?

– В первые месяцы супружеской жизни у нас было множество разногласий и взаимных обид. И все же, я хочу тебя предупредить: я не отношусь к безразличным или снисходительным мужьям, так что ты попадаешь в рискованную ситуацию, если задумаешь искать понимание и поддержку у какого-нибудь другого мужчины, который посмеет оценить тебя по достоинству!

Из-за пробки на дороге в Хэймаркете лорд Фитэйн и его супруга немного опоздали в Королевский оперный театр. Концерт уже начался, и Катриона не захотела идти в ложу, чтобы не потревожить слушающих.

– Мы проскользнем тихо, как мыши, – пообещал Питер. – Я не хочу, чтобы ты простудилась в этом коридоре – здесь такие сквозняки!

Они тихонько пробрались на свои места, и через мгновение Катриона погрузилась в волшебный мир музыки. Она лишь изредка посматривала на мужа, желая разделить с ним свою радость. Питер сказал ей, что дирижер Майкл Коста очень много работал с оркестром и сделал его одним из лучших в Европе. Катриона была с этим полностью согласна; она не слышала такого дивного звучания инструментов со времени прошлогоднего фестиваля во Фридженти.

Когда оркестр закончил играть первую пьесу, муж наклонился к жене и прошептал:

– Сейчас будет исполнен концерт для фортепьяно с оркестром мистера Джилбрайта.

Катриона посмотрела в театральную программу и радостно улыбнулась.

– Посмотри, Питер, концерт называется «Итальянская рапсодия»! – она восторженно всплеснула руками. – Как ты думаешь, может быть, это судьба подает мне добрый знак?

– Я думаю, что судьба в наших руках. Ведь мы…

– Тише, уже начинают!

Когда музыка смолкла, молодая женщина аплодировала так, что порвала длинные лайковые перчатки на пуговицах. Говорить она не могла.

Зажегся свет, и муж заботливо спросил ее:

– Может быть, сходим во время антракта в буфет и чего-нибудь выпьем?

– Если ты не против, – хрипло сказала Катриона, – я бы предпочла поехать домой. Я знаю, что концерт еще не закончен, но больше оставаться здесь не могу – я потрясена.

Она была как во сне. Молча позволив мужу набросить на нее парчовую накидку, подобранную в тон вечернему платью, молодая женщина спустилась подлинной лестнице Королевского театра. Она не помнила, как они доехали до дома: в ушах у нее продолжали звучать волшебные аккорды «Итальянской рапсодии».

Питер небрежно заметил:

– Ты так самозабвенно аплодировала… Это концерт тебе так понравился?

Катриона вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Я почувствовала тоску по дому, – выдавила она сквозь слезы, которые градом катились у нее по лицу. – Музыка напомнила мне о горах вокруг нашей фермы, о горных тропинках и озере около замка Креспи, ясно представила себе крестьян, работающих в поле. Ах, наверное, я сошла с ума! – С усилием отняв руки от лица и судорожно сжав их, Катриона продолжала: – Мне так хотелось поскорей уехать от всего этого, а он, этот Джилбрайт, заставил меня обо всем вспомнить и вызвал во мне такую тоску по дому, по родным и друзьям… У меня сердце готово было разорваться от боли!

– Ну, это твое личное впечатление, – спокойно заметил муж. – А тебе понравилась музыка? Хотела бы ты, чтобы Джилбрайт написал музыкальное сопровождение к «Дочери набоба»?

– Хочу ли я?! – воскликнула молодая женщина. – Ты, должно быть, тоже сошел с ума, дорогой. Захочет ли этого мистер Джилбрайт – вот в чем вопрос? Ведь он – настоящий гений! Не могу себе даже представить, чтобы человек, написавший такую изумительную музыку, как «Итальянская рапсодия», захотел возиться с моими стихами!

– Знаешь, – со смехом сказал Питер, – у мистера Джилбрайта, как и у всех гениев, есть множество странностей. Вот мы и объединимся, трое ненормальных. Может быть, он захочет написать что-то совершенно новое для себя, а возможно, ему просто нужны деньги.

– А какие у него странности? – поинтересовалась Катриона, вытирая лицо носовым платком, который ей предусмотрительно предложил муж.

– Он ужасно боится всяких болезней и совсем не бывает на людях. Джилбрайт живет на Клэвертон Терас, в Пимлико, и дышит свежим воздухом только у себя в саду. Во время таких прогулок прислуге и секретарю запрещается выходить в сад. Джилбрайт не женат. Когда он заходит в комнату, прислуга должна тотчас ее покинуть. Обычно все распоряжения он отдает в письменном виде.

– Да, похоже, он и впрямь малость не в себе.

– Ну-ну, – усмехнулся Питер, – постарайся быть более снисходительной. Подумаешь – еще один английский чудак!

Молодая женщина усмехнулась в ответ.

– Но как мы сможем работать вместе, если вдруг произойдет чудо и мистер Джилбрайт согласится? Не слишком-то удобно переговариваться друг с другом из разных комнат!

– Вы сможете плодотворно трудиться вместе с помощью прекрасного изобретения – почты ее королевского величества.

– Мне так хочется, чтобы Джилбрайт согласился, – вздохнула Катриона. – Я готова стать перед ним на колени.

– Попрошу Дарли-Корда, чтобы он немедленно сообщил Джилбрайту о нашем предложении.

– Если ты считаешь, что есть надежда не получить отказ, то не мешкай и иди к Дарли-Корду прямо сейчас, – сказала она мужу.

Несколько дней спустя Питер просматривал за завтраком почту. Открыв ножом один из конвертов, он небрежно заметил:

– Это от Дарли-Корда! – Минуту помолчав, он посмотрел на Катриону. – Хорошая новость. Джилбрайт согласен. Он обещает написать музыку к готовым стихам, приступив к работе уже на следующей неделе, а также сделать некоторые пометки и высказать свои замечания относительно либретто. Ну, а теперь в чем дело? – спросил лорд, заметив перепуганное лицо жены.

– С-страх! Наверное, страх перед сценой.

– У тебя нет времени на то, чтобы бояться.

Отправляйся в библиотеку и приступай к работе, – сказал он ей. – Дарли-Корд, не говоря уже о Джилбрайте, хочет, чтобы первый акт был готов как можно скорее.

Несмотря на спокойную уверенность Питера, которую он всячески пытался внушить и жене, во время работы над «Дочерью набоба» на Катриону часто находили приступы страха, доводящего ее до панического состояния. Главными причинами тому были грандиозность замысла и талант чудака-композитора, сотрудничавшего с ней.

Вера мужа в успех и способности жены одновременно и поддерживала, и обижала ее. Конечно, было приятно видеть, что он не сомневается в ее таланте, но то, что он игнорирует отсутствие рядом, с неумелым либреттистом, коим считала она себя, практического советчика, раздражало Катриону и приводило в смятение. Не менее трех раз в неделю она встречалась с директором театра. Неоценимую помощь оказывали также замечания мистера Джилбрайта, которые он регулярно пересылал по почте ее королевского величества: почти ежедневно Катриона получала листки, исписанные нотами с пометками композитора. Ноты с песнями, стихи для которых она посылала, с невероятной быстротой передавались Дарли-Корду.

Катриона не могла не заметить, что музыка не обладала тем блеском и великолепием, так поразившими ее в «Итальянской рапсодии», однако она удивительно подходила для комической оперетты. Веселая и мелодичная, со множеством красивых, легко запоминающихся арий, она, казалось, была написана только для того, чтобы наиболее выгодно подчеркнуть все достоинства стихотворного текста.