Даже не знаю. Они думают, что мы контролируем Мёртвых. Психи.

Ты в порядке?

В основном, да. Хотя случилось вот что.

Она просовывает в окошко перебинтованную руку.

Ох, Джулез...

Ага. Теперь мы сёстры по культяпкам.

Мне жаль.

Спасибо.

Ты привыкнешь. Мне это мешает только тогда, когда я играю на гитаре.

Всё равно я не собиралась становиться музыкантом. Этот ген умер вместе с отцом, - она делает секундную паузу. - А ты? Ты в порядке?

Они не долго возились со мной. Я здесь за мелкое хулиганство.

Что случилось?

Они хотели забрать моих Оживающих. Ну я и пристрелила парнишку.

Вот это моя девочка. Пауза.

Джулез?

Да?

Опять пауза, на этот раз длиннее первой.

Я слышала о Лоуренсе. Тишина.

Мне так жаль.

Джули прислоняется к двери, прижимая лоб к решётке.

Ага.

В Морг приходила Элла. Сказала, что хочет кому-нибудь помочь. Я спросила, есть ли у неё медицинская подготовка. Она сказала, что двадцать лет назад ходила на занятия по сердечно-лёгочной реанимации.

С ней всё хорошо?

Я бы не сказала.

Джули притихает и закрывает глаза. Я подхожу к окошку.

Нора, ты видела М?

Маркуса? Нашего великого туриста? Конечно, нет. Но если он решит вернуться, то сейчас самое время.

Он решит, - бормочу я, в основном себе. - Он сказал: «Увидимся».

Как мило. Но мне он сказал: «Я не заслуживаю жить здесь». Я отхожу от окна. Моё место занимает Джули.

Сколько мы уже сидим в этих грёбанных толчках?

Что? Ты не царапаешь чёрточки на стене своей клетки? Где твой тюремный

дух?

Большую часть времени мы провалялись без сознания.

А. Ну, я уверена, что взрыв был три дня назад. Джули кивает и задумывается, смотря в пол.

Значит... сегодня 26 июля?

Если я правильно посчитала, то да, - отвечает Нора. - А что?

К моему удивлению, Джули смеётся. Она смеётся так, как смеются над несмешной шуткой.

Сегодня мой день рождения.

После недолгого молчания Нора разражается горьким смехом.

Тогда с днём рождения, сестра по культяпкам! Всего наилучшего, целую!

Р, где мой подарок? Что ты за парень вообще?

Просто представь, теперь ты достаточно стара, чтобы покупать пиво!

Я слушаю, как девчонки бьются в припадках смеха, обмениваются клишированными фразами по поводу дня рождения и шутят над своими общими увечьями, но не могу заставить себя присоединиться. У меня не настолько мрачное чувство юмора. Конечно, линия, которую переступила Джули, довольно субъективна, и, в конечном счёте, бессмысленна, но я не так представлял себе вступление Джули во взрослый возраст. Она много лет была взрослой, во всех смыслах. Дольше, чем я. Но какая-то старомодная часть меня хотела отметить этот официальный шаг в зрелость. Я хотел проснуться пораньше и положить на подушку ромашки. Чтобы весь день играла только её любимая музыка. Может быть, я бы даже попробовал испечь торт.

А вместо этого я устроил ей вот такую вечеринку. Мы сидим в камере и ждём следующего раунда пыток. Сюрприз!

Я слушаю, как две подружки высмеивают друг друга, и спрашиваю себя — может ли их смех оказаться чем-то вроде сигнализации, потому что, словно по команде, дверь распахивается и по коридору стучат тяжёлые сапоги.

Смех обрывается. Джули пятится назад, пока не натыкается на меня, и я обнимаю её, вбирая ледяную дрожь, сотрясающую её маленькое тело.

Р, - шепчет она, когда на окно падает тень, и холодная пугающая рептилия в моей голове начинает изучать объекты в комнате. Зеркала. Осколок стекла...

Дверь открывается, и входит Перри Кельвин.

У Джули подкашиваются колени. Она виснет на мне. Я оступаюсь, падаю назад и остаюсь сидеть, держа её за подмышки.

Пора идти, - говорит Перри, подавая мне руку. - Скорей.

Вдалеке за стенами я слышу шум. Яростные крики, стук кулаков в дверь. Лицо

Перри скрыто тенями, но густые брови, хриплый голос и протяжная интонация... Я не знаю, кто он такой, как он здесь оказался и могу ли я ему доверять, но я не могу представить сценария хуже, чем тот, о котором уже думал. Я беру его за руку и встаю, таща Джули за собой.

Она пристально смотрит на него и не может произнести ни слова, но уверенно встает на ноги и следует за нами.

Эй! - кричит Нора. Я вижу, как она цепляется за прутья решётки. - Отпусти их, дерьма кусок, они не могут ничем вам помочь! Я — медсестра Оживающих, они зовут меня Королева Грин! Если кто-то и может ими управлять, то это я!

Это твоя подруга? - спрашивает Перри.

Кто ты? - шепчет Джули, от отрывая взгляда от его глаз. - Кто ты?

Да, - говорю я ему. - Она - наш друг.

Перри открывает замок в камеру Норы. Она выходит, видит его лицо и застывает на месте.

Срань Господня, ты похож на... Вдалеке слышен звук сбиваемого замка.

Потом познакомимся, - говорит Перри. - Следуйте за мной.

Он бежит по коридору, но шокированные девушки остаются на месте.

–Кто это? - со страхом в голосе спрашивает Джули.

Понятия не имею. Да и неважно, - я беру её за руку. - Мы уходим отсюда.

Она смотрит на Нору, потом на меня, потом на призрака, ожидающего нас в конце коридора. Мы бежим.

КОГДА МЫ врываемся в очередную дверь, я жду встречи с дневным светом, но каждый раз это ещё один коридор, ещё одна комната, ещё одна дверь.

Профессионально залитый бетон внутренних стен сменяется наспех построенными постапокалиптическими конструкциями из заплесневелого гипсокартона, ржавых металлических листов и вездесущей фанеры. Я не помню, чтобы на Стадионе были такие большие здания, поэтому начинаю подозревать, что мы находимся в другом месте.

В наружных комнатах освещение намного лучше, и, пока мы бежим по лабиринту, я мельком поглядываю на лицо Перри. Конечно же, это не он. Как он может быть Перри? Я лично съел мозг того парня, а мои собратья растащили его тело по кусочкам. Он спрятался в глубине моего мозга, стал голосом моей совести. Мы объединили усилия, чтобы спасти наши души. Мы с Перри Кельвином заключили мир, и наши пути разошлись — этот парень не он. Он старше, его кожа сильней обветрена, челюсть более выражена. Думаю, Нора и Джули тоже это заметили, но невероятное сходство потрясло их, поэтому они молчат, хоть это им и несвойственно.

Впереди появляется дверь с окном, из которого льётся свет. От мысли о нём я едва не пускаю слюни — после трех дней в холодной дыре наедине с темнотой и болью моя кожа будет впитывать солнце как сладкий чай. Не-Перри придерживает для нас дверь, и мы выходим... Это был не солнечный свет. В тёмном углу стоит бледный уличный фонарь, а над головой — удушающее небо из бетона, окрашенного в голубой цвет.

Добро пожаловать в Купол Голдмэн, - говорит Не-Перри. - Двигаемся дальше.

В отличие от Стадиона, это место не стремится быть похожим на настоящий город. Посреди открытого пространства нет миниатюрных многоэтажек.

Собственно, и открытого пространства тоже нет — кажется, «архитекторы» Голдмэна постарались заполнить конструкциями каждый квадратный метр Купола. Они сливаются в одну скрипучую массу, которая простирается по окружности от земли до выпуклого потолка. Кажется, улица, на которой мы находимся, является единственной. Она пересекает гротескные соты от одного края Купола до другого.

Пешеходы смотрят на нас с паутины головокружительных узких мостиков, соединяющих две половины улья.

Но нет сирен. Нет прожекторов. Никто с большого экрана не приказывает арестовать нас.