То, что Куньлунь есть не что иное, как воплощенный центр мира (а, следовательно, и центр происхождения всех людей), говорит и его описание в «Каноне гор и морей»: «Куньлунь занимает в окружности восемьсот ли (ок. 400 км – А. М.), в высоту она вздымается на десять тысяч женей. На ее вершине растет хлебное дерево высотой в пять сюней, а шириной в пять обхватов. На горе той – девять колодцев, огороженных нефритом, и девять ворот, их охраняет животное «Открывающее Свет». Здесь живет множество духов». Указание на точную высоту Куньлунь здесь не существенно, поскольку цифра «в десять тысяч женей» – не более чем традиционное описание чего-то очень высокого. Девять колодцев и девять ворот являются как бы микромоделью мира, который также разбит на девять областей или пределов (чжоу) – один центральный, где собственно и располагается энергетическая ось мира и восемь областей, окружающих центр. Строго говоря, не архитектоника Куньлуня воспроизводит окружающий мир, но весь мир построен по модели истинного или изначального мира – Куньлуня. Не случайно во всех преданиях утверждается, что именно из Куньлунь пошли предки китайцев, то есть именно там находится истинный исток всего живого и всей культуры вообще. Куньлунь устремлены в небеса и завершаются неким могучим деревом – типичным символом мирового древа или фалолигнама, соединяющего мир горний и мир дольний, мир смерти и мир вечной жизни. И здесь проступает важнейшая особенность Куньлунь как точки инверсии вечного и тленного. Все, кто попадают сюда, могут достичь бессмертия, точнее, состояния сянь, либо просто оказавшись в этой местности, либо приняв особый отвар. Следует все же учитывать, что в ранних преданиях сянь еще не был бессмертным, он являлся, как мы показали выше, особым типом посвященного, магом или медиумом, которому были доступны измененные состояния сознания и общение с духами.

В ранней магической практике Китая именно горы Куньлунь обретают статус такого «мирового центра» и «ворот» в потусторонний мир, не случайно на них и живут разного рода бессмертные.

Именно там, где-то на западе в горах Куньлунь обитает Сиванму, дословно: «Западная матушка-правительница». Вплоть до сегодняшнего дня Сиванму является одним из основных народных божеств Китая.

Вообще это необычный персонаж. В средневековом Китае она выступает как божество милосердия, спасающее людей из моря страданий и несчастий, а в древности выступала в виде свирепой богини. Сам образ Сиванму формировался веками, на него подействовали и древние архаические мотивы, и буддийское влияние, например, образы бодхисатв, и даосские представления. В даосизме она вообще превратилась в одну из центральных богинь, дарующих долголетие, – обычно она передает посвященному плод долголетия, чаще всего волшебный персик (паньтао). До сих пор сегодня во многих деревнях Центрального Китая возносят молитвы «Матушке-правительнице», а перед алтарем с ее изображением кладут персики. В народных буддийских культах она стала ассоциироваться с «Нерожденной праматерью» (Ушэн лаому), а та, в свою очередь, – с Бодхисатвой милосердия Авалокитешварой (в даосизме – Гуанъинь), спасающей всех заблудших людей из моря страданий.

Исток этого странного персонажа представляет собой загадку. Почему, например, речь идет именно о «западной» правительнице? В большинстве представлений она обитает в западной части неба или «где-то на Западе», откуда и осуществляет свои спасительные функции. Но представления именно о спасительной функции Сиванму – значительно более позднего происхождения, во многом они обязаны своим происхождением буддийским идеям «западного рая». Изначально же Сиванму представлялась совсем иной.

Первоначальный облик Сиванму отнюдь не был добрым и милосердным, каковым он представляется сегодня. Наоборот, это было весьма кровожадное существо, поедавшее людей, оглашавшее окрестности гор Куньлунь, где она жила в пещере, львиным рыком. Древнейший «Канон гор и морей» («Шаньхай цзин», VIII в. до н. э.) рассказывает, что обитель ее располагалась где-то «к югу от Западного моря, у самых Зыбучих песков, за Красной рекой, перед Черной рекой».

Сиванму распоряжалась болезнями, могла насылать на людей мор и другие несчастья. И вместе с этим у нее было средство достижения бессмертия, которое она иногда даровала людям. Как видим, облик Сиванму, как и многих ранних духов, амбивалентен. С одной стороны, она выступает как божество смерти, с другой, – как обладательница эликсира вечной жизни, и это сочетание в одном образе абсолютной смерти и абсолютной жизни характерно для облика шаманов и древних божеств.

Сиванму вообще окружена символами царства мертвых. В рассказах о ней практически всегда фигурируют вороны – классические перевозчики в царство мертвых. Так, Сиванму прислуживали три трехногих птицы (обычно речь идет именно о воронах), которые каждый день приносили ей в когтях пойманных птиц и животных, которых и поедала Сиванму. Еще один трехногий ворон очищал пещеру, где жила Сиванму, от костей съеденных животных. Обычно ворон, филин или ласточка в китайских преданиях, равно как и в легендах других народов мира, означают посланцев из потустороннего мира, а иногда они сами выступают проводниками душ в загробное царство. Связь птицы со смертью прослеживается практически во всех культурах Сибири, Дальнего Востока и Восточной Азии. Попутно заметим, что такая «погребальная» роль птиц и всяких крылатых созданий известна и в классической европейской культуре. Например, сирены греческой филологии с головами и грудями прекрасных женщин и телами птиц были связаны со смертью и изображались сидящими у груды костей. Хорошо известно, что образ птицы активно задействован в шаманской космогонии и олицетворяет душу умерших или еще не родившихся людей. Как видим, очень многое в преданиях о «западном крае» указывает на то, что речь идет именно о царстве душ предков, о чертогах мертвых. Впрочем, и само место ее обитания – горы Куньлунь – считается местом обители не только бессмертных, но и душ умерших людей.

Династийная хроника «История поздней династии Хань» («Хоу хань шу») описывала некие отдаленные пустыни на западе, утверждала, что эти места находятся «очень недалеко от дома, где обитает Сиванму, и почти там, где садится солнце». Еще более ранний трактат «Канон гор и морей» рассказывал, что Сиванму жила где-то в пещере в священных горах Куньлунь, что располагались у западных границ культурной сферы Китая – одно из основных мест обитания разных странных персонажей, магов, бессмертных и духов. «Лицо ее было в обрамлении волос, обладала она тигриными клыками и хвостом леопарда». Облик довольно необычный для матушки-спасительницы и для женщины вообще – первобытная праматерь дикого вида, обитающая в пещере. Но уже в более поздних изданиях «Шаньхай цзина» ее образ несколько окультурен. Теперь она обитает в горах Юйшань, что на восточных отрогах Памира. Уточнение места ее обитания не случайно, поскольку здесь теперь пролегла дорога из Китая на запад.

Почему же Сиванму – именно «Западная матушка»? Существует предположение, что «дикий» облик Сиванму соотносится с каким-то древним некитайским племенем, обитавшем на западе от основного очага китайской культуры в районе Хуанхэ. И иероглиф «си», что встречается в имени Сиванму (сегодня он обозначает «запад»), в древности записывался по-другому. Он обозначал народ си – предположительно скифов, которые жили в северном Причерноморье. Точно так же в древнейшем поэтическом сборнике «Каноне поэзии» («Ши цзин») образ Сиванму ассоциируется с некими отдаленными пространствами на Западе, где жили народности, говорящие на иранских языках, в том числе и некие сэ, предположительно Сака, говорящие на персидском. Считается, что сэ происходили из окрестностей гор Цилянь, что в нынешней провинции Ганьсу, а затем постепенно переместились западнее, окончательно утратив всякую связь собственно с легендой о Сиванму. Существует еще один указатель на возможное родство сэ с Сиванму. Как считалось, именно сэ были как-то связаны с древним Вавилоном и впервые принесли архитектуру знаменитых висячих садов Вавилона. А по китайским преданиям, на высших отрогах Куньлуня, где обитала Сиванму, существовали именно висячие сады.